Как бы вы охарактеризовали деятельность Думы за последний сезон?
Дмитрий Гудков: - Прошлый год мы закончили «итальянской забастовкой». С тех пор Дума нарушила Конституцию столько раз, что просто не укладывается в голове. Работает она в том же формате, что и раньше — мне кажется, этот формат зародился в мае прошлого года, — только она взбесилась. Недаром Думу прозвали «взбесившимся принтером».
В течение последнего года велась работа по принятию законов против оппозиции, против интернета, против журналиста, против свободы слова, антипиратского закона, закона якобы о защите религиозных чувств, очень странных гомофобских инициатив, которые не решают никаких проблем, а вместо этого провоцируют людей на разные конфликты.
В первом чтении ускоренно принят Кодекс административного судопроизводства, где нарушаются права граждан. Плюс реформа РАН, переполнившая чашу терпения очень многих людей, которые, может быть, и хотели бы реформы Академии наук, но не такими методами. И, разумеется, совершенно ужасный, жестокий, подлый «закон Димы Яковлева». Кроме того, я как депутат с большим трудом получал отчеты Счетной палаты, на запросы не отвечают, либо приходят какие-то отписки.
Илья Пномарев: - Вся деятельность Думы шестого созыва, с моей точки зрения, гораздо более насыщенна, чем деятельность предыдущей, например, Дума отметилась гораздо большим количеством резонансных инициатив. К сожалению, в большинстве они совсем не радостные — скорее это повод для глубоких сожалений.
Я не помню, чтобы у меня раньше бывало такое количество сражений в Думе в связи с резонансными законами: обычно нужно было привлекать внимание общественности к деятельности Думы, теперь же общественность следит за деятельностью Думы очень внимательно. На самом деле это, конечно, позитивное явление, потому что, хотя этот парламент очень реакционен и абсолютно консервативен — думаю, для многих жителей нашей страны он не близок по взглядам, — тем не менее он больше похож на парламент, чем Думы предыдущих созывов, потому что больше людей следит за его деятельностью и имеет реальное мнение о том, что там происходит.
- Следить-то, может, и следит, но повлиять не очень может.
Илья Пономарев: - Если уж так говорить, то граждане влияют на парламент прежде всего в момент выборов. В остальное время влияние может быть косвенным: депутаты предвкушают следующие выборы. Эта Государственная дума работает по увеличенному сроку — не четыре года, как раньше, а пять, и видно, что ей на пользу это не пошло. Я вообще считаю, что нам было бы полезно перенять опыт некоторых западных стран, где в нижней палате депутат выбирается на два года. Тогда он живет в непрерывной ситуации избирательной кампании и вынужден внимательно прислушиваться к мнению своих избирателей.
- Можно ли вспомнить о каких-нибудь хороших законах, принятых за этот год?
Дмитрий Гудков: - Был принят закон о помощи инвалидам. После «закона Димы Яковлева» были приняты нормы, улучшающие условия российского усыновления.
Илья Пономарев: - Я считаю одним из главных достижений принятие федеральной контрактной системы (ФКС). Это закон, который идет на смену закону №94 о госзакупках, за этот закон мы долго боролись. При этом хотел бы отметить, что если про «закон Димы Яковлева» и другие политические законы все знают, то закон о ФКС даже очень уважаемый мною Алексей Анатольевич Навальный, судя по всему, не вполне читал: он собирает подписи против роскошных машин, хотя законом о ФКС подобные закупки запрещены. Так что он со своей кампанией по сбору подписей ломится в открытую дверь — новая система будет работать с 1 января следующего года.
Другие позитивные моменты в деятельности Думы скорее связаны с работой над ошибками, чем с действительно новыми инициативами. Например, удалось предотвратить создание Росфинагентства, понизить повышенные в прошлом году ставки налогов для индивидуальных предпринимателей — с 1 января следующего года они опять понизятся. Но это законы из сферы «купи козу — продай козу»: сначала мы себе создаем проблемы, потом героически их решаем и говорим: вот какие мы молодцы! На самом деле, можно было бы эти проблемы и не создавать.
- Правда ли, что те депутаты, которые вместе с вами голосовали против закона, запрещающего гражданам США усыновлять российских детей, в отношении других законов не были с вами заодно — например, в отношении закона, запрещающего пропаганду гомосексуализма среди детей?
Дмитрий Гудков: - В основном против «закона Димы Яковлева» голосовали депутаты, которые отличаются от остального «принтера». Даже единоросс Борис Резник часто не голосует «за» по одиозным поводам. Например, он не голосовал за протокольные поручения против «Московского комсомольца», против Владимира Познера.
Илья Пономарев: - Надо понимать, что резонансные законы есть разные и соответственно разные депутаты занимают по ним разные позиции. В принципе, есть ярко выраженная группа из нескольких депутатов, настроенных сильно по-другому, чем остальные. Все они — члены нашей фракции «Справедливая Россия».
На слуху больше моя фамилия и фамилия Гудкова, но есть еще Валерий Зубов, Сергей Петров. Я бы сказал, что примерно половина нашей фракции и треть фракции КПРФ ведут себя очень прогрессивно и по большинству резонансных законов занимают позицию, которая у меня вызывает солидарность и сочувствие.
- Есть ли депутаты, которые в кулуарах высказываются против законов, но потом за них голосуют?
Илья Пономарев: - Наверное, добрая треть депутатов от «Единой России» не очень-то поддерживает законы, за которые «Единая Россия» голосует. Но они, как правило, занимают позицию, что плетью обуха не перешибешь, что условия их, грубо говоря, контракта с партией заключаются в том, что они голосуют, как партия велит, а партия им за это разрешает заботиться о конкретных категориях граждан, которые им близки — спортсмены о спортсменах, артисты об артистах, режиссеры о кино, предприниматели о своих предприятиях. И тем самым они оправдывают свое существование в Думе, хотя понятно, что если бы все эти депутаты начали голосовать по-честному, то этот самый обух благополучно рассыпался бы в труху, потому что тогда бы в Думе не было этого консервативного и дремучего большинства.
- О заботе какого рода вы говорите?
Илья Пономарев: - Среди депутатов есть довольно много людей, занимающих активную жизненную позицию, общественников. Есть люди, которые специализируются на проблемах дольщиков, на проблемах ЖКХ, заботятся о детях. Просто они не хотят ничего видеть за пределами той узкой темы, которой они занимаются, потому что считают, что систему они лично изменить не могут и, значит, будут выгрызать из нее те преференции, которые нужны им лично.
Например, Вячеслав Лысаков из «Единой России» занимается правами автомобилистов, так, как он их понимает, и готов голосовать за любые совершенно ужасные законы, лишь бы иметь возможность решать свои конкретные отраслевые задачи.
Ирина Роднина искренне болеет за спорт. Она готова проголосовать за закон о здравоохранении, который разрушает здоровье граждан, зато в своей сфере делает все, от нее зависящее, чтобы забота о здоровье спортсменов развивалась. Всем этим людям «Единая Россия» дает инструмент в их деятельности: одно дело, когда с изложением проблем приходит общественник и его спускают с лестницы, другое дело — когда приходит депутат от «Единой России» — попробуй не дай ему что-нибудь сделать!
- Илья, изменилось ли ваше взаимодействие с коллегами по фракции, после того как Гудковых исключили из партии, а вы заявили о приостановке партийной деятельности?
Илья Пономарев: - У меня с подавляющим большинством членов фракции отношения дружеские, это связано чаще всего даже не с политикой, а просто с личными симпатиями. Конечно, у всех разные жизненные ценности. Кто-то говорит: вы, конечно, правы, но ваша деятельность ставит под угрозу существование партии, а важно партию сохранять, поэтому мы не готовы вас поддержать, готовы где-то прогнуться, пойти навстречу власти, но сохранить наши позиции.
Кто-то беспокоится за свои региональные организации и коллег в регионах — по мнению этих людей, жесткая, принципиальная позиция «Справедливой России», которую партия заняла сразу после последних выборов, привела к серьезным проблемам и к потере влияния в регионах. Кто-то очень опасается пропаганды, которая ведется в средствах массовой информации, эти люди говорят: мы, конечно, понимаем, что это неправда, но если тебя будут каждый день называть по телевизору свиньей, ты рано или поздно захрюкаешь, а избиратель за тебя никогда не проголосует, и получается, что из-за того, что вы там так действуете — может быть, и правильно, но не гибко и не готовы сами где-то идти на компромиссы, — мы все находимся под ударом и в конечном счете имеем шанс не пройти следующие выборы. Я понимаю все эти опасения и соображения, но не могу сказать, что со всеми из них согласен.
Я считаю, что избиратель как раз оценит нашу твердую, последовательную и бескомпромиссную позицию. Сейчас партия выбрала такую стратегию, что в ее составе есть более радикальные и менее радикальные. Партия не дает меня слишком уж сильно обижать, но в явном виде не поддерживает.
- Илья, в адрес вас обоих неоднократно звучали угрозы, что вы последуете за Геннадием Гудковым, были заявления о возможности возбуждения уголовного дела против вас. Насколько велик риск того, что вам окончательно испортят жизнь и вы не останетесь в Думе?
Илья Пономарев: - Такая угроза велика. При этом она все время видоизменяется: был момент, когда я всерьез опасался за Диму, что сейчас будет атака на него, а сейчас все выглядит так, что более серьезная атака идет на меня со всеми сколковскими и прочими делами, а от Димы немножко отстали.
Я считаю, что это будет продолжаться беспрерывно, нас в покое не оставят. Другое дело, что, как мне кажется, власть считает, что ей гораздо более выгодно на нас все время давить, держать нас в подвешенном состоянии и использовать как повод для контрпропаганды. С одной стороны, у власти есть возможность говорить Западу: у нас демократия, посмотрите, какие у нас оголтелые критики в Думе. С другой стороны, нас можно постоянно называть пятой колонной, иностранными агентами, гей-лобби, жуликами и ворами, коррупционерами, ограбившими Вексельберга, и так далее.
То, что мы депутаты, то, что о нас много пишут и говорят в СМИ, дает возможность укреплять такой негативный образ оппозиционера. Думаю, до конца они вряд ли пойдут. Хотя если по какому-то поводу разозлятся по-настоящему, то могут это сделать.