15 февраля - день вывода советских войск из Афганистана
Это случилось в ночь на 8 марта 1987 года. Располагающийся на берегу одноименной реки мирный советский таджикский город Пяндж спал, когда над ним прогремели минометные взрывы. Стреляли со стороны Афганистана, с противоположного берега реки. По словам очевидца, служившего в то время в погранвойсках Сергея Черкашина, погибло два мирных жителя. Это был единственный известный случай обстрела советской территории во время продолжавшейся немногим более 9 лет советско-афганской войны.
Обстрел советской территории
«Я вернулся из отпуска и в это время находился в отряде в Пяндже, - вспоминает ветеран боевых действий Сергей Валерьевич, житель села Струговка Октябрьского района. – Но у меня кончился срок действия загранпаспорта. И пока шла замена, меня оставили дежурным в опергруппе.
На 8 марта заступаю на очередное дежурство и около 23 часов слышу свист и взрыв в городе. После этого тишина. А потом второй взрыв ближе к территории расположения отряда. Увидел вспышки в окно. Хватаю телефон и докладываю начальнику опергруппы, что в городе разрывы, скорее всего, это обстрел. Он дал команду всем подразделениям выбежать из казарм и рассредоточиться в укрытиях.
Произвели несколько ответных залпов, но они результатов не принесли. С утра из Душанбе подтянули авиацию и провели зачистку места, откуда стреляли по городу. Но душманы оттуда уже ушли.
Утром в Пяндже рябило от начальства. Ужас, сколько в небе было вертолетов с руководителями различных уровней. КГБ опечатало все виноводочные магазины, опасаясь, что таджики напьются и начнут предъявлять претензии, почему был обстрелян город»
Почему не я?!
Сергей Черкашин родился в 1962 году в Иркутской области. Спустя 13 лет его родители переехали в Якутию, и уже оттуда в 1979 году он поступил в Дальневосточное высшее общевойсковое командное училище имени К.Г. Рокоссовского (Благовещенск). Как раз в год начала афганских событий.
Уже на 2-3-м курсе курсантов начали обучать опыту ведения войны в горно-пустынной местности. В 1983 году после окончания училища молодого офицера направили в поселок Нерчинский Завод Забайкальского пограничного округа. Служить предстояло в мотоманевренной группе – своего рода мотострелковом батальоне. Как и пограничные наряды, мотоманевренные группы располагались на границе, и в случае ее прорыва должны были прикрыть этот участок.
В 1984 году к пограничникам прибыл начальник политотдела погранотряда и в торжественной обстановке объявил: «Завтра наши лучшие ребята едут проходить службу в Афганистан!». Но Черкашин в список не попал. Ему, рвавшемуся на войну, стало так обидно, что по окончании собрания, он подошел к начальнику политотдела и поинтересовался: «Товарищ полковник, а чем я недостоин?». Тот отвел лейтенанта в сторону и говорит: «Они едут на полгода. На следующий год в плановой замене поедешь на полных два года». «Получается, меня берегли для более важных дел», - шутит Сергей Валерьевич. И в феврале 1985 года он на 2,5 года убыл на войну.
5 афганских погранотрядов
«Всего в Афганистане было пять пограничных отрядов – Московский, Пянджский, Термезский, Керкинский, Тахта-Базарский, – вспоминает Сергей Черкашин. – И еще одна группировка, прикрывавшая территорию Казахстана, находилась в Восточном пограничном округе.
Если основную массу афганской территории занимала 40-я армия под командованием Бориса Громова, нашей зоной ответственности являлась 100-километровая зона от границы и вглубь этой страны. Пограничные войска подчинялись комитету госбезопасности и вошли в Афганистан, когда заставы уже не могли справиться с активизировавшимися на границе бандитами.
Мы стояли в Имам-Сахибе. Там раньше был городок советских специалистов. Но начался конфликт, и они ушли. Сначала туда зашли десантники, потом – мы. На заставе служило 45-50 человек. Среди нас был киргиз, один узбек, несколько ребят из Урала и Белоруссии. Но процентов 80 численного состава составляли украинцы. Их было так много, что мы даже в разговоре автоматически переходили на украинский. Из артиллерии имелись только 120-миллиметровые минометы, из вооружения – БМП, БТРы, с воздуха прикрывала авиация.
Ходили в форме военнослужащих 40-й армии. О том, что мы – пограничники, не знал никто. Помню, в одной из комнат висел плакат, на котором было написано – «Задача пограничника в Афганистане – прикрытие государственной границы со стороны сопредельного государства». Тогда мы воспринимали это нормально. Сейчас я понимаю, что это – глупость: мы зашли на чужую территорию, чтобы охранять свою».
Последний плов душманов
– В чем заключались ваши обязанности?
– Наша точка находилась ближе всего к границе. Мы водили транспортные колонны с продовольствием и боеприпасами для своих точек в Талукан и Артходжу. А уже пограничники из располагавшихся там мотоманевренных групп в опасных местах дороги, где был возможен обстрел, выставляли посты и ждали нас. По прибытию колонну разгружали, и она возвращалась в Союз.
Также необходимо было не допустить, чтобы к границе подходили караваны, неважно с наркотиками, оружием или для обстрела границы. Впоследствии, получая данные от разведотдела, стали наносить упреждающие удары по скоплениям моджахедов.
Был случай, сидим в казарме при плюс 50 градусов в тени. Тут звонок по телефону: «Кто у тебя лучший АГСник?». АГС-17 – это автоматический станковый гранатомет. Стреляет снарядами с радиусом сплошного поражения 7 метров. Я говорю, есть такой-то. Мне отвечают, быстро с АГС к штабу. Прибежали. Начальник опергруппы поясняет: «Сейчас пришел из города агент и примерно объяснил, что в таком-то доме в таком-то дворе собрались на свою встречу множество бандглаварей. Нужно их ликвидировать».
И тут же говорит солдату: «Попадешь туда, Красная Звезда твоя, на дембель поедешь с орденом!» Боец стреляет, и коробочка с 40 выстрелами улетает в нужном направлении. Сидим, ждем. Где-то через полчала прибегает афганец и рассказывает, что главари только во дворе сели, собрались поесть плов, и тут сверху во двор прилетают все эти 40 снарядов. Разорвало всех. Парень заработал орден.
– Как часто проводили операции?
– Скажу, когда не проводились - при посевной и уборочной кампаниях. Даже бандиты в это время не воевали. Потому что, как это, остаться без продовольствия и хлопка? В нашем городе была хлопкоперерабатывающая фабрика. А уже дальше отвозили его в Кундуз и в Кабул. Мы обеспечивали проход этих колонн, так было положено. Хотя знали, что моджахеды свою колонну бить не будут.
Это ваша революция!
– А как собственно проходили операции?
– Поступает информация, что в таком-то кишлаке находится банда. Садимся по тревоге на броню, блокируем кишлак. И дальше через большое громкоговорящее устройство, стоявшее на базе БРДМ-2, местный афганец объявляет: «Если в кишлаке находятся бандиты, просим выйти и сдать оружие». И указывает направление, в котором нужно выходить. Там бандитов уже ждет ХАД - служба государственной безопасности Афганистана, аналог нашего КГБ.
Если никто не вышел, просят покинуть кишлак мирное население, и по его выходу начинается зачистка. Сначала на проческу идет афганская армия. Она встречает сопротивление, и тогда уже в бой вступаем мы. Подключается авиация, артиллерия.
Афганцев с собой брали чисто для затравки. Нас 200 человек и их человек десять. Но так положено. Якобы они проводят операцию, а мы им помогаем. Они пройдут метров десять, услышат выстрел и бегут назад, прячутся за броню. А они по-русски уже хорошо говорили.
Я одному говорю: «Давай, вперед, за вашу апрельскую революцию!». А он мне: «Это ваша революция, мне она не нужна». И вот уже тогда по заблокированному кишлаку наносим удар артиллерией или с авиации и входим в селение. Когда все заканчивается, в кишлак возвращается гражданское население.
Артиллеристы говорили: «Когда стрельнул по кишлаку, попал если не в душмана, то в его пособника». Днем афганец с сохой, с тяпкой. Стемнело, может запросто достать оружие и обстрелять нашу точку. Такой менталитет, они всегда воюют. Но потом стали понимать, воевать нет смысла, что лучше даже дружить.
В тех местах действовала банда, которую возглавлял известный бандит Раим Полван. Полван – это, по-ихнему, богатырь. Сначала он был самым активным бандглаварем, держал всю северную зону. Но когда в сражениях с нашими понес большие потери, понял, что долго не продержится, и предложил на основе его формирований создать партизанский отряд, чтобы помогать Советскому Союзу.
Мы стали обеспечивать его боеприпасами, оружием. И сразу на подконтрольных ему территориях стало спокойно, другие бандиты в его зону не совались. Мы знали, что он никого не пропустит. Или же, если не справится своими силами, сообщит нам информацию о следующем караване душманов, и мы совместно с его бойцами устроим засаду.
Гибель командира
– В горы вылетали?
– Да, один раз в составе нештатного формирования из порядка 50 человек, сформированного из всех наших мотоманевренных групп. Поступила информация, что в горах был замечен караван противника. Пока выполняли задание, в схроне в горах нашли еще новое оружие в смазке. Среди прочего были наши автоматы Калашникова китайского и египетского производства. Крупнокалиберный пулемет Владимирова калибром 14,5 мм. Их устанавливают на бронетранспортере, но китайцы сделали из них спаренную установку для борьбы с нашей авиацией.
– Куда девали это оружие?
– Все передавалось местному комитету госбезопасности.
– Они все эффективно использовали?
– Не знаю. Но когда тот же Раим Полван привозил нам после операций оружие, мы обязательно переписывали номера. Бывало, что некоторые автоматы почему-то потом опять оказывались у боевиков.
– А почему оружие не забирали себе?
– Зачем нам были нужны ППШ или карабины? Тем более, иностранного производства.
– Были потери среди личного состава?
– При мне 19 декабря 1985 года погиб мой начальник – капитан Алексей Иванович Ставила. Был тяжело ранен в перестрелке, уже, когда проводили колонну и снимались с блок-поста. И умер в вертолете по дороге в госпиталь. После его гибели меня, служившего первый год заместителем, утвердили на должность начальника заставы. За год моего командования у меня не погиб ни один боец. Были контуженные, раненые, но живыми домой вернулись все.
Громов был не прав
– Вы лично обошлись без ранений?
– Меня дважды контузило в результате взрыва гранаты, когда душманы обстреливали нашу колонну. Оба раза повезло, что гранаты были не осколочными, а кумулятивными. Иначе я бы с Вами не разговаривал. Кумулятивная граната, предназначенная для поражения бронированной техники, имеет свойство – на предельной дальности у нее срабатывает самоликвидатор. То есть она взрывается в воздухе. И вот два раза ее предельная дальность почему-то заканчивалась над моей головой.
Хочу сказать, что, когда Борис Громов выходил из Афганистана по Хайратонскому мосту через Амударью, он сказал: «Я последний солдат, за мной никого не осталось». Он был не прав. Он не знал, что в Афганистане еще остались пограничники. И они еще в течение целого года переходили границу. Или через Хайратон, или через Пяндж на паромах. В районе Московского погранотряда переправлялись через реку Кокча, она не такая глубоководная. Причем до границы наших сопровождало местное население, до такой степени они с нами подружились. Они не очень-то и хотели, чтобы мы ушли. С нами была безопасность. Работали заводы и школы. Когда мы ушли, там стало еще хуже.
После Афганистана Сергей Черкашин вновь некоторое время прослужил в погранотряде в Забайкалье, затем командиром автороты в Казахстане. В 1989 году после прохождения обследования в госпитале был признан негодным к строевой службе и комиссовался. Сказались две контузии. Вернулся в Струговку, куда в свое время переехали из Якутии его родители и где он познакомился с будущей супругой. Здесь его ждала жена с двумя детьми.
Работал в военкомате и десять лет – в МВД, выйдя на пенсию в звании майора милиции. В настоящее время занимается патриотическим воспитанием молодежи. Награжден орденом Красной звезды, медалями «За боевые заслуги» и «Воину-интернационалисту от благодарного афганского народа».
Роман ВИНОКУРОВ
Фото из личного архива Сергея Черкашина.