аша честь, обвинение мне непонятно! И мне также непонятно, каким образом настоящее обвинение могло оказаться в этом суде и привести меня в этот суд?
Каковы бы ни были российские суды, и какова бы ни была российская прокуратура, каково бы ни было наше отношение к этим замечательным органам, тем не менее, я вижу, что у них сохраняется желание следовать хотя бы внешней атрибутике уголовного процесса. Все, что я знаю о праве и об уголовном процессе, говорит мне о том, что это обвинение должно быть, как минимум, незамедлительно возвращено прокурору, а по большому счету, единственным следствием рассмотрения этого уголовного дела, этого обвинения может являться то, что будет возбуждено уголовное дело в отношении следователей Главного Следственного управления Следственного комитета Российской Федерации за заведомо незаконное уголовное преследование.
Я не понимаю, как в деле о якобы совершенном экономическом преступлении, а именно – хищении 16 миллионов рублей, не проведена ни одна финансовая, бухгалтерская или экономическая экспертиза. Это невозможно! Мы многократно обращались к следствию с требованием провести эти экспертизы, тем не менее, проведены они не были.
В связи с этим я пребываю в огромном недоумении относительно вообще средств доказывания. Потому что я всегда считал, что доказательством осуществления оплаты являются чеки, банковские платежки, подтверждения банковских переводов и так далее. И никто не может утверждать, что кто-либо забрал какую-то продукцию, например, 10 тысяч кубометров леса, бесплатно, если в наличии имеются все доказательства, что за эти сколько-то кубометров леса или любую другую продукцию была осуществлена оплата по рыночной цене. Все документы есть в материалах дела.
И я не понимаю, например, как господин Офицеров, который эти свои платежки уже тычет следствию много месяцев, каким образом он может, какие средства доказывания он еще может здесь предъявить? Я не понимаю, как следствие могло делать вид и до сих пор делает вид, что этих платежек не существует в материалах дела.
Мне совершенно непонятно обвинение, в котором в одном месте написано «безвозмездно изъято», в другом месте написано «безвозмездно изъято по заниженной цене». Вот это какая-то совершенно абсурдная вещь! Причем везде указаны разные суммы и разный объем древесины, что полностью подтверждает наш довод о том, что следствие просто схватило какие-то произвольные цифры, в которых оно даже не разобралось. Потому что оно и не могло разобраться без экспертизы.
Я не понимаю, как в обвинении, где через строчку указано: занижение цены, неэквивалентное возмещение и так далее, – нет ни одной – повторюсь, ни одной! – цифры, подтверждающей занижение цены или неэквивалентное возмещение. Невозможно обосновывать факт занижения цены свидетельскими показаниями. Это же, на самом деле, просто древесина, весьма распространенный товар, находящийся в рыночном обороте. Уж точно в Кировской области есть потрясающие возможности для проведения товароведческой экспертизы, оценки, любых других действий, которые смогут подтвердить, это была рыночная цена или не рыночная цена. Тем не менее, никаких действий на этот счет проведено не было.
Мало того, Кировлес – большое предприятие, объем продаж в отношении ВЛК был достаточно незначителен, на уровне 3 процента. У следствия была полная возможность сравнить цены отгрузок компании ВЛК и другим контрагентам. И если бы такое сравнение было произведено, то все мы просто-напросто бы убедились, что в то же время такой же товар отгружался по еще более низкой цене, только за наличный расчет. Следствие почему-то эти факты предпочло игнорировать.
Для меня совершенно непонятно и необъяснимо, как все вот это обвинение может строиться фактически на показаниях одного человека, который фактически по моему требованию был отстранен от должности, и в отношении которого по материалам, которые я разрабатывал, было возбуждено уголовное дело, которое впоследствии удивительным образом было закрыто. И мне кажется, вот здесь мотив для оговора совершенно был очевиден для следствия, но, тем не менее, он не был исследован никаким образом.
Мне непонятно, как ситуация и взаимоотношения Кировлеса и ВЛК могли вообще быть исследованы следствие вне зависимости от ситуации с Кировлесом вообще. Потому что когда я от уважаемых представителей прокуратуры сейчас слышал про Кировлес, такое впечатление было, что это какой-то другой Кировлес – замечательное, прекрасное предприятие, а не то предприятие, у которого на сегодняшний момент, если я не ошибаюсь... оно находится в конкурсном управлении, и у него задолженность – 450 миллионов рублей, значительная часть которой тянется еще с 2009 года.
Это то предприятие, у которого было 200 миллионов убытков в 2009 году. То предприятие, у которого было нереализованной продукции на сумму больше 200 миллионов рублей, то предприятие, у которого на 230 миллионов рублей была дебиторская задолженность, и эта дебиторская задолженность во многом списана как безнадежная. Вот уж где простор для работы следствия! Куда делись все эти деньги? Какое там неэквивалентное возмещение? Они отгружали продукцию, и за нее до сих пор никто не заплатил! Это все списано на десятки миллионов рублей, и это вообще никто не исследовал.
Мне совершенно непонятно обвинение в той части, где указывается, что вся эта «Вятская лесная компания» – это какой-то мой преступный замысел. Если предприниматель Офицеров приехал в Кировскую область, открыл здесь компанию, которая, в соответствии с Гражданским кодексом, с действующим законодательством, работает, заключает договора, у него есть сотрудники, которым платится зарплата, он платит налоги, все абсолютно происходит, что называется, вбелую, – ну, так ему нужно спасибо сказать!
А вместо того, чтобы сказать ему спасибо, он находится сейчас на скамье подсудимых, и я слышу его глубокий вздох каждый раз, когда говорят «соучастник Офицеров». Я никакого отношения к компании «Вятская лесная компания» не имею, я ее не учреждал, средств от нее не получал, подарков не получал, ничего подобного не было и не планировалось, что полностью подтверждается материалами дела, в том числе и прослушиванием телефонных разговоров, е-мэйлы и так далее.
Да, конечно, Офицеров мне сообщал о том, как работает его компания, как идут взаимоотношения с Кировлесом. В том числе, пользуясь информацией, которую он предоставил, я в 2009 году заявил о том, что Кировлес должен быть обанкрочен, что потом все равно случилось, спустя два года после того, как я уехал из Кировской области. Если бы это случилось тогда, долгов было бы гораздо меньше.
Обязанность любой власти – поддерживать предпринимательство и развитие бизнеса. Вот у нас сейчас есть такая замечательная мода, когда каждый мэр города или вновь вступивший в должность губернатора заявляет о том, что «я всем предпринимателям даю свой личный номер мобильного телефона, звоните мне, я буду решать эти вопросы, любые ваши вопросы и сложности. Тогда, получается, это впрямую состав уголовного дела, состав уголовного преступления.
Когда я был советником губернатора, естественно, в мои обязанности, в обязанности всех членов команды нового губернатора входили вопросы того, что мы звали сюда бизнес и обеспечивали ему максимальное содействие. В тот момент, в 2009 году, в отношении любого предпринимателя, который был бы готов покупать продукцию Кировлеса, а я уже сказал, что там остатки были на 250 миллионов, мы были готовы водить хороводы в буквальном смысле слова.
Мне совершенно непонятно обвинение в той части, где указано, что я организовал хищение 16 миллионов рублей. Потому что я хотел бы понимать, а куда делись эти 16 миллионов рублей? Нельзя же их так похитить, чтобы они потом растворились в воздухе. Если они были похищены, они должны были где-то оказаться, их должны были куда-то вывести, обналичить, отмыть, легализовать и так далее.
Тем не менее, следствие полностью обходит эти вещи. Вопросы корысти, мотива и так далее. И обходит оно эту значительную часть якобы совершенного преступления по очень простой причине. «Вятская лесная компания» существовала всего несколько месяцев, оборот у нее крохотный и очень понятный. И каждый рубль, и каждая копейка, которые прошли по счетам, они видны. Вот получили продукцию, продали, расплатились, заработали 1,5 миллиона рублей, выплатили зарплату. Все, вот эти 16 миллионов рублей, они как на ладони перед нами.
Как же можно тогда говорить, что я их забрал себе? Если я их забрал себе, ну, так где они? Следствие говорит о том, что они арестовали мою автомашину «ВАЗ», ну, пусть тогда ищут эти 16 миллионов, место, куда я их спрятал, ищут и арестовывают эти 16 миллионов.
Мне категорически непонятно, каким образом вот это дело, которое много раз открывалось и закрывалось еще на стадии доследственной проверки, на уровне Кировской области, на уровне Приволжского федерального округа и на уровне Москвы, тем не менее, дошло до суда? Извините меня, это же дело в этом же объеме, с теми же доказательствами было закрыто, и у меня было официальное уведомление о том, что преследование в уголовном порядке прекращено, что у меня есть право на компенсацию всех расходов, и, извините меня, извинения от прокурора.
Недели мне не хватило, чтобы получить извинения от прокурора Кировской области. Была бы очень забавная ситуация, при которой сначала прокурор передо мной бы извинился, а сейчас прокурор поддерживает это же самое обвинение. Ничего в деле не появилось нового, ни одного доказательства нового, ни одного нового показания, тем не менее, закрытое дело сейчас рассматривается в суде.
И вот все эти неясные для меня вещи, которые я перечислил, делают для меня весьма ясной одну главную вещь – относительно того, что это дело политически мотивировано. В этом деле существуют три главные причины, почему было возбуждено это уголовное дело, почему следствие было доведено до конца, и почему оно находится сейчас в суде.
В первую очередь это политическая месть за те расследования, которые веду я и ведет наш Фонд борьбы с коррупцией, расследования в отношении политического руководства Российской Федерации, государственных компаний Российской Федерации, которые мы ведем, материалы, которые мы публикуем, которые мы формализуем в виде жалоб, обвинений и так далее. И даже если хронологически посмотреть, сопоставить календари, мы увидим, что всплеск активности по этому делу точно соответствует нашим расследованиям в отношении ВТБ, Транснефти и так далее.
Вторая причина – политическая месть за ту деятельность, которую веду я и мои сторонники, в частности, за кампанию «Голосуй за любую партию, против «Единой России»», которая привела к тому, что уровень голосования за «Единую Россию» значительным образом упал, и «Единая Россия» и нынешняя власть была вынуждена организовать массовые фальсификации, в том числе в городе Москве, что привело к значительному росту протестного движения. Именно месть за эту кампанию и в дальнейшем кампанию по недопущению незаконного избрания президента Путина, который захватил власть в России незаконным образом, именно политическая месть за эту кампанию является главной причиной этого дела.
Третье, целью нынешнего дела является политическое преследование и воспрепятствование дальнейшим нашим расследованиям, которые мы ведем. Я нахожусь здесь сейчас, в суде в Кировской области, и, видимо, проведу еще многие дни здесь в ближайшее время, хотя в это же время, находясь в Фонде борьбы с коррупцией, я мог бы вести расследования в отношении друзей Путина, граждан Ротенбергов, которые каким-то удивительным образом выиграли все крупные дорожные подряды в России и строят дороги по цене в три раза выше рыночной.
Вот именно для того, чтобы я находился здесь, а не в своем офисе и не расследовал деятельность Ротенбергов, Тимченко и всех остальных, делается это дело.
А важнейшей причиной существования этого дела является просто создание пиаровского повода для абсолютно лживой кампании в государственных средствах массовой информации, которая ведется.
Каждый день вы, включая телевизор, видите новую историю про коррупционера Навального. Сердюков, Скрынник и все остальные – да они просто обзавидуются тому медиа-покрытию, которое имею я и мое чудовищное преступление, которое я совершил. Через освещение этого дела, совершенно неправильное освещение, лживое освещение этого дела и хода этого дела, через фабрикацию всех этих доказательств просто населению вдалбливается, что существует какой-то непонятный Навальный в Москве, который все украл, но никто его почему-то до сих пор поймать не может, и вот сейчас с ним боремся.
Важнейшей причиной существования этого дела и рассмотрения этого дела является вытеснение меня из легального политического поля. Внесены поправки в предвыборное законодательство Российской Федерации, по которым граждане, которые осуждены по тяжким преступлениям, больше никогда никуда не смогут баллотироваться. И именно поэтому было принято решение довести это дело до конца и вынести обвинительный приговор, не важно, это будет условный или реальный приговор.
В завершение своего выступления я хочу сказать, что виновным я себя не признаю. Это дело абсолютно политически мотивировано, оно сфабриковано. Я уверен, что в ходе этого процесса будет доказана моя невиновность. Эта невиновность станет очевидна для всех, вне зависимости от того приговора, который будет произнесен. Я уверен, что моя невиновность будет ясна и тем, кто присутствует в этом зале, и тем, кто смотрит трансляцию, и тем, кто ознакомился со всеми материалами дела, которые мы вывесили в интернете, и вообще всем гражданам, которым действительно интересно разобраться, что происходит на самом деле.
 Я уверен, что все граждане, причастные к незаконному политическому преследованию, моему ли, или таких людей, как я, которые борются с этим коррумпированным оккупационным режимом, который установлен сейчас в России, все граждане, которых незаконно уголовно преследуют таких людей, рано или поздно понесут суровое, но справедливое наказание.
Спасибо!