Главное событие уходящей недели — первое судебное заседание по уголовному делу о хищении леса Алексеем Навальным со товарищи. Вернее, о незаконном присвоении прибыли от продажи этого леса — 16-ти миллионов рублей. Слушания прошли по месту совершения злодеяния — в Кирове, который почему-то до сих пор не переименовали обратно в Вятку. Наверное, потому что Сергей Миронович Киров был отчасти питерским. (По крайней мере, в затылок ему выстрелили именно в городе на Неве.)
Значение высосанного из пальца процесса, абсолютно очевидное в столице, в Кирове уже не выглядит столь бесспорным. Нельзя сказать, что местные жители сильно переживают по поводу судьбы Алексея Навального или демократических перемен, в принципе. Несколько часов, проведенных у здания суда Ленинского района города Кирова (где, собственно, и началась судебная расправа над Алексеем), убедили меня как раз в обратном — и сам Навальный, и идеалы добра и справедливости, за которые он борется, кировчанам, честно говоря, глубоко безразличны. Или эти суровые северные люди предпочитают не выставлять свои чувства напоказ…
17 марта, в первый день рассмотрения дела, местные власти разрешили провести в городе две акции. Одну — в поддержку Алексея Навального. Другую — против него. Обе в непосредственной близости от суда. Главный лозунг первого митинга, понятное дело, был — «Один за всех, и все за одного». Второй, как нетрудно догадаться — «Вор должен сидеть в тюрьме». Причем, оба митинга прошли в непосредственной близости друг от друга — по обеим сторонам не слишком широкой, но сильно разбитой улицы. Что позволило участникам перекрикиваться, переругиваться и даже время от времени пытаться вступить в физический контакт.
Впрочем, любая подобная попытка пресекалась толстым и смешным лейтенантом полиции, который всякий раз решительно препятствовал вылазкам отдельных экстремистов, не давая последним проникнуть на вражескую территорию с провокационной символикой и такими же намерениями. Так, например, неожиданно появившийся в стане демократов человек с поленом, на котором было написано «кировский лес» (явный намек на что-то отвратительное), был с позором выдворен на территорию приспешников режима, где его встретили не очень продолжительными и совсем не бурными аплодисментами.
Впрочем, ради справедливости отметим, что сторонников Алексея Навального было раза в три больше, чем его оппонентов. Я думаю, в пиковый момент начала судебных слушаний — человек 250 вместе с журналистами. Лозунги они скандировали очень громко и напористо, чем до крайности удивляли и даже отчасти шокировали местных прохожих, видимо не привыкших к подобным бурным проявлениям гражданской активности.
Тут важно отметить, что немногие кировчане, случившиеся в эти тревожные часы в районе вышеупомянутого суда, с недоверием и озабоченностью поглядывали как на экспортеров революции, приехавших поддержать Навального в основном из Москвы, так и на их оппонентов, таких же чужаков, завезенных для демонстрации государственнической позиции из соседнего Нижнего Новгорода. Все вместе это выглядело как некий довольно масштабный привозной аттракцион, впрочем, не снискавший ни малейшего успеха у уважаемой публики.
Местный адвокат, весьма раздраженный невозможностью проникнуть по своим делам в здание суда, проход в который в тот день был надежно заблокирован журналистами, объяснил отсутствие интереса у жителей Кирова ко всей коллизии с Навальным следующим образом: «Во-первых, нам не до возмущения и общественных демонстраций. Большинству, извините, нечем прикрыть задницу…
Ну и, конечно, есть в людях тотальное недоверие ко всему, что исходит из Москвы. Причем, неважно, из какого лагеря. Очень вы должны постараться, чтобы преодолеть это обычное «они там все с жиру бесятся…».
«А надо ли нам его преодолевать?», — осторожно поинтересовался я, — если вам так сладко спится, стоит ли вас будить?».
«Ага! — неожиданно вскинулся мой собеседник, — то есть опять навяжете провинции свою модель!?»
«Ну так, — говорю, — спящему человеку чего ж не навязать? Хотите сами решать — просыпайтесь!»
Адвокат пробурчал что-то недовольное мне в ответ и возобновил переговоры с беспристрастным полицейским, охранявшим вход в суд.
Кстати, о полицейских. Такого вегетарианского отношения к оппозиционным активистам я не встречал уже много лет. Ни тебе оцеплений, автозаков или омоновцев с дубинками. Ни одного задержания в день суда… Даже после того как выделенное на митинг время истекло, а разгоряченный московский люд продолжал выкрикивать и скандировать лозунги! (Накануне несколько ошалевших от невиданной вольницы сторонников Навального были задержаны на пару часов за расклейку листовок на здании… местного ФСБ.)
Порядок в зоне суда и обоих митингов поддерживали всего пару человек. Борис Немцов уверен, что в этом прямая заслуга губернатора Никиты Белых: «Никита смог убедить всех, что правильнее будет обойтись без силового фона. То, что мы здесь находимся в таких непривычно тепличных условиях, — несомненно, его заслуга».
Чета Навальных (а нам с Борисом Немцовым удалось провести с ними пару часов после завершения слушаний) выглядит… как бы это правильно сформулировать… очень убедительно, что ли, внушительно... Видно, что все варианты предусмотрены, просчитаны и обсуждены. Что они готовы к любому повороту событий и совершенно ничего не боятся.
Леша сразу начал говорить про ближайшие планы, про важность акции 6 мая, Юля шутила, и оба они не производили впечатления напряженных и озабоченных людей, страдающих от гнета свалившихся на них тяжелейших проблем. И еще было заметно, что они искренне благодарны всем, кто приехал их поддержать. Что для них эта поддержка действительно крайне важна…
А мне думается, что сегодня солидарность с Навальным, с узниками Болотной, со всеми, кто преследуется властями по политическим мотивам, важна не только им. Она для нас всех имеет огромнейшее значение. Столь часто звучащий в эти дни призыв «Мы своих просто так не отдадим» должен наполниться вполне конкретным содержанием.
Одно дело, если его будут выкрикивать пассионарные одиночки, и совсем другое, если — многотысячная толпа в центре Москвы. Да и Кирова, кстати, тоже… Просто надо понимать очевидную вещь — защитить своих всем миром мы сегодня можем только на улицах. Ну, еще на площадях…