В Екатеринбурге максимально торжественно был открыт Ельцин-центр, который должен соединить в себе мемориальный музей, посвященный первому президенту России, архив, библиотеку, а также образовательное и детское учреждения.
Главные российские начальники, Владимир Путин и Дмитрий Медведев, которые дуэтом (редкий, если не уникальный случай) участвовали в этом мероприятии, сказали все приличествовавшие случаю слова. И про «колоссальные вызовы, трудности, противоречия того времени», и про то, что Борис Ельцин обладал «волевым, прямым, мужественным характером, способностью проявлять предельную решительность».
Только, как ни крути, выглядели эти славословия откровенным лицемерием. Потому что нынешняя власть ясно и однозначно позиционирует себя как предельно «антиельцинская».
Она никогда не признает того, что современная Россия родилась из революции, слава Богу, короткой и бескровной. Но народ сверг-таки «легитимную» власть одной партии, одной политической силы. Именно в этом праве Владимир Путин отказывает сегодня любому народу. Именно за это сегодня воюют (и гибнут) российские солдаты в Сирии.
Вряд ли устроители музея ставили перед собой такую задачу, но вся экспозиция — это вызов идеологии сегодняшней путинской России. Все начинается вполне традиционно: лимузин «товарища первого секретаря», стенд с подарками президенту, вполне лубочное повествование о родной деревне.
Тон восприятия задает восьмиминутный фильм, который весьма специфически излагает историю всевозможных российских царей (нам, к примеру, сообщают об экономическом развитии страны накануне войны с фашистами — очевидно, в 1937-м это развитие достигло пика). Фильм заканчивается констатацией: с Ельциным в страну пришла свобода. Практически все зрители задаются вопросом: ушла ли свобода с уходом Бориса Ельцина?
Главный элемент экспозиции — это полтора десятка залов, названных «Лабиринтом истории». Tематически они организованы как 7 судьбоносных дней, которые создали новую страну. День первый — день, когда Ельцин бросил вызов партийной элите на пленуме ЦК. Экспонаты рассказывают о стране, жаждавшей перемен: афиши «Маленькой Веры» вперемежку с обложками толстых журналов и статьями, казавшимися тогда судьбоносными. Рассказывают о высокопоставленном партийном чиновнике, который пытался понять эту вдруг проснувшуюся тягу к свободе.
Один из центров экспозиции — московский троллейбус, тот самый в котором демонстративно ездил первый секретарь московского горкома. Желающие могут залезть внутрь. Должен сказать, все это не производит, на мой, по крайней мере, взгляд, ощущения китча.
День второй — путч. Посетитель видит баррикаду, подобную той, что была сложена у Белого дома, а на экране — кинохроника тех судьбоносных мгновений августа.
День третий — время непопулярных реформ. И посетитель оказывается перед натурально абсолютно пустым магазинным прилавком, где выставлены лишь трехлитровые банки с березовым соком. Экспонат за экспонатом рассказывают о мучительном пути кардинальной переделки экономики страны: вот ваучер имени Анатолия Чубайса, вот первые брошюрки про рынок, которыми были завалены тогда газетные киоски. Вот, наконец, о счастье, полки с самыми простыми товарами. День четвертый — схватка с парламентом и рождение новой конституции. День пятый — выборы 1996-го. День шестой — президентский марафон второго срока, который и подорвал здоровье Ельцина. Наконец, день седьмой — уход президента.
Музей, удивительное дело, передает дух и страсть той необыкновенной эпохи. Появляется ощущение, что Россия не была обречена на ту деградацию, которая случилась с ней позже. На одном из стендов — длинный-предлинный ряд портретов разных деятелей ельцинской эпохи. Это те возможные преемники, кандидатуры которых рассматривал усталый и больной президент. И фото Путина — одно из многих. Все могло бы сложиться иначе.
Это особенно остро чувствовалось в день открытия Ельцин-центра, когда он оказался просто забит героями (боюсь сказать, живыми экспонатами) ушедшей эпохи, которая обещала очень многое. По залам бродили теперешние Чубайс, Шохин, Хакамада, другие министры первого ельцинского правительства. И со стен на них глядели они же, только на четверть века моложе, полные задора, молодого идеализма, уверенные, что они свернут горы.
Рядом с бронзовым Ельциным фотографировались его советники Сатаров, Краснов, Батурин, когда-то противостоявшие всей российской бюрократии и иногда одерживавшие победы в этом противостоянии. Татьяна Малкина смотрела кадры кинохроники, где отчаянная юная журналистка бросает в лицо гэкачепистам: «Вы понимаете, что совершили государственный переворот?». И неотступно преследовал вопрос: почему же мы, такие умные, талантливые, уверенные в собственной правоте, все проиграли?
А еще в голову приходила невеселая мысль: да и ты сам вполне мог бы поработать экспонатом ельцинского музея. Типичный журналист 90-х, в натуральную величину, просьба стряхивать пыль с ушей не реже двух раз в месяц…
Не берусь предсказать, какое будущее ждет Ельцин-центр. Совсем не уверен, что экскурсия (включая видео-экскурсию) станет частью обязательного урока для школьника. Российская власть продолжает позиционировать себя как альтернативу «лихим 90-м». И для нее совершенно непереносимо наличие в экспозиции «Зала свободы» — зала, где известные люди страны один за другим говорят, как важны для них свобода собраний, свобода слова, свободы, которые мы потеряли…
Фоторепортаж Александра Гольца АЛЕКСАНДР ГОЛЬЦ
ЕЖ