Надежда Савченко: «Я держу себя силой воли. Я пойду до конца»

Фото: Сергей Супинский / AFP

В Басманный суд Москвы поступило ходатайство следствия о продлении украинской летчице Надежде Савченко срока содержания под стражей. Судебное заседание состоится 10 февраля. Голодовка украинской летчицы продолжается 54 дня, и Савченко не собирается ее прекращать, пока суд не изменит ей меру пресечения.

Украинская летчица объявила голодовку в женском СИЗО-6 13 декабря 2014 года. 17 января тюремные врачи решили, что состояние Савченко ухудшается, и на машине «скорой помощи» отправили ее в больницу СИЗО «Матросская Тишина». Украинскую летчицу поместили в спецблок больницы, который сама Савченко называет «золотой клеткой».

В только что отремонтированном, свежевыкрашенном спецблоке больницы, кроме Надежды Савченко, нет других заключенных. В одной из камер, которая поражает светлым кафелем, серыми тумбочками, белыми столами, отдельным душем и современным унитазом, — сильно похудевшая Надежда Савченко. Она сидит в камере одна, но за ней идет неусыпное наблюдение. В соседней камере установлен так называемый «пост», оснащенный видеооборудованием, где должен постоянно находиться специально прикомандированный сотрудник СИЗО. В третьей камере — процедурный кабинет с весами и стойкой для капельницы. Здесь Надежду Савченко осматривает врач, и здесь же ей ставят капельницы.

Таким образом, украинской летчице обеспечена полная изоляция от всех остальных заключенных. Гулять Савченко ходит в прогулочный дворик на крышу в сопровождении служебно-сторожевой собаки.

— Физически я чувствую себя нормально. Морально — фигово. Как иначе человек может чувствовать себя в тюрьме? В Украине рабами не рождаются.

— Когда мы виделись с вами 8 января в СИЗО-6, вы говорили, что будете держать голодовку до февраля. Что вы решили сейчас? И при каких условиях собираетесь ее прекратить?

— Я говорила, что буду голодать до тех пор, пока не закончится весь этот бред. Существует алиби, доказывающее мою невиновность. Я не убивала российских журналистов. Я никогда не стреляю в людей без оружия.

— Если суд изменит вам меру пресечения на домашний арест, вас поселят, например, в украинском консульстве в Москве, вы голодовку прекратите?

Савченко смеется:

— Да, конечно, и приедет моя мама и сварит мне борщ. Я на суд никаких надежд не питаю. Я понимаю, что если им нужно демонстративно наказать «украинскую фашистку» за убийство российских граждан, они накажут. Теперь они предъявили мне обвинение в пересечении границы, хотя сами вывезли меня в Россию.

— Проводятся ли с вами какие-нибудь следственные действия?

— Я уже и забыла, как выглядит следователь. С Нового года он меня еще не посещал. Я уже восьмой месяц под следствием. Экспертиза моей военной формы до сих пор не проведена. Со всем этим надо завязывать: или по закону, или политически.

— Но ведь российская власть не поддается на шантаж, а ваша голодовка — это своего рода шантаж.

— Я понимаю. Нашла коса на камень. «Золотая рыбка» пока у них в руках. Мне было бы проще умереть в бою на Украине, чем сидеть в тюрьме в России. Ради чего мне жить в русской тюрьме 25 лет?

— Вы не боитесь, что вам станет хуже и организм не выдержит голодовки?

— Я была на двух войнах и готова умереть во имя справедливости. Ваш премьер Медведев сказал, что если отрубят систему SWIFT, то Россия готова на всякие меры. Я тоже готова на всякие меры. Я держу себя силой воли. Я пойду до конца.

— Вы слышали о деле Светланы Давыдовой?

— Да, я бы очень хотела написать ей письмо поддержки. Надеюсь, что за своих русские будут бороться. Пора вставать с колен. Ребенку два месяца, как можно было посадить кормящую мать в тюрьму, в жесткие условия?

(Разговор с Надеждой Савченко проходил в СИЗО «Матросская тишина» 3 февраля, еще до освобождения Светланы Давыдовой из «Лефортово». — ОР)

— Условия в украинских тюрьмах не лучше условий в наших тюрьмах.

— Это меня не удивляет. Ведь мы из одного Союза. Будем менять ситуацию.

— Как вы сможете изменить ситуацию на Украине, если умрете, не выдержав голодовки?

— Потеря одного бойца — это не проигранная война.

— Ситуация может измениться, и вас освободят. Стоит ли подвергать свою жизнь опасности?

— Я преклоняюсь перед Нельсоном Манделой и уважаю Ходорковского. Они сидели, ждали и доказывали свою невиновность. У российской делегации в ПАСЕ был хороший выход из ситуации: согласиться выпустить меня из-под стражи в обмен на сохранение российской делегации в ПАСЕ. Не получилось.

— А вы не боитесь, что если состояние вашего здоровья ухудшится, врачи «Матросской тишины» начнут вас кормить принудительно?

— Я напишу заявление главному врачу и начальнику СИЗО, что буду рассматривать принудительное кормление как пытку. Я умру тогда.