В редакцию журнала «Объектив» обратился юрист из Краснодара Виталий Семенов. Он рассказал о методах, применяемых в следственном изоляторе кубанского ФСБ для выбивания ложных показаний. Виталий Семенов неоднократно писал обращения в Военное следственное управление, прилагал справки об избиении, а также фото- и видеодоказательства. Но каждый раз получал отказ в возбуждении уголовного дела. Военная прокуратура тут же опротестовывала отказ, требуя рассмотреть материалы заново. Следователи вновь присылали отписки: ведь речь идет об организации, одно упоминание о которой заставляет ежиться обитателей самых высоких кабинетов.

Покушение на мошенничество?

Итак, суть дела: юрист Семенов в 2009 году передал застройщику Павлу Хуртину земельные участки для возведения многоквартирного дома. За это Хуртин пообещал выплатить 30 миллионов рублей. По словам Семенова, деньги он так и не получил. Это подтверждает застройщик: в Прикубанском районном суде Краснодара он признал свой долг и пошел на мировое соглашение. Затем он заявил, что полностью рассчитался и долг от него требуют незаконно. В постановлении о возбуждении уголовного дела на Семенова по статье «покушение на мошенничество», которое ведет заместитель начальника отдела следственной части главного следственного управления краевого управления МВД капитан Артем Лобус, прямо говорится: расписок о возврате денег нет, факт передачи крупной суммы подтверждается только словами Хуртина.

Обычный гражданско-правовой спор, не правда ли?
Но в него вмешались чекисты. Причем не рядовые сотрудники, а начальник отделения службы по защите конституционного строя и борьбе с терроризмом.


Губернатор Ткачев: «Это «беспредел»

Самострой — возведение многоквартирных домов без соблюдения технических норм, в отсутствии разрешительной документации и коммуникаций — настоящий бич Краснодарского края. Еще в начале 2012 года рынок самостроя только в Краснодаре официально оценивался в десять миллиардов рублей. Ситуацию с незаконными домами в олимпийском Сочи Губернатор Александр Ткачев в апреле 2013 года назвал «беспределом». При этом громкие заявления с трибун, обещания навести порядок и покончить с самостроем в реальности ничего не меняют.

Как действуют на Кубани, да и по всей стране, застройщики? Берут небольшой земельный участок, предназначенный для частного дома, и возводят на нем многоэтажку, как правило, без газопровода и канализации (за подключение к ним нужно платить), благоустроенной придомовой территории, парковки, детской площадки. Во время строительства, не имеющего ровным счетом никаких разрешительных документов, чиновники и полиция его просто «не замечают». Скорее всего, не бескорыстно. Потом самострой, который должен идти под снос, узаконивается.

«Если открыть практически любое гражданское дело о самострое, возбужденное по иску Администрации, там крайне мало доказательств и документации для реального сноса — свидетельство того, что в нем никто не заинтересован. Например, нет судебных экспертиз, — рассказал «Объективу» юрист из Сочи Роман Шикарев. — Даже если суд первой инстанции выносит решение о сносе, в апелляционном суде это решение, как правило, отменяется. Другой вариант: Администрация и застройщик уже в процессе заключают мировое соглашение. Все понимают, что здесь есть определенная договоренность». По словам Шикарева, такие решения выносятся одними и теми же судьями, фамилии которых всем известны. Например, в Центральном суде Сочи это судья Курин, в последнее время — Тайгибов и Вергунова.

По такой же схеме действовал застройщик Хуртин, получивший землю от Семенова. На участке он возвел четырехэтажный 106-квартирный дом, в который до сих пор не могут вселиться дольщики.

Одна из них, Надежда Косивченко, рассказала «Объективу»: «Отец застройщика, имевший от него доверенность, неоднократно заявлял: «…у меня влиятельные люди в правоохранительных структурах и Администрации, ничего добиться не сможешь».

Не испугавшись, Косивченко начала добиваться приема у руководства краевого МВД, Следственного комитета, прокуратуры. Так, она три месяца пыталась попасть на прием к начальнику кубанской полиции генерал-лейтенанту Владимиру Виневскому. За день до приема к ней домой приехали дознаватель с начальником отдела полиции, попросили никуда не ходить и обещали разобраться в ее вопросе без начальства.

«Тянущаяся месяцами волокита меня не устраивала, я пошла на прием», — продолжает собеседница.

Затем она записалась на прием в Следственное управление в Ессентуках. Накануне ей позвонили люди, представившиеся сотрудниками Следственного комитета, и спросили, поедет ли она в Ессентуки. Несколько мужчин пришли на квартиру ее дочери, чтобы выяснить, где находится мать. Потом оказалось, что в эти дни в Ессентуках находился председатель Следственного комитета России Александр Бастрыкин, и краснодарские правоохранители боялись, что Косивченко попадет к нему.

— Осенью 2012 года мне позвонили с неизвестного номера и заявили, что Иванов и Агров (фамилии старшего оперуполномоченного и на тот момент начальника первого отделения 4 отдела службы по борьбе с терроризмом УФСБ — прим. авт.) прикрывают Хуртина и либо я останавливаюсь, либо будет плохо», — призналась Надежда Косивченко. А это уже объясняет, почему незаконные многоэтажки так легко узакониваются.

«Затем они вкололи в вену какой-то препарат…»

Прямых доказательств «крышевания» застройщика, которого сегодня не могут найти не только дольщики, но и нанятые им рабочие, нет. Но разве не удивляет то, что начальник кубанского УФСБ, генерал-лейтенант Михаил Власенко в один и тот же день — 31 августа 2012 года — вынес постановление о передаче сообщения по «покушению на мошенничество» Семенова одновременно и в Главное следственное управление краевого МВД, и в Следственное управление Следственного комитета? Расторопность, скажем прямо, достойная лучшего применения.

«Когда меня после двух недель в СИЗО ФСБ освободили, сотрудник этой организации, Алексей Петренко (старший оперуполномоченный службы по защите конституционного строя и борьбе с терроризмом УФСБ по Краснодарскому краю — прим. авт.), предложил: работай «под нами», будешь заниматься земельно-правовыми отношениями, — передает диалог Виталий Семенов. — По словам Петренко, службе по борьбе с терроризмом передали функцию курирования земель, и они теперь проверяют незаконное строительство. Он также рассказал об огромной проделанной работе, строительные компании Краснодара находятся «под ними».

Перед этим предложением Семенов пережил избиения и пытки в СИЗО № 5, подведомственное краевому ФСБ и находящееся в одном с ним здании. Уточню, что по закону чекисты не имеют, как в 1937-м, собственных тюрем и изоляторов, но формально подчиняющееся Федеральной системе исполнения наказаний СИЗО фактически является полноправной вотчиной ФСБ.

Вечером 20 ноября 2012 года домой к Семенову приехали сотрудники службы по борьбе с терроризмом, почему-то осуществлявшие «оперативное сопровождение» уголовного дела против юриста. Через домофон они убеждали его выйти для сопровождения в качестве свидетеля к следователю МВД. При этом чекисты не предъявили постановление о приводе, поэтому Семенов выходить из квартиры не стал. Спустя пару часов постановление подвезли, мужчину в сопровождении подполковника Агрова, старших оперуполномоченных Иванова и Петренко доставили в Следственное управление полиции. Там изменили статус со свидетеля на подозреваемого, заявили об аресте.

«Перевозили в автомобиле «Мерседес», длительное время просто возили по городу. Расстояние между изоляторами — минут десять на машине, поэтому спросил у Петренко, почему так долго везут, — продолжает Семенов. — Тот рассказал, что проходит обмен меня на участника группировки Армена Каневского, некоего Арташа, которого из СИЗО ФСБ перевозят в изолятор № 1».

На следующий день Виталия Семенова вывели из камеры в цокольный этаж, куда по четвергам водили в баню. Во время допроса Петренко требовал отказаться от долга Хуртину и в качестве «бонуса» предложил дать ложные показания на бывшего начальника краснодарской милиции Александра Семенова (однофамильца), его заместителя Адама Бешкока и начальника городского отдела по борьбе с экономическими преступлениями Сергея Кузмича. ФСБ было известно, что ранее юрист оказывал услуги жене начальника УВД Ольге Семеновой (в настоящее время депутат городской думы Краснодара — прим. авт.) и мог знать об их определенных делах. Но Семенов отказался от ложного доноса.

Спустя сутки его вновь отвели в цоколь, правда, в другой кабинет — без камер видеонаблюдения. «Там присутствовали Агров, Петренко и сотрудник их ведомства, к которому обращались «Александр» (по всей видимости, оперуполномоченный ФСБ капитан Александр Данько, также фигурирующий в деле бывшего начальника СИЗО № 1 подполковника Игоря Романова — прим. авт.), — рассказывает потерпевший. — В грубой форме потребовали дать показания на руководство УВД, пообещав условный срок, если возьму особый порядок и признаю вину в покушении на мошенничество. Я вновь отказался, посыпались удары… били по почкам, голове… Стали требовать показания, вплоть до того, что мне их принесут готовые — о том, что начальник УВД занимался отъемом земель, а я должен это только подтвердить». При этом угрожали добраться до гражданской жены Семенова Анны Скачко…

В один из вечеров юриста в цокольном этаже избили сотрудники, которых он раньше не видел. Затем его перетащили в соседнюю комнату, где раздели и заковали в наручники. «Потом вкололи в вену какой-то препарат, от которого я потерял сознание. Сколько я там находился, точно сказать не могу, думаю около четырех-пяти часов; в помещении было очень сыро, холодно и темно. После этого мне стало плохо с сердцем. Как я оказался в камере, не помню», — продолжает мой собеседник.

На страже «курицы с золотыми яйцами»

Сотрудники ФСБ чувствовали себя безнаказанными. По словам Семенова, Агров обмолвился, что после восьми вечера «…руководство уходит домой, и у меня начнется «веселая жизнь». Также он говорил, что меня вывезут за город якобы для следственных действий, а затем инсценируют побег, чтобы оправдать насильственные действия надо мной. Когда они меня выводили из камеры, то в книге учета писали, что на обыск или допрос. На самом деле никаких следственных действий со мной не проводилось».

Записи с камер видеонаблюдения в коридорах и кабинетах СИЗО ФСБ, как сообщается в отказе возбуждения уголовного дела, не сохранились: «данные о том, кто производил слежение (наблюдение за монитором) в дни, часы вывода Семенова В. В. не сохранились, так как система видеонаблюдения и видеорегистрации обеспечивает сохранение происходящих событий в течение двух недель». То есть подозреваемого могут продержать в изоляторе сколько угодно, измываться над ним, но по выходе на свободу все видеозаписи просто сотрут. Спрашивается, зачем они вообще нужны?

Причинение телесных повреждений Семенову (закрытой черепно-мозговой травмы, размозжения правой почки, многочисленных синяков) подтверждает судебно-медицинская экспертиза, указывающая и срок их получения, — как раз время нахождения в СИЗО. Телесные повреждения засвидетельствованы и медиками. При этом медработник Наталья Непоп заявила «Объективу»: судя по характеру травм, они могли быть нанесены только другим человеком, а никак не в результате бытового падения.

5 декабря 2012 года Семенову изменили меру пресечения на домашний арест, под которым он находится и сегодня. Визиты сотрудников ФСБ при этом не прекратились: Петренко и Иванов неоднократно заявлялись к нему в квартиру, вывозили юриста для бесед с Агровым, что подтверждают записи с домашних камер видеонаблюдения.

По словам пострадавшего, чекисты требуют «денег за закрытие дела» (40 миллионов рублей) и показаний на бывшее руководство УВД.

«Я чувствую себя охранником курицы с золотыми яйцами. Только вот яиц почему-то пока нет…», — передает слова Петренко Анна Скачко, которая присутствовала при разговоре.
Напомним, что говорил это сотрудник службы по защите конституционного строя и борьбе с терроризмом ФСБ.

В СИЗО ФСБ нет мест

В любой цивилизованной стране изложенная выше информация моментально стала бы поводом для детальной проверки. Но в Краснодарском крае связываться с ФСБ желающих нет.

4 апреля 2013 года следователь военного следственного отдела Сидельников отказал в возбуждении уголовного дела на Агрова, Иванова, Петренко и Уманского. Спустя две недели военный прокурор Краснодарского гарнизона отменил постановление об отказе, вернув материалы на дополнительную проверку. 21 мая тот же Сидельников вновь вынес отказ. 10 июня военный прокурор отменяет постановление, которое 5 июля следователем Сидельниковым выносится в третий раз. Очередной отказ 19 августа отменяется уже руководителем Военного следственного управления по Южному военному округу генерал-лейтенантом Сергеем Арефьевым, следователь же вновь не видит состава преступления. В уже который раз военный прокурор отменяет отказ, 28 октября он выносится снова. И опять военная прокуратура направила материалы на дополнительную проверку.

Кстати, пришел ответ и из управления ФСБ: «С сотрудниками УФСБ РФ по Краснодарскому краю проведена разъяснительная беседа и доведена информация о возможности наступления для них негативных последствий… в случае какого-либо вмешательства с их стороны с использованием служебного положения в решении гражданско-правовых вопросов других граждан».

Между тем, чекисты, не имея никаких законных оснований, продолжают приходить «для бесед» в квартиру краснодарского юриста.

«Меня поражает то упорство, с которым следователи военного комитета идут против указаний прокуратуры, с каким рвением они пытаются оправдать действия сотрудников ФСБ, избивших меня и вымогавших деньги!», — подытожил Семенов.

Председатель краснодарской организации «Матери в защиту прав задержанных, подследственных и осужденных» Татьяна Рудакова рассказала журналу «Объектив», что история Семенова — вовсе не единичный случай. «Как правило, к нам обращаются с уголовными делами, в которых видна явная фальсификация доказательств — этим как раз занимаются осуществляющие оперативное сопровождение сотрудники ФСБ. Странно, что при происходящих в последнее время терактах сотрудники этой структуры занимаются не профильным делом, а отвлекаются на материалы, например, о «мошенничестве», которое могли бы расследовать и другие правоохранительные структуры». При этом, уточнила Татьяна Рудакова, повышенное внимание ФСБ вовсе небескорыстный — «здесь, может быть, присутствует интерес к отъему собственности, подозреваемых заставляют давать ложные показания в отношении конкретного лица, у которого можно что-то забрать».

По словам собеседницы, в последнее время краснодарский изолятор ФСБ переполнен: в камерах, рассчитанных на двух задержанных, ставят раскладушку для третьего постояльца.

«Поступила информация, что СИЗО будут расширять за счет дополнительно выделенных этажей. Но, мне кажется, совершенно неправильно, что изолятор находится в одном здании с самой организацией. Складывается впечатление, что у них свой условный «подвальчик», в котором они могут делать все, что угодно», — подытожила председатель общественной организации.

По слухам, «крышеванием» строительного бизнеса в Краснодарском крае до последнего времени занималось МВД РФ. Но пару лет назад лакомый кусок с миллиардными оборотами взяло «под крыло» ФСБ РФ. Не без боя. Так как рынок самостроя разросся до чудовищных неконтролируемых размеров, складывается впечатление, что служба по борьбе с терроризмом в олимпийском регионе занимается исключительно обналичиванием незаконно возведенных квадратных метров.

Кто же тогда обеспечивает безопасность Игр-2014?