В развитых странах людям присуще общее понимание уголовного преследования как функции государства – то есть нельзя вершить самосуд и мстить; существует определенная система, закрепленная в национальном законодательстве. Все это есть и в России. Но каковы более глубинные принципы нашей правоохранительной системы? Почему она не работает или работает не так, как нужно? В конце прошлого года в рамках проекта «Публичные лекции "Полит.ру"» Мария Шклярук, магистр права Гамбургского университета, кандидат экономических наук, научный сотрудник Института проблем правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге, рассказала о результатах масштабного исследования правоохранительной системы России, продолжавшегося больше трех лет. Slon публикует сокращенную версию лекции Марии Шклярук «Правоохранительная система России: от изучения к реформе».


Материалом для исследования стали интервью с работниками среднего звена – судьями и сотрудниками следственных органов, базы данных судебных решений, судебная статистика, данные социологических опросов, нормативные документы. Опираясь на все эти источники, исследователи из Института проблем правоприменения описали работу прокуратуры, Следственного комитета и следственных органов МВД – организаций, выполняющих в нашей стране функции следствия по уголовным делам (за исключением следователей ФСБ и Госнаркоконтроля). Фактически сотрудники Института изучили деятельность органов, расследующих более 90% уголовных дел в стране.


Работа велась в нескольких плоскостях:


Внешняя структура: как взаимодействуют между собой органы, созданные в стране для осуществления уголовного преследования, – МВД, Следственный комитет, прокуратура.
Внутренняя структура: как каждый из этих органов устроен изнутри.
Кадры – профессиональные факторы: как организована их работа, каким правилам они подчиняются, какова система оценок эффективности.
Кадры – личностные факторы: откуда пришли люди, какие у них ценности, каков уровень профессионализма.
Ключевые цели исследования – показать, как функционируют организации и какие явные и скрытые цели они перед собой ставят. Внутренняя структура этих организаций регулируется определенными правилами (как формальными, так и неформальными), которые создают системы стимулов, определяющих успех или неуспех каждого сотрудника.



Памятка читателю


Для начала нужно разобраться в том, какие правоохранительные органы есть в нашей стране и что находится в их компетенции. Следственный комитет РФ раньше был частью прокуратуры. Занимается убийствами, изнасилованиями, преступлениями против конституционных прав граждан, коррупцией, а также любыми другими преступлениями – по поручению прокурора. Следственные органы МВД РФ берут на себя случаи краж, мошенничества, разбоев, насильственные преступления, не повлекшие смерть, экономические преступления. МВД также осуществляет оперативное сопровождение большинства уголовных дел – то есть первоначальные действия в основном осуществляются сотрудниками полиции.

Следователи ФСБ России ведут дела, связанные с терроризмом, шпионажем. Следователи Госнаркоконтроля занимаются случаями незаконного оборота наркотиков.

Прокуратура осуществляет надзорные функции.


Полиция, Следственный комитет и прокуратура составляют костяк, где формируются основные правила. То есть, условно говоря, если поменяются правила, которые прокуратура устанавливает для Следственного комитета и МВД, оставшиеся Госнаркоконтроль и служба судебных приставов автоматически под них подстроятся.


Полиция отвечает за выявление преступлений: принимает или не принимает заявления, регистрирует и проверяет данные. Дальше дело передается либо следственным органам МВД, либо Следственному комитету. Таким образом осуществляется взаимодействие разных подразделений внутри одной большой структуры или между двумя различными.

Больше заявлений, меньше расследований



Будет небезынтересным обратиться к статистическим данным по РФ за 2012 год: было подано 26,5 млн заявлений, из которых 12 млн сообщали об уголовном преступлении (то есть 14 млн заявлений относились к административным правонарушениям или оказались недействительными). По 2 из 12 млн заявлений возбудили дела. Как мы видим, уже на начальной стадии происходит очень серьезный отсев. Если сравнить правоохранительные системы России и других развитых стран, мы увидим, что у них такой отсев происходит после регистрации преступления, тогда как в России – до нее.


Из 2 млн возбужденных уголовных дел 1 млн приостановлен; приостановление следствия не является окончательным решением, это значит, что личность преступника установить не удалось либо же он находится в розыске. Только 64 тысячи уголовных дел прекращены на этапе следствия: 60 тысяч – в связи с тем, что выяснилось, что преступления не было вообще, а 4 тысячи – потому что привлеченные лица оказались невиновными. От 2 млн возбужденных уголовных дел осталось только 900 тысяч – столько дел было передано в суд.


То есть в 2012 году лишь в одном из шести случаев зарегистрированного сообщения о преступлении возбудили уголовное дело. И только 40% возбужденных дел в итоге были переданы в суд. Если же посмотреть статистику за длительный период времени, становится заметно, что число обращений граждан в полицию год от года растет, а число возбуждаемых уголовных дел, наоборот, сокращается.


Вопреки распространенному мнению, что причины плохой работы полиции – плохие кадры и недостаточный контроль над ними, результаты исследования Института говорят о том, что дело во влиянии сложившейся организационной системы. Она постепенно отбирает те кадры, которые ей подходят, – то есть дело не в недостаточном контроле, а в излишнем.


Как работает российская полиция на самом деле?


Полиция в России избирательно регистрирует преступления – в разы меньше, чем в других странах.
Она не работает по сложным преступлениям – в 92% уголовных дел, переданных в суды районного уровня, есть признание подозреваемого, то есть в работу принимаются простые дела с готовым преступником.
Российская полиция применяет незаконные методы расследования – громкие случаи пыток, насилия способствуют отчуждению общества и негативному восприятию правоохранительных органов населением.
Нет адекватной картины преступности – это одна из самых больших проблем нашего государства. Без общей картины трудно заниматься предотвращением преступлений и устранять причины этого явления. Отчетность по правонарушениям и их раскрываемости фальсифицируется и подгоняется под показатели; раскрываемость по имущественным преступлениям в развитых странах – от 10 до 40%, по насильственным – от 40 до 80%, в РФ, соответственно, 60% и 90%.



Проблемная зона


Централизация.
Конфликт территориальной и штабной организации.
Высокая численность управленческого аппарата.
Дефицит внешнего контроля и обратной связи.
Избыточность бюрократических процедур.
Системы оценки и управления, базирующиеся на статистических показателях.



Все это проблемы, которые нужно решить, чтобы система начала работать по-другому. Нынешние же ее особенности приводят к постоянному разрастанию управленческого аппарата. На уровне района он не так уж велик, и люди в нем занимаются вполне конкретными проблемами, редко их количество превышает необходимое. Однако уже на уровне субъекта федерации, помимо людей, грубо говоря, занятых делом, есть огромная система «лишних» кадров. Таких в МВД и Следственном комитете больше, чем тех, кто в действительности работает.


Ярким примером может послужить Следственный комитет, созданный в 2011 году. Туда перешли следователи из прокуратуры. За 2 года в СК «наросло» 8 тысяч новых сотрудников, и доля управляющего аппарата увеличилась до 55%, хотя сущность структуры не изменилась. А теперь представьте, что в каком-нибудь Бирюлево случается конфликт с мигрантами. Как будет работать система? В случае крупного происшествия у госструктур возникает вполне ожидаемое стремление усилить контроль: человеку, специально работающему именно с проблемой мигрантов, добавят нескольких сотрудников в помощь. Далее эти люди не исчезают, а при следующем конфликте им в помощь назначают еще нескольких. Процесс бесконечный. Каждый новый эксцесс порождает еще одного маленького помощника, который на самом деле будет работать с уже известными данными.


Так генерируются не только новые ненужные кадры, но и огромный поток бумажной работы. Кроме того, некоторые сотрудники, например участковые, подчиняются двум начальникам – на внутреннем уровне и на региональном. Двойное подчинение – это давление с двух сторон. Но у семи нянек дитя, как известно, без глазу: излишний контроль не приносит полезных плодов – только дополнительную отчетность.


Для контроля над подразделениями МВД или Следственного комитета установлены нормативы работы: сколько нужно выявить преступлений, какого они должны быть характера. Получается «палочная» система, постоянно требующая роста положительных показателей (например, раскрываемости уголовных дел). Сотрудники не имеют права признать ошибку: оправдательный приговор – худшее, что может случиться в суде. Поэтому за обвинение будут биться всеми силами, правдами и неправдами все – от оперативника до прокурора. Даже если ясно, что человек может быть оправдан, сотрудники органов предпочтут несправедливость дисциплинарному наказанию и будут обвинять его, лишь бы избежать оправдательного приговора – отрицательного показателя в российских органах следствия. Если следователь обвинил человека, а в суде его оправдали, то подсудимый имеет право на реабилитацию. Государство выплачивает ему компенсацию – 250–300 тысяч рублей. Оправдательный приговор подсудимому – обвинительный приговор следователю. Получается, что сама система вынуждает сотрудников органов защиты общества поступаться своей главной функцией – борьбой с преступностью.


Таким образом, существуют две установки, мешающие нормальной работе: не признавать ошибок и не рисковать. Правоохранительным органам также приходится улучшать положительный показатель: количество раскрытых дел. С каждым годом их все больше, но если разобраться, можно выяснить, что для видимости повышения эффективности служб многие нераскрытые уголовные дела просто не регистрируются.


В итоге мы имеем систему, работающую на отчетность: действия органов определяются тем, какой вес они будут иметь для статистики. Первыми выполняются не главные задачи, а те, по которым наиболее вероятно получение быстрого и верного результата. Например, бытовое изнасилование примут к расследованию намного менее охотно, чем нанесение легких телесных повреждений, так как мелкие драки гораздо чаще происходят в присутствии свидетелей и требуют намного меньше усилий по доказательству. Большая часть дел (если не сказать, почти все) – очевидные преступления. Фактически, как бы парадоксально это ни звучало, решение о приговоре принимает следователь, возбуждая или не возбуждая уголовное дело.


В итоге снова страдает потерпевший, у него не берут заявление и не регистрируют преступление. Страдают также государство и общество, не получая объективной картины преступности. Например, убийств у нас регистрируется в 10 раз больше, чем в Чехии, а драк – в 15 раз меньше. Здравый смысл подсказывает, что дело вряд ли в том, что у нас больше убивают, а в Чехии больше дерутся.


Если сравнить Россию с другими странами, то по статистике на 2009 год у нас на 100 тысяч человек населения приходится 547 полицейских (в США – 230, в Германии – 300, в Швеции – 206), а убийств на те же 100 тысяч – 12 в России, тогда как в США – 4,4, в Германии – 0,9, в Швеции – 1. Выходит, что российская полиция более многочисленная, но хуже оснащенная (в России существенно ниже бюджет на одного полицейского) и менее результативная.


Исследователи подготовили несколько предложений по улучшению работы российских правоохранительных органов. Одна из самых важных рекомендаций – менять организацию и систему стимулов, а не отдельных сотрудников. Идея уволить всех плохих полицейских и набрать вместо них хороших не сработает без изменения системы, которая сама отбирает и формирует тех, кто в ней трудится. Необходимо и сокращение аппарата, но сокращать нужно исходя не из общей численности работников, а устраняя ненужные функции.