Что же увидят товарищи потомки, «роясь в сегодняшнем окаменевшем говне» (как сказал В.В. Маяковский)? Если даст Бог, сохранится наша цивилизация, они, вероятно, сильно удивятся некоторым ее несуразностям. Например, чем были заняты местные органы власти, когда над миром и над Омской областью, в частности, нависла тень Апокалипсиса (пандемия COVID-19, которой пока не видно конца)?
Тем временем в омском Первомайском районном суде в течение восьми месяцев слушается (и сколько будет слушаться еще, неизвестно) дело об «уклонении от уплаты налогов» Центром реабилитации «Рассвет». Его бывшему главврачу - ныне директору «Новой газеты – Регион» Нателе Полежаевой вменяется «увод от налогообложения» 4,2 млн. рублей.
В то время, когда коррупция в стране достигла небывалых масштабов (к примеру, у одного полковника дома нашли наличкой 9 миллиардов рублей, у другого - 12, и никто ни о каких налогах не спрашивает, суд скрупулезно так разбирается с деятельностью организации, ограбленной теми же органами (см. дайджест № 862 http://www.gdf.ru/digest/item/1/1582 ), где проходили реабилитацию 2 тысячи инвалидов. Затраты на само это разбирательство с учетом зарплат следователей, прокуроров, судей уже в разы превысили сумму, вменяемую обвиняемой.
Еще более поразится будущий исследователь, если начнет вникать в суть данного дела. Основано оно, как мы не раз рассказывали (см дайджест № 941 http://www.gdf.ru/digest/item/1/1678 ) на подделанных документах. И это давно уже доказанный факт: экспертиза установила, что подпись обвиняемой на письме, подписанном от ее имени, фальсифицирована. В этом письме директор «Рассвета» «благодарит» руководство турецкой компании «Гемонт» за то, что она перечислила деньги на расчетный счет дочернего предприятия (на основании чего Нателе Полежаевой и вменяется «укрывательство»).
Больше 400 сотрудников «Гемонта», работавших по контракту на Омском нефтезаводе, жили в «Рассвете» и проходили в нем медосмотры. С апреля прошлого года по указанию руководства ОНПЗ «Гемонт» договор с «Рассветом» расторг, при этом не доплатив за оказанные ему услуги 3 млн. 600 тыс. рублей. После чего «Рассвету» пришлось закрыть ворота перед турецкми рабочими: обслуживать их бесплатно он больше не мог – такая благотворительность в отношении иностранцев выглядела бы странно при отсутствии средств на реабилитацию инвалидов – омичей. Ни нефтезавод, ни «Гемонт», однако, другого места проживания туркам не предоставили, не известив их о расторжении договора. Тем самым был спровоцирован конфликт, едва не закончившийся столкновениями охраны «Рассвета» с гражданами Турции.
Как же могла Натела Полежаева благодарить «Гемонт» при таких обстоятельствах? Задолженность его, кстати, до сих пор ни на рубль не погашена: у омских правоохранителей нет претензий к турецкой компании, ограбившей две тысячи инвалидов-омичей, включая более 700 детей…
Поскольку прокурорам и следователям эта тема неинтересна, придется товарищам потомкам проводить собственное расследование. Поможет им в ней разобраться протокол судебного заседания от 19 ноября 2020 года. Из показаний всех опрошенных в нем свидетелей следует, что бланк, на котором написано «благодарственное письмо», а также печать, которой оно скреплено, вполне могли быть украдены его настоящими авторами - людьми, как заметила бывший главный бухгалтер ЦР Татьяна Полякова, неважно владеющими русским языком, а также правилами и стилем российской деловой переписки.
«Я эти письма увидела у следователя: они мне показались странными. Печать поставлена сверху на бланке - какая-то ерунда, исходного номера нет, нелепый текст: благодарить партнеров за то, что оплатили оказанные им услуги, у нас не принято», - говорит Татьяна Полякова.
Бывшая бухгалтер по зарплате Ольга Синицына: «Все бланки и печати находились в приемной, а в ней всегда толпилось много народу - людей из «Гемонта». Секретарь могла иногда отлучиться по делам - не выгонять же ей посетителей».
Бывшая руководитель отдела кадров Мария Князева: «Турки все время присутствовали в приемной: их было много. А секретарь на месте не могла все время сидеть. В моменты ее отсутствия тому, кому это надо, открыть ящик ее стола не составило бы труда. Я знаю подпись директора - расписывалась на этом письме не она».
Ни прокуратуру, ни суд, кажется, не интересует, кто же на самом деле совершил уголовное преступление (и не одно) - украл бланк, печать и подделал подпись.
Жалко потомков: боюсь, после всего вышесказанного замучают их «когнитивные диссонансы»: трудно им будет понять, кому все-таки понадобилось данное судебное разбирательство.