Главный итог последних действий Александра Лукашенко состоит в том, что вопрос о конституционном праве народа на восстание перешел из теоретической в практическую плоскость.
Из разрозненных сообщений, поступающих из Белоруссии, постепенно складывается довольно мрачная картина:
— выборы выиграла Светлана Тихановская, и она является на сегодняшний момент легитимным лидером белорусского государства;
— отказ от всех известных из истории форм общественного контроля за выборами работает против бывшего президента Белоруссии Александра Лукашенко, так как лишает его возможности апеллировать к официальным цифрам, являющимся абсолютно неверифицируемыми, — общественное мнение в этой ситуации может полагаться только на альтернативный подсчет голосов и на анализ данных по косвенным показателям, а они не в пользу Лукашенко;
— на этом фоне Александр Лукашенко, опираясь на узкий слой бенефициаров режима и оставшихся ему верными силовиков, совершил практически неприкрытый никакими демократическими «приличиями» насильственный государственный переворот;
— частью этого переворота стало похищение и пытки (как минимум, психологические) победившего кандидата, которую под угрозой расправы над ней самой, мужем-заложником и детьми заставили призвать своих сторонников отказаться от дальнейшей борьбы и насильно выслали из страны.
Очень важно понять, что в этом событийном хаосе главное? На мой взгляд, главным является то, что происходило в здании ЦИК Белоруссии, когда там находилась победивший кандидат. Это ключ к пониманию будущего Лукашенко и Белоруссии.
В ЦИК Белоруссии вошла одна женщина, а вышла из него после семи часов незаконного удержания — другая. Призыв этой другой женщины отказаться от насильственного протеста является сегодня главным аргументом в пользу этого протеста. Он должен был бы по замыслу Лукашенко делегитимизировать насильственный протест, но получилось наоборот.
Лукашенко достиг результата, прямо противоположного тому, к которому стремился. Он создал за эти семь часов безусловное конституционное оправдание насильственной борьбы белорусского народа с режимом его личной власти. Более веское, чем все «давилово» на улицах и война с журналистами.
Мне кажется, общественное мнение за пределами Белоруссии (о том, что происходит внутри, мне судить трудно) так до конца и не осознало, что произошло в Белоруссии. То, что случилось с Тихановской после выборов, не вписывается в рутинное представление об издержках «авторитарного транзита» на постсоветском пространстве. Это казус, который придает всей ситуации новое политическое качество, совершенно иное звучание. Отвратительные подробности этой операции белорусских спецслужб будут просачиваться в паблик, превращая Лукашенко в абсолютного infant terrible цивилизованного мира даже помимо воли этого мира, желающего по инерции ничего не заметить.
Наиболее близкая аналогия — Кущевка. Цапки насиловали и убивали десятилетиями под прикрытием местных силовиков. Об этом все знали, и все им сходило с рук. Но изуверская расправа над семьей конкурентов с массовым убийством детей сделали их изгоями и вынудили государство их уничтожить.
То, что Лукашенко сделал с Тихановской, выводит его за пределы круга «диктаторов» и вводит в круг моральных изгоев и изуверов.
Он теперь в одном ряду не с Пиночетом, а с Чикатило, и с этим придется считаться всем, кто по инерции его поздравляет и жмет руку. Скоро общаться с ним будет опасней, чем с самым отъявленным ковидным больным.
Сразу скажу, что в этой ситуации я не упрекаю ни в чем Светлану Тихановскую и считаю, что она сделала единственно возможный в этой ситуации моральный выбор. Если поначалу казалось, что лидеры протеста его предали, оставив без организованного руководства, то сегодня скорее наоборот, мне кажется, что протест оставил в одиночестве своего лидера, не сумев его защитить. Тихановская «вписалась» за «громаду», сломав свою жизнь ради общества и не имея изначально собственных политических амбиций. К сожалению, общество, проголосовавшее за Тихановскую, в основной своей массе, похоже, за нее не вписалось.
«Казус Тихановской» обнажил ситуацию, и теперь она выглядит предельно просто — как ничем не прикрытая, не задрапированная каким-нибудь фиговым демократическим листком узурпация власти. А это, в свою очередь, с необходимостью ставит вопрос о конституционном праве белорусского народа на восстание. Это право является одним из самых фундаментальных универсальных конституционных принципов, хотя прямо оно записано, пожалуй, только в Конституции США.
Лукашенко перевел спор о праве народа на восстание из теоретической в практическую плоскость и сделал это, перешагнув через моральный барьер, который до него еще никто не переступал. Убивали много и часто, сажали без счета. Но то были разборки между «равновеликими силами». Лукашенко нарушил основной инстинкт цивилизованного общества — он поднял руку на мать. В этом, а не в остаточных уличных боях на окраине Минска сегодня заключена вся драма белорусской политики. За этим сюжетом надо следить в первую очередь и не дать его «замотать».
Сколько бы обращений «о неприемлемости насилия» ни сделала сломленная шантажом несчастная мать и жена, это ничем уже не может помочь Лукашенко. С точки зрения права он является лицом, незаконно удерживающим власть, и соответственно у народа имеется право вернуть себе эту власть и передать ее своему легитимному представителю любым доступным ему образом. Лукашенко создал прецедент, опасный не только для него самого. Эта история будет иметь серьезные последствия на всем постсоветском пространстве.