Илья Шаблинскийдоктор юридических наук, член СПЧ (2012-2019)А.Соломин― 20 часов и 7 минут в российской столице, здравствуйте, в прямом эфире радио «Эхо Москвы» и ютуб-канала «Эха Москвы» программа «Лукавая цифра» и ее постоянный ведущий Алексей Соломин. Сегодня с нами доктор юридических наук, член Совета при президенте России по правам человека с 2012 по 2019 год Илья Шаблинский, Илья Георгиевич, здравствуйте.
И.Шаблинский― Добрый вечер.
А.Соломин― Мы сегодня решили поговорить о поправках в конституцию, повод понятен, потому что нам объявили, когда пройдет голосование. И сегодня нет традиционной рубрики «5 важных цифр», просто потому что цифру я выбрал одну, по сути. Это около 8000 новых случаев COVID. Эта цифра не сильно отличается от вчерашнего дня, не сильно отличается от позавчерашнего дня, даже полмесяца назад было примерно около 9000. Несмотря на это уже отменяются различного рода ограничения, уже объявлено о том, что пройдет фестиваль на Красной площади. Уже объявлено, что пройдут голосования за поправки в Конституцию. Поэтому эта цифра стала цифрой нашей сегодняшней программы.
Мы подробно поговорим об этих поправках. Но первым вопросом я хотел вам задать на тему этого голосования. Насколько важно для легитимности этих изменений само по себе голосование? Процедурно ведь правда можно обойтись без него.
И.Шаблинский― Легитимность — не юридическое понятие, а морально-психологическое. Легитимность — это не юридическая формулировка. Для придания результатам конституционной реформы законности ничего проводить уже не надо. Согласно 134 статье Конституции эти поправки уже вступили в силу. Есть закон о поправке в Конституцию, и там у него сейчас вступила в силу, вроде, только 3 статья.
И.Шаблинский: На осень они точно не хотят откладывать. Может раздражение и недовольство людей вырасти. Надо побыстрееQТвитнуть
Объяснять что-либо детально нет смысла, никто ничего не поймет, это сложная материя. В 3 статье предусмотрено это голосование, и эта 3 статья противоречит 134 статье Конституции. По действующей Конституции эти поправки вступили в силу. Очевидно, есть политическая цель. Элла Памфилова это уже сказала, немного раньше. Это нужно сугубо с политической целью.
А.Соломин― Можно ли это воспринимать как вотум доверия, который решил проверить президент?
И.Шаблинский― Думаю, да. Такая цель ставится. С этим связано, скажем, то, что инициаторы этого голосования немного спешат. На осень они точно не хотят откладывать. Может раздражение и недовольство людей вырасти. Надо побыстрее.
А.Соломин― Вы же сами говорите, что законность уже, в общем, есть. Закон уже принят, фактически действует. А вот это решение президента — фактически непризнание того, что парламент у нас в стране не является представительным органом? ОН ведь свое мнение высказал.
И.Шаблинский― Ну, такой вывод делать, наверное, нельзя даже логически. Я так понимаю, президент захотел получить дополнительную политическую поддержку этого своего предложения. По сути, если говорить прямо и открыто, идеи бессрочного и бесконтрольного правления. Но эта идея упрятана в толщу других поправок, которые, в основном, играют декоративную роль. Но если граждане скажут «да», условно, то или иное количество граждан, у власти появятся основания говорить, что не только палаты парламента проголосовали, но и все граждане высказались «за». Такая политическая акция.
А.Соломин― Так ведь странно, ведь палаты парламента — это и есть все граждане Это люди, которых граждане выбирали, чтобы они представляли их интересы.
И.Шаблинский― Мы с вами уже сказали, что формально, по Конституции эти поправки уже действуют. По-моему, там какой-то законопроект пришел из Администрации президента, где уже и ссылки на эти поправки. Это уже обсуждали. Это политическая акция. Я вот так рассматриваю. Это проведение референдума, это голосование… Это референдум с немножко другими условиями. У есть закон о референдуме, вот его напрямую применять не захотели. Я так понимаю, не захотели, потому что не захотели выполнять некоторые условия и гарантии, которые в этом законе есть. Скажем, наблюдателей от партий, от общественных объединений допускать на участки. Не захотели соблюдать норму об агитации. Вот это тоже забавно.
В законе о референдуме есть правило об агитации, можно голосовать за и против. Ну, за вопрос, вынесенный на референдум, и против. Есть у нас еще закон о гарантиях избирательных прав граждан. И там тоже есть такие гарантии, во время кампании по референдуму агитировать и за, и против. Решили без этого. И поэтому придумали такое название. Всероссийское голосование. Но это референдум, тем не менее, и на него должны распространять все гарантии. Ну, вот нас их лишают. Нам, по сути, тех гарантий, которые предусмотрены законами о референдуме, об основных гарантиях избирательных прав, нас их лишили, похоже. Права на агитацию, права на полноценное наблюдение за голосованием. Я констатирую это.
А.Соломин― Насколько для вас стало новшеством сама форма голосования? Эти 7 дней, которые можно голосовать, места для голосования? Насколько это удивительно для вас?
И.Шаблинский― Новшества, конечно. 6 дней… Есть такой институт досрочного голосования, но за 6 дней… Само досрочное голосование — институт, к которому очень разное отношение. Если очень много дней дается на досрочное голосование, это значит, в течение этих шести дней контроля вообще никакого не будет. Это значит, за эти 6 дней избирательные комиссии могут делать что хотят с этими урнами. Поэтому досрочными голосованиями в принципе нельзя злоупотреблять. Это давно известно. Даже один день на досрочное голосование это уже риск большой. А тут шесть.
А.Соломин― Смотрите, какой момент. Вы сказали, что это фактически. И если относиться к этому как к референдуму, криво организованному. иначе организованному, то по идее надо идти и высказать свое отношение. Однако подход к этому у всех очень разный, и многие люди считают неправильным вписывать себя в этот процесс. А ваше отношение к этому какое? Правильно было бы прийти и проголосовать или проигнорировать эту процедуру? Алло? Представляете, на этом месте снова завис. Сейчас мы прервемся на рекламу, но я обещаю нашим слушателям, что вне зависимости от того, пытаются ли нам помешать, глушат ли нас, пытаются ли задушить нам свободу слова некие непонятные силы, я добьюсь ответа на этот вопрос. Сейчас короткий перерыв для рекламы, мы вернемся обязательно в студию «Эха Москвы».
А.Соломин― 20 часов и 18 минут, еще раз всем здравствуйте, мы продолжаем программу «Лукавая цифра», сегодня говорим о поправках в Конституцию, об организации голосования, которое призвано определить мнение россиян по поводу этих поправок. Если у вас есть свои вопросы, я предлагаю вам их задавать. Во второй части программы «Лукавая цифра» я стараюсь ориентироваться именно на ваши вопросы. Мы сегодня говорим с Ильей Шаблинским, бывшим членом СПЧ и доктором юридических наук. И вот сейчас мы снова переподсоединились, и если сейчас вдруг упадет связь, мы по телефону соединимся, в любом случае, эту программу доделаем, продолжим, договорим. Илья Георгиевич, еще раз вас приветствую.
И.Шаблинский: Это референдум, тем не менее, и на него должны распространять все гарантии. Ну, вот нас их лишаютQТвитнуть
И.Шаблинский― Здравствуйте. Я слышал последний вопрос.
А.Соломин― Идти или не идти, вот в чем вопрос.
И.Шаблинский― Я привык свою волю изъявлять. Я пойду, я против идеи такого бессрочного и бесконтрольного правления. Поэтому я проголосую против. Я так привык. Я считаю, что надо быть активным. Но тот, кто считает, что это политическое мероприятие нужно игнорировать, он примет решение.
А.Соломин― Это опять неопределенность такая, которая разрывает общее усилие. Да, вы выразите свое мнение, но оно несколько обесценивается этим.
И.Шаблинский― Не знаю, я за то, чтобы… Это моя позиция, я хожу и голосую. В данный момент против. Я знаю, что большое количество бюллетеней с определенной позицией видно. Это видно. Были выборы губернатора Московской области, знаете, в Волоколамске какое отношение к этому. В Волокаламске губернатор получил 20%, реально. Его все конкуренты — 60%. Все-таки вот эта воля, если это воля многих людей, она видна. Я это знаю. Хотя действительно у наших избирательный комиссий огромное поле для фальсификаций, я хорошо это знаю. Но это очень важный момент и важное решение. То, что у нас произошло с обнулением президентских сроков, оно у нас популярным стало, это слово. На мой взгляд, это такая конституционная катастрофа. Гарант Конституции ликвидировал сам, по своей инициативе, последнее ограничение своей власти. Как юрист может к этому отнестись? Гарант Конституции так относится.
А.Соломин― А почему это именно конституционная катастрофа? Почему нельзя к этому относиться как к, не знаю, «чуть-чуть не считается», «один раз не… не проблема». Если потом для других президентов это создает жесткие условия, более жесткие, чем были до этого.
И.Шаблинский― Для каких других?
А.Соломин― Которые будут потом.
И.Шаблинский― Нам трудно судить, что будет потом. Пока мы видим в реальности, и мы эту реальность должны оценивать. И юристы должны именно ее оценивать. Исчезают все абсолютно ограничения для президентской власти. И исчезает какой бы то ни было…
А.Соломин― Снова у нас проблемы. Давайте мы по телефону свяжемся, у нас часто случаются проблемы с сетью. Коллеги вас наберут. Еще раз напомню, что в эфире «Эха Москвы» программа «Лукавая цифра», в гостях у нас Игорь Шаблинский, доктор юридический наук и член Совета при президенте по правам человека с 12 по 19 год. Во второй части программы я постараюсь сосредоточиться на ваших вопросах, обязательно присылайте их в чат, либо по телефону +7-985-970-45-45. На этих вопросах я постараюсь построить следующую часть программы.
Илья, вы снова с нами по Зуму?
И.Шаблинский― Надо, наверное, переключиться, что-то со связью.
А.Соломин― Мы перезвоним вам по возможности, я прошу прощения, вы частично уже ответили. Но я хочу это нормально проговорить. Согласны ли вы с людьми, которые говорят, что изменения в Конституцию затеяны только для продления полномочий Владимира Путина, и что все другие поправки исключительно косметические?
И.Шаблинский― В основном это правда. Но надо не забывать еще про несколько поправок, которые расширяют президентскую власть. Они не декоративные. Президент отобрал у Совета Федерации право назначать прокуроров. И президент получил фактически право инициировать отставку судей.
А.Соломин― Мы сейчас свяжемся, перейдем на телефон, так будет надежнее. Мы вас очень хорошо слышим. По телефону вы нормально меня слышите?
И.Шаблинский― Да.
А.Соломин― Так вот, вы сказали по поводу прокуроров и по поводу судей. Почему мы здесь говорим о том, что это… Сейчас, просто тяжело. Почему мы говорим, что это именно супер-президентство, а не усиление контроля. В поправках есть, что они опирается на мнение Совета Федерации, ему Совет Федерации представляет эти кандидатуры? Или одобряет эти кандидатуры?
И.Шаблинский― НРЗБ консультация, которую может проводить НРЗБ. Президент может консультироваться с Советом Федерации и назначает генерального прокурора. А до этого президент мог представлять кандидатуры, а назначал прокуроров, все-таки, Совет Федерации. Это очень серьезное изменение.
А.Соломин― Илья Георгиевич, я прошу прощения. Давайте, пока Зум работает, мы до новостей попробуем по Зуму доработать. Отключите телефон. А во время новостей мы переподсоединимся еще раз.
Чуть подробнее тогда, какие есть еще сигналы усиления, авторитарного начала президентства? Да что такое… Коллеги, это интернет, это у нас COVID-19 напрягает наши интернет-сети, не справляются технологии. Но мы обязательно сейчас справимся с ними, обязательно вы услышите мнение нашего гостя. Во второй части эфира я обязательно буду задавать их Илье Георгиевичу.
И.Шаблинский― То есть, вот есть несколько норм, которыми президент расширил свои…
А.Соломин― Ну, нет. Нет, слушайте, нам здесь нужно… Илья Георгиевич… У нас наводка очень серьезная идет, мы решим обязательно эти проблемы… Так вроде нормально?
Что касается изменений в Конституцию, когда Владимир Путин объявлял об этих поправках, это подавалось под соусов разделения полномочий, перераспределения полномочий. Увидели ли вы это в тех поправках, которые были приняты?
И.Шаблинский― В этих поправках было усиление контроля президента над прокуратурой… Зачем это было нужно, тоже непонятно. Совет Федерации вполне одобрял те кандидатуры генпрокуроров, которые президент предлагал. И заместителей. Не очень понятно, зачем это нужно было. Ну, зачем нужно было усиление контроля над Конституционным судом, здесь примерно можно представить. В общем, у президента теперь полный контроль над высшей судебной властью. Он может всякого судью отправить в отставку, фактически он имеет право инициировать отставку. И с прокурором он тоже совершенно в своей власти, теперь он совсем никак от Совета Федерации не зависит.
И.Шаблинский: За эти 6 дней избирательные комиссии могут делать что хотят с этими урнамиQТвитнуть
НРЗБ том, что как-то усилится парламент. Нет, обычно ссылаются на то, что теперь у Думу есть право утверждать кандидатуры министров. Это просто такая красивая фраза. Если говорить честно, президент предлагает кандидатуру председателя правительства, так? Дума ее должна утвердить. После чего председатель правительства предлагает министров. Но всем давно известно, что НРЗБ министров проходит в администрации президента. Тоже вот наш НРЗБ. Откуда он брал своих министров? Они прошли через администрацию президента. И вот эти все кандидатуры таким образом уже утверждены президентом.И вот они предлагают это Думе. И Дума таким образом, как после этого президент может не утвердить ту или иную кандидатуру, предложенную Думой? Он в принципе за всех этих министров, он будет за. Вот и все.
А.Соломин― Илья, мы сейчас сделаем перерыв для новостей и рекламы. И вернемся в студию, продолжим отвечать уже на ваши вопросы, пожалуйста, задавайте их в чате в ютубе, где идет прямая трансляция или +7-985-970-45-45. Меня зовут Алексей Соломин, через несколько минут мы вернемся.
И.Шаблинский― Конституционный суд это уже одобрил. Что я могу сказать? К большому сожалению, это очень печальная картина. Да, тут действительно принцип разделения властей нарушается, он вообще забыт, отложен. Президент контролирует все ветви властей. Конституционным судом, судя по всему, НРЗБ достаточно нужное, количество судей сокращается до 11. И при этом каждый из них помнит, что президент может инициировать его отставку.
А.Соломин― А чем это принципиально отличается от текущего состояния?
И.Шаблинский― Конституционный суд старается, насколько я могу судить, по политическим вопросам не перечить президенту. Были поправки об иностранных агентах. Не перечить по крупным политическим вопросам, но иногда высказывать свою позицию по вопросам, которые не являются политическими, но в какой-то момент могут приобрести политическое значение. И вот очевидно, это кого-то стало раздражать. Конституционный суд принял решение, что за неоднократное участие в пикетах, которые оказались не согласованными, можно привлекать к уголовной ответственности. Конституционный суд показал, что можно возбуждать уголовное дело, если нанесен ущерб имуществу или здоровья граждан. И это условие было важным при рассмотрении дела, скажем, Константина Котова.
Но суды, надо сказать, эту позицию Конституционного проигнорировали. Это хорошая позиция, правильная. Есть еще решения Конституционного суда, которые в какой-то мере могли бы помочь гражданам защитить свои права. Избирательные в том числе. Право исповедовать религию. Такие решения тоже были приняты. Теперь Конституционному суду надо будет опасаться принимать и такие решения тоже, что ли…
А.Соломин― Практически все позиции, которые мы сейчас обсудили, они вызывают у вас такой глубочайший пессимизм как у специалиста. А есть среди поправок те, на которые вы сказали, что хоть это хорошо и правильно?
И.Шаблинский― Я ничего не имею против того, чтобы Государственная дума утверждала кандидатуры министров. Надо двигаться к тому, чтобы и председатель правительства выдвигался большинством думы. Но фактически дума ничего не получила, потому что если она не утвердит, не дай бог, проголосует против утверждения кандидатуры какого-то количества министров, ее можно распустить. И ее распустят. такая угроза над ней должна довлеть.
А.Соломин― Если Госдума будет определять премьер-министра, то премьер-министр получается подотчетен исключительно Госдуме? Это как с избираемой властью. Понятно, что у нас президент может всех увольнять и нанимать, окей.
И.Шаблинский― Мы очень долго живем в условиях, когда президент полностью контролирует правительство и председателя правительства. Мы очень долго живем, и за эти 25 лет… начиная с первого президента, все больше и больше полномочий. И даже Дмитрий Анатольевич Медведев принял такую поправку, по которой президент может фактически назначать председателя Конституционного суда. То есть, при нем этот процесс шел. Вся власть стягивалась за 25 лет в одни руки. Ничего хорошего в этом нет, на самом деле.
А.Соломин― Смотрите, интересный момент. Вы говорите, что ничего хорошего в этом нет. А власти объяснят вам это проблемами управления, если этого не будет, тогда в России будет полный хаос, все развалится. Почему это не так?
И.Шаблинский: Я против идеи такого бессрочного и бесконтрольного правления. Поэтому я проголосую противQТвитнуть
И.Шаблинский― Это точно не так, речь идет о судебной власти. У нас прежде всего постарались установить контроль над судебной властью. Начиная с Путина они стали назначать председателя и заместителя председателя всех федеральных судов. Это в законе было. Сейчас это вносится в Конституцию. Теперь мы видим, что они контролируют и конституционный суд, и Верховный суд. Вот контроль над судебной властью — это то, что категорически для общества неприемлемо. Суды у нас стали частью административной системы, карманные суды фактически для всех крупных администраций, они стараются угадать желания. Это во всех крупных уголовных делах проявляется. Это приводит к тому, что адвокатура становится бессильной, роль адвокатуры снижается. Это приводит к тому, что оправдательных приговоров практически не выносится. А силовые структуры делают что хотят.
Я говорю хотя бы об этом, о контроле над судебной властью, который недопустим. Он приводит к вырождению судебной власти.
Если мы говорим о том, что резидент контролирует губернаторов — это отдельная большая тема. Ну да, у нас фактически унитарное государство. Плохо или хорошо, что губернаторы у нас стали такими несамостоятельными… Это отдельная тема. Некоторые субъекты федерации, они вот абсолютно полностью зависят от дотаций из центра, они самостоятельными быть почти не могут. А некоторые субъекты очень даже могут, они нуждаются в самостоятельности. Вопрос о федерализме — это отдельная большая тема. Конечно, нужно обеспечивать единство страны, конечно. Но значит ли это, что нужно стягивать все полномочия в Москву и добиваться того, что губернаторы боятся сами сделать лишнее без санкций из центра. Нет, ничего хорошего в этом нет. СССР был фактически унитарной страной. В итоге это что, улучшило качество управления? СССР к началу 80х годов находился в глубочайшем экономическом кризисе.
Это другая большая тема.
А.Соломин― Давайте тогда по другим поправкам. Большая история с Госсоветом. Она была большая, когда эти поправки только обсуждались, транзит только обсуждался. Я так понимаю, что в Конституции на таком проекте, как Госсовет, поставлен крест.
И.Шаблинский― Да, это тоже, на мой взгляд, часть того декора, который был возведен вокруг главной поправки, которая призвана сделать президентскую власть бессрочной, власть нынешнего президента, по крайней мере. Но о Госсовете сейчас никто не вспоминает, никому эта тема, по большому счету, не интересна.
А.Соломин― Есть понимание, что это будет за конструкция? Какую часть работы она забирает на себя?
И.Шаблинский― Смотрите, вспоминаем иногда о нем. Ну, там собираются некоторые авторитетные губернаторы, они сидят за одним столом с Путиным, обсуждают. Я помню, на Госсовете решали вопрос, какой гимн у нас будет. Решили, что бывший советский. Как-то он им понравился. Неплохой гимн.
Мы можем смотреть, чем занимается Госсовет. Я не думаю, что он будет заниматься чем-то другим.
А.Соломин― Вячеслав вас спрашивает, что мешает Путину после 2036 года снова изменить Конституцию и обнулить сроки?
И.Шаблинский― В 2036 году, я думаю, могут мешать серьезные факторы биологического характера. Они за рамками конституционной проблематики. Но с этими факторами никто ничего сделать не может.
А.Соломин― Я переформулирую тогда вопрос. Видите ли вы опасность этих конституционных поправок в том, что они создают возможность для любого следующего президента точно так же под себя инициировать такие же поправки?
И.Шаблинский― Конечно. Можно пока… Пока не обсуждаем вопрос о том, как будет передаваться власть. Но просто если вот данный президент взял и отменил главное ограничение, почему так не может поступить следующий президент? В этой Конституции уже нечего отменять, она просто набор инструкций по выполнению указов президента. Вот нынешняя Конституция. Какая-нибудь другая Конституция может быть принята. Я думаю, другую принимать придется.
Знаете, у этой истории есть и моральная сторона. Ну вот все видят, что гарант Конституции, человек, наделенный таким статусом, вот ему как-то захотелось развернуть плечи, отбросить какие-то неприятные рамки, отказаться от обязательств. Понимаете, отказаться от конституционных обязательств. Взял и отказался. Я не сказал бы, что это пример дурной… Это просто нехорошо для состояния правового сознания в стране.
И.Шаблинский: У президента теперь полный контроль над высшей судебной властьюQТвитнуть
А.Соломин― Не означает ли это, что у государства просто не оказалось инструментов, которые могут блокировать подобного рода влияние. Окей, Владимир Путин решился изменять Конституцию. И вообще у него для законного изменения Конституции было все. Парламент, который и так проголосует за все, что он скажет, у него есть конституционное большинство в этом смысле. А инструментов, которые бы это ограничили, нет.
И.Шаблинский― Не бывает таких инструментов, их просто нет. Если… Человек, скажем, не хочет в принципе соблюдать некую норму. В данном случае о том, что президентом можно быть не более двух сроков подряд. Вот не хочет соблюдать. С этим фактором ничего не поделаешь. У нас была некоторая беда с президентом №1 Борисом Николаевичем Ельциным. Он у нас стал как-то менять председателей правительства как перчатки. 4 штуки поменял за год. Конституция ему это позволяла. Но так не следовало поступать. Можно поступать вроде в соответствии с Конституцией, но при этом разрушая саму суть права. Право состоит в том, что один человек не должен очень долго сидеть у власти. В случае, если он очень долго сидит, он обреает полный контроль над целыми структрами и может использовать свою абсолютную власть для бесконтрольго обогащения и для бесконтрольного отправления власти в отношении чего угодно. Вот что дает бессрочное правление. Это давно известно.
А.Соломин― В связи с этим вопрос. Как это решается? С одной стороны, демократия — это проявление воли граждан. Вот если граждане решили, что этот президент им нравится, соответствует ли это демократии, когда закон устанавливает ограничения? Нравится-не нравится, но два срока — и хватит. Нет ли тут противоречия?
И.Шаблинский― Нет противоречия. Но хороший вопрос. Демократия, правда, решение парламента принимается большинством голосов. Это точно. Вот большинство голосует за законы, большинством принимаются законы и другие акты. Помимо этого демократия включает в себя много других элементов. Она включает в себя многопартийность. свободу средств массовой информации, чтобы государство не контролировало. Вот мы благодаря этому с вами беседуем. Это тоже часть демократии. Должно быть большое количество информационных ресурсов, которые не государственные, которые свободные.
Вот сейчас благодаря интернету есть такое обилие ресурсов. А вообще государство на них наложило бы лапу.
Еще один элемент демократии, вот уже 200 лет, запрет одному лицу слишком долго занимать посты, связанные с очень большим объемом полномочий. Вот это элемент демократии, он вместе с частью большинства в парламенте — часть большого демократического механизма. Принятие решение большинством голосов парламента — это часть демократии. Запрет занимать одну должность более двух сроков подряд — второй элемент демократии. Свободные средства массовой информации — еще одиг элемент. Демократия — сложный механизм, его не сведешь к одному решению большинства.
А.Соломин― Примерно то же самое, что гражданин обладает правами и обязанностями?
И.Шаблинский― Ну, может быть. Моя свобода не должна распространяться дальше свободы другого человека. Свобода размахивать рукой не должна распространяться дальше вашего носа. Примерно так. Даже более важная вещь. Весь набор демократических элементов обеспечивает человеку некий набор удобства. Люди постепенно сформировали учение о демократии, исходя из опыта. Да, решение большинства в парламенте — это уже много, парламентов не было как таковых. Потом — нужны независимые СМИ, сначала газеты, потом телевидение. В Мексике одна партия долго была господстувующей, душила другие. Но в 70-80е стала уступать. Постепенно Мексика стала более демократичной страной. Демократия — набор удобств для гражданина, гарантия его прав и набор средств для контроля за властью, чтобы власть не сильно заворовалась, чтобы она не тратила деньги бесконтрольно.
А.Соломин― Еще один вопрос от нашего слушателя, Сергей: «Я слышал, что в бюллетенях на голосование по изменениям в Конституции не будет варианта «нет». Так ли это и насколько это возможно?».
И.Шаблинский― Честно говоря, я еще не видел этот бюллетень. Там должна быть графа «нет». Я его не видел. Но графа «нет» там должна быть точно.
А.Соломин― Каким образом обычные граждане могут пытаться контролировать честность проведения кампании по голосованию по Конституции?
И.Шаблинский― Честность кампании — это когда есть возможность агитировать и за, и против. Есть у меня сосед, который, предположим, за эти поправки. Предположим, он есть. Ему хочется, чтобы нынешний президент был вечно. И он… я не знаю. Но вот его точка зрения звучит. Кому-то хочется, чтобы в Конституции упоминали бога. Допускаю, что это кому-то важно. И он может об этом говорить. Но есть и другие точки зрения. А главное, что есть совершенно другая точка зрения на вот эту идею бессрочного и бесконтрольного правления. Она должна звучать. В этом честность предвыборной кампании. Мы видим, что такой агитации не будет, на государственных телеканалах не будет. Хотя по закону о референдуме, и по другому закону об избирательных гарантиях, предполагаются такие гарантии, создаются такие агитационные группы граждан, которые могут выступать против и за. Вот по обоим законам можно вести такую агитацию. А в реальности нет.
Я считаю, что это нечестно, когда звучит одна точка зрения.
А.Соломин― Илья Георгиевич, вы в своей статье для Инсайдера пишете по поводу обещания закрепить в Конституции норму об индексировании пенсий и минимальной заработной плате, что такие нормы вообще не для Конституции. А почему? Вроде бы, чего плохого, если гарантировать людям индексацию их заработков, их пенсий.
И.Шаблинский― В Конституции? Может быть. Если говорить только об этой поправке, я бы просто ее не заметил, и все. Она просто… Речь о том идет, что она должна собой прикрыть вместе с еще 100 поправками, основную, главную идею, насчет президента.
А.Соломин― Стать пряником.
И.Шаблинский― Ну, такой пряник. Маленький совсем. Конфетка какая-то. Маленькая карамелька вообще. НРЗБ тем, что инфляция у нас будет всегда. Может быть. Просто гораздо важнее более высокие зарплаты. Если бы такую поправку предлагали саму по себе, я бы ничего против не имел. Но она действительно не для конституции, потому что могут быть другие формы и методы для поддержания уровня жизни граждан. Они в законе регулируются, они должны быть в законах. А прежде всего важно, чтобы у граждан были высокие зарплаты. Вот.
И.Шаблинский: Мы очень долго живем в условиях, когда президент полностью контролирует правительствоQТвитнуть
А.Соломин― Сергей нас спрашивает, может ли с учетом принятых поправок Генпрокуратура возбудить дело против президента? Наверное, имеется в виду чисто теоретически. Не думаю, что кто-то всерьез считает, что генпрокурор будет оценивать действия президента.
И.Шаблинский― Нет, конечно. У нас в далеком 90м году замгенпрокурора Илюшина взял и возбудил. По крайней мере, написал представление о возбуждении уголовного дела против Горбачева. Было такое. И чего, уволился потом, но написал.
Прокуратура у нас полностью подконтрольна президенту. Честно говоря, я не знаю, причем здесь прокуратура. это политическая воля президента. И да, речь идет о нарушении некоторых важных конституционных принципов. Вот с моей точки зрения, нарушается очень важный конституционный принцип. Прокуратура тут ни при чем, она занимается уголовными делами.
А.Соломин― А как вы, кстати, отреагировали на новость о том, что на президента подали в суд, и Верховный суд даже зарегистрировал иск, в части административной. Сделал Путина административным ответчиком. Я имею в виду иск бывшего главы Чувашии Михаила Игнатьева.
И.Шаблинский― По-моему, это нормально. Надо сказать, что подавались иски против нынешнего президента, еще когда он был председателем правительства. Я помню иск о защите чести и достоинства, который подавали Владимир Рыжков, Борис Немцов и НРЗБ, в 11 году. И Савеловский суд рассматривал, и отказал им в удовлетворении иска. Путин тогда еще как-то выразился нелестно и несправедливо. Но иск был подан, рассмотрен. Хорошо, если этот административный иск, хорошо, что он будет рассмотрен. Я думаю, это нормально. Так и должно быть. Чтобы это произошло, и чтобы Игнатьев не был потом наказан. То есть, мы заранее можем предсказать результат, но нормально это.
А.Соломин― Понятно. Спасибо большое вам, наше время, к сожалению, подошло к концу. Илья Шаблинский, доктор юридических наук, член Совета при президента России по правам человека с 2012 года по 2019 год. Спасибо большое, Илья Георгиевич, еще раз, за этот разговор.