О.Бычкова: 21―07 московское время. Добрый вечер! Это программа «Суть событий». У микрофона — Ольга Бычкова. И самое главное, что с сутью событий у своего микрофона — Сергей Пархоменко. Привет тебе!
С.Пархоменко― Привет-привет! Как меня слышно, видно?
О.Бычкова― Прекрасно тебя слышно по радио и в нашем эфире. Видно тебя в нашей трансляции в YouTube, на канале «Эхо Москвы». И там наши слушатели и пользователю YouTube знают, что есть еще чат, где можно принимать участие в обсуждениях, присылать туда вопросы, сообщения. То же самое можно делать с помощью СМС-номера: +7 985 970 45 45. Вот, собственно…
С.Пархоменко― Вот, собственно, и всё. Я рад снова виртуально оказаться в этой студии, где такие большие перемены — такая пластмассовая штучка образовалась, которую я раньше не видел.
О.Бычкова― У нас тут таких две пластмассовых штучки.
С.Пархоменко― Все как в супермаркете за кассой.
О.Бычкова― Да. Вас много, Сергей Борисович, а я одна.
С.Пархоменко― И мы все дышим и выдыхаем всякую гадость.
Я пропустил прошлую программу, если помните, из-за электрической аварии, которая у меня тут случилась в той сельской местности, в которой я сейчас живу. Извините, ничего невозможно было поделать, никакого выхода. Но, я надеюсь, что в этот раз всё будет хорошо.
Но мне придется наверстать кое-что. Мне придется вернуться к некоторым сюжетам, которые, может быть, смотрелись бы уместно уже на прошлой неделе, но наша жизнь устроена таким удивительным способом, что большинство из этих сюжетов полностью сохраняет свою актуальность и стали только еще актуальней за это время.
Я, как вы знаете, всегда спрашиваю будущих слушателей и зрителей программы, что они думают относительно тех тем, на которых нам надо остановиться. И собираю эти вопросы, предложения, мне всегда это очень помогает.
Ну, и, конечно, это, может быть, не самое важное событие, но я считаю обязанным к этому вернуться — это история с госпиталем в «Крокус Сити», которой я занимался две программы тому назад, если помните. Миллиард с лишним владелец «Крокус Сити» получил от правительства Московской области за обустройство очень странного госпиталя в Экспоцентре, непосредственно в одном из выставочных залов.
Фотографии выглядят довольно удивительно, потому что, с одной стороны, речь идет все-таки об инфекционном лечебном учреждении, а, с другой стороны, там разгорожены такие клетушки без крыши и без дверей, из чего можно заключить, что ни о какой изоляции там не может идти и речи, ни о какой специальной обработке воздуха и так далее.
Кроме того, этот миллиард с лишним, как выяснилось, был предназначен только на то, что называется, приспособлением помещения для этого госпиталя. А то, что касается его начинки, всякого медицинского оборудования и так далее, это было куплено совершенно за другие деньги, по совершенно другому контракту Красногорской областной больницей.
С.Пархоменко: Если бы это не было так опасно, то я бы недрогнувшей рукой благословил бы своего журналиста на интервью с Усамой бен Ладеном
В общем, это очень странная история, потому что реальная стоимость этой выгородки по моим подсчетам — я довольно подробно их приводил — никак не должна превысить 100 миллионов рублей. И даже если учесть, например, аренду помещений, что, конечно, в данной ситуации немножко странно получается, что владельцы этого «Крокус Сити холла» сами у себя арендуют площадь, это выглядит немножко удивительно. Хотя да, с другой стороны, если представить, что в действительности это им не принадлежит, а находится в каком-нибудь залоге, ипотеке, еще где-нибудь, им надо выплачивать эту ипотеку, — тогда да, наверное, они должны получать за аренду тоже.
С тех пор, как я это обсуждал, господин Агаларов дал интервью «Комсомольской правде» и там сказал, что стоимость этой аренды — 55 миллионов рублей в месяц. Всё это никак не соответствует никакому миллиарду с лишним, который он получил. Вот как ни складывай — так, сверху, умножай на два, что угодно — миллиард никак не получается.
Дальше всё это имело довольно комическое продолжение, потому что господин Агаларов написал письмо на «Эхо Москвы», на имя главного редактора Алексея Венедиктова с просьбой передать это письмо мне, и там сообщил, что он готов отдать мне следующий контракт (видимо, на следующий миллиард; впрочем, он не сообщает этой цифры, но можно себе представить, что в реалии это как-то сильно меньше), который он получил у того же правительства Московской области, дескать, «возьмите вместе с откатом». Это интересно. Он, таким образом, признает наличие откатов во всей этой истории. О’кей, ему виднее. Я, честно говоря, никогда в жизни откатов не получал и не платил.
С.Пархоменко― Здесь я верю экспертизе господина Агаларова. Да, непонятно, за что откат. Может быть, за эти очки. Верю экспертизе господина Агаларова вполне. Он явно специалист по этой части, судя по тому, что он пишет в этом письме.
О.Бычкова― Да, но ход мыслей интересный, конечно.
С.Пархоменко― Конечно, это такое взятие на пушку. Это такой вымученный немножко юмор, что вот, дескать, возьмите себе. Типа попытался отшутиться. Но шуток там на самом деле мало, потому что совершенно очевидно, потому что для того, чтобы получать такие контракты без конкурса, нужно состоять в довольно тесных отношениях с правительством.
И всякий человек, который попытается вмешаться в эти отношения, всякий посторонний — а я бы в данном случае был бы человеком совершенно посторонним, — конечно, очень рискует получить по мозгам с обеих сторон. Понятно, правительство Московской области на этого человека напустит всё, чем оно располагает, всем на свете — прокуратуру, следственные комитеты, ФСБ, пожарные, санитарные, налоговые и всякие прочие органы, — а сам господин Агаларов сделает всё от него зависящее, чтобы на его территории не дай бог никто не смог организовать никакого проекта, который бы поставил под сомнение его уникальное и единственное право таковые проекты там организовывать и строить эти госпитали.
Поэтому я подумал немножко и сообщил о том, что я готов принять, с одной стороны, этот дар от господина Агаларова для того, чтобы немедленно передать его тому, кто способен его технически реализовать, то есть способен сопротивляться этому давлению с двух сторон. Такие люди есть, такие люди у нас записаны в списке Forbes. Это соседи господина Агаларова по списку миллиардеров — то, что называется обычно «российские олигархи». Вот они могут.
Поэтому я обратился к господину Абрамовичу, к господину Фридману и разным другим прекрасным господам, которые составляют первую десятку этого списка, чтобы они как-то, если кому-то зачем-то захочется забрать этот удивительным образом доставшийся без конкурса господину Агаларову контракт, то пусть заберет: сообщит об этом мне — я с удовольствием ему передам то право, которое господин Агаларов уступил мне.
К сожалению, пока таких предложений не поступило, но я продолжаю их ждать, продолжаю надеяться, что, может быть, господин Лисин, очень достойный джентльмен, который, как известно, очень большие промышленные проекты время от времени организует. Или господин Мордашев, известный наш металлический магнат или еще какие-то известные российские предприниматели возьмутся за эту работу.
Вот о Михельсоне я очень наслышан. Мне кажется, он вполне мог бы по мордасам дать как-то подмосковным всем этим следователям и эфэсбэшникам, если бы они попытались на него наехать. У него есть неплохой опыт по этой части.
В общем, господа, обращайтесь. Возможность заработать миллиард у вас есть, я вам готов ее предоставить, поскольку господин Агаларов предоставил ее мне. Я не думаю, что господин Агаларов будет соскакивать со своего обещания. Он, так сказать, восточный мужчина, и, я думаю, это не в его правилах — брать назад слова и обещания, которые он дает.
Тем временем там, в госпитале уже построенном, который есть, происходят довольно странные истории. Есть некоторые сообщения врачей, но я сейчас не буду на этом останавливаться, потому что я знаю, что целый ряд моих коллег работают сейчас с этими врачами из этого госпиталя, рядовыми врачами, санитарами и сестрами, которым довелось там работать. И они сообщают довольно поразительные вещи. Не буду забегать вперед, я думаю, вас ожидает всё в ближайшие дни.
А пока я скажу, что стало, например, известно о том, что одним из руководителей, собственно, медицинской части этого госпиталя стал удивительные человек по Александр Кангун. Я думаю, что сейчас все наши слушатели и зрители, которые это смотрят или слушают из Красноярского края, вздрогнули, потому что они знают, кто такой Александр Кангун. Это человек, который стал в последние несколько месяцев чрезвычайно известен в Красноярском крае как человек, который создал огромную автодилерскую группа — автодилерскую, я подчеркиваю, — человек, у которого есть медицинское образование, но он как-то вместо медицины занимался торговлей автомобилями, причем шикарными: «Лексусами», «Ягуарами», «Ленд Роверами», «Бентли», «Порше», «Вольвр», «Тойота» на крайний случай, КИА с «Маздой» тоже для всяких нищебродов.
Он по последним данным правоохранительных органов обманул 170 клиентов своей компании. Общий ущерб они понесли в размере 300 миллионов рублей. И в настоящий момент в отношении Александра Кангу́на или Кангуна́ (не знаю в точности, где здесь должно быть ударение) было возбуждено уголовное дело о злоупотреблении полномочиями, повлекшие тяжкие последствия. Они были переквалифицированы на статью о мошенничестве. Ему грозит до 10 лет лишения свободы.
С.Пархоменко: В Кремле достаточно безумных и безответственных людей, которые способны увидеть в этом политическую доблесть и лихость
Компания господина Кангуна называется ГК «Крепость», находится в состоянии банкротства. Претензии кредиторов превышают 1,5 миллиарда рублей. Банкротами признаны: сам Александр Кангун, его сын Илья и его Брат Евгений. Это я цитирую те сообщения разнообразных СМИ, которые появляются в Красноярском крае.
Этот человек заведует приемным отделением — он принимает — в этом удивительном госпитале, построенном за миллиард господином Агаларовым в «Крокус Экспо». Ну вот, знаете, в Москве на Садовой улице, говорят, была «нехорошая квартира», в которой происходили всякие события, описанные еще Булгаковым. Вот у меня есть ощущение, что какая-то появилась в Москве нехорошая больница, в которой происходят всякие удивительные вещи, в частности, появляются такие заведующие приемными отделениями.
Что называется, продолжение следует. Я с нетерпением жду результатов работы некоторого количества моих коллег, которые плотно взялись за эту историю. Я думаю, что мы еще много интересного об этом услышим.
Вторая история, за которую меня совершенно задолбили, надо сказать, мои слушатели с просьбами как-то на эту тему высказаться. Это история про Дмитрия Гордона и интервью, которое он взял у Игоря Стрелкова. Я написал несколько слов про это, по-моему, в качестве комментария к посту моей коллеги Ксении Лариной.
Но я скажу здесь отдельно. Я абсолютно убежден, что господин Гордон, как и любой журналист, имеет право брать интервью у любого, до кого он сможет добраться. Это важно и интересно. Я сам в свое время — это один из самый, я бы сказал, отчаянный моментов в моей редакторской биографии, когда я был главным редактором журнала «Итоги» — участвовал в очень сложной операции, в результате которой один из корреспондентов нашего журнала должен был встретиться с Обамой… С Обамой — хорошая оговорка! — с Усамой бен Ладеном…
О.Бычкова― Да, немножечко…
С.Пархоменко― И этот самый Усама бен Ладен должен был дать интервью нашему корреспонденту. Это была очень сложная история. Одновременно оформлялось 5 загранпаспортов для этого человека для того, чтобы в 5 загранпаспортов поставить 5 виз разных арабских государств. Так что он в последнюю секунду только мог узнать, куда он летит.
Я в какой-то момент это всё прекратил, потому что это было слишком опасно, и было очевидно, что нет никакой возможности отвечать за судьбу человека, который отправляется в такую неизвестность. Но я должен вам сказать, что если бы это не было так опасно, то я бы совершенно недрогнувшей рукой благословил бы своего журналиста на интервью с Усамой бен Ладеном, — это еще было до 11 сентября, — но уже было известно, что он был одним из самых опасных террористов, существующих на свете.
Вот, вспоминая это, я могу сказать, что Дмитрий Гордон имел полное право брать интервью у Игоря Стрелкова и спрашивать у Игоря Стрелкова о чем угодно и разговаривать с ним на любые темы, и никто не смел бы… я, во всяком случае, последний, кто в этом его бы упрекнул.
Но то, что он устроил потом, когда на Дмитрия Гордона наехали всякие достаточно истеричные — к сожалению, в современной Украине таких людей немало — критики и, так сказать, хулители, которые стали подозревать его в какой-то ужасной измене (это, конечно, чушь, эти подозрения в измене), — то Дмитрий Гордон повел себя крайне нелепо, и, на мой взгляд, необыкновенно трусливо. Потому что его заявления о том, что он, оказывается, всё это делал в сотрудничестве с СБУ (это аналог российского ФСБ) — что называется «Кто на нас с Васей?», «Кто на нас с СБУ?», — и смехотворные совершенно сообщения о том, что он отправлял какие-то флешки в какие-то суды в Гааге… Я плохо себе представляю, какой суд в Гааге заинтересуется флешкой от интервью, которое можно увидеть в YouTube. И кроме того мы с вами прекрасно понимаем, что никакой суд не интересуется никакими интервью. Интервью не является никогда и ни при каких обстоятельствах тем, что может заинтересовать серьезный суд и серьезное следствие.
Суд имеет дело со свидетельскими показаниями, с уликами, со свидетельствами, полученными процессуально состоятельным путем. Именно поэтому суд в Гааге столько времени готовился, столько времени после того, как вся канва преступления, совершенного в июле 2014 года, когда был сбит «Боинг» МН17, про это все уже было известно в мельчайших подробностях, а суд всё не начинался, потому что следственная группа собирала не просто свидетельства, не просто рассказы и какие-то легенды, она собирала надежные доказательства, которые могли бы пригодиться в суде. На них нет ни одного интервью, уверяю вас. Там есть показания, а интервью там нет, соответственно, там нет никаких гордоновских флешек или похожих на них.
В общем, это выглядит смешно, это выглядит жалко, это выглядит очень безвкусно, это выглядит очень трусливо. И это выглядит, во-первых, очень опрометчиво. Потому что я совершенно не понимаю, что скажет господину Гордону следующий претендент на его интервью, не спросит ли он у него: «А это опять в сотрудничестве с СБУ?», «А это опять по заданию? А это вам опять выдали список вопросов, которые вы мне будете задавать или я в данный момент разговариваю не с агентом службы безопасности, а просто журналистом? Вы как будете разделять эти два обстоятельства?»
В общем, мне будет интересно посмотреть, как Дмитрий Гордон будет выворачиваться из этой ямы, в которую он сам зачем-то запрыгнул. Главное, что его никто не просил. Но так, видимо, выглядит его представление о доблести, так сказать, журналистской. Это странно. Я бы сказал, такие одесские представления, очень специальные и очень провинциальные в данном случае.
С.Пархоменко: «Видишь Конституцию — сноси ее! Видишь избирательное законодательство — преврати его в кучу щебня!»QТвитнуть
Ну, кто один раз видел журнал под названием «Бульвар Гордона», на котором расцветала журналистская карьера господина Гордона, тот, я думаю, этому всему не удивляется. В общем, это большой «Бульвар Гордона», который протянулся непосредственно до Киева.
Вот. Теперь давайте про серьезно и про то, что, действительно, заслуживает подробного разбора. Близится дата всенародного голосования за сидение господина Путина вечно на президентом стуле. Я был одним из тех людей, кто сказал — в эфире я про это сказал, я даже посмотрел перед программой, это было 8 мая, а в Фейсбуке у себя я писал про это 7 мая и раньше… или одним из первых (зачем?), давно я про это сказал — назвал дату 24 июня. И внаглую тогда сказал: Запомните этот твит. Вот теперь я вспоминаю этот твит. Да, действительно, с тех пор дата 24 июня сделалась очень вероятным моментом проведения этого голосования и одновременно очень вероятным моментом проведения парада, отложенного с 9 мая.
В Кремле достаточно безумных, я бы сказал, людей и глубоко безответственных, которые способны увидеть в этом определенную политическую доблесть и определенную политическую лихость, такое, я бы сказал, молодечество, чтобы провести два этих мероприятия в один день.
О.Бычкова― Ты говорил о 24 июня в этом эфире «Суть событий» несколько недель назад. Я тебя пытала, почему 24 июня, выбор этой даты. Я его не понимаю до сих пор. Объясни.
С.Пархоменко― Потому что это наиболее удобная из ближайших. Потому что это парад Победы 45-го года и, соответственно, годовщина этого парада. С другой стороны, совершенно очевидно, что это голосование нужно устраивать летом. Его нельзя дотягивать до единого дня голосования осенью по той причине, что голосование осенью должно происходить все-таки по каким-то стандартным правилам. И там должны быть наблюдатели, там придется что-то считать, действительно, по-настоящему, а не просто писать эти цифры на бумажке. И там будет много разных других кандидатов. Они будут следить, они будут вмешиваться. Там будет реальная конкуренция на тех выборах, которые будут происходить параллельно.
У нас, по-моему, в этом году 13-го, что ли, сентября этот единый день голосования, второе воскресенье сентября, как обычно. И там довольно много разных выборов набегает: региональных, муниципальных, губернаторы, региональные заксобрания и прочее. Туда же вставлять и всенародное голосование о Конституции — это добавлять риск.
О.Бычкова― Да, это 13 сентября в этом году.
С.Пархоменко― Да. Это надо проводить до того. Правда, вероятно послушав меня и почти эти размышления 8 мая, Кремль решил подстраховаться дополнительно.
О.Бычкова― Давай пустим здесь бегущую строку: «ирония», например. А то люди же серьезные все, знаешь.
С.Пархоменко― Да — ирония. Результатом этой подстраховки явилось принятие на прошлой неделе законопроекта, который разрушил избирательное законодательство Российской Федерации. Вот это поразительная вещь. Вот этот демонтаж, вот этот суд бульдозериста, который внезапно открылся в ряде российских политиков и прежде всего, в несравненном Владимире Владимировиче Путине — вот что увидишь — снеси! Видишь Конституцию — сноси ее! Видишь избирательное законодательство — преврати его в кучу щебня!
Они превратили в кучу щебня, причем классическим способом с помощью классических уловок со скоростным одобрением подряд во всех чтениях; с появлением самых ключевых и серьезных вещей в середине процесса на этапе поправок между первым и вторым чтением; с подключением самых, я бы сказал, замысловатых и, не побоюсь этого слова, лживых депутатов Государственной думы, к каковым относится, например, депутат Вяткин, мой давний хороший знакомый, человек, в погоне за которым я однажды участвовал вместе с моим другом Андреем Заякиным, когда мы его ловили по коридорам и лестницам Конституционного суда Российской Федерации в Петербурге для того, чтобы он дал нам объяснения относительно своей украденной диссертации. Это было очень смешно. В этой погоне участвовало много народу. И многие помнят господина Вяткина именно по этому эпизоду, и вот он оказался вестником именно этого закона.
О.Бычкова― Заканчивай фразу — и перерыв.
С.Пархоменко― С помощью которого везде — закон об общих принципах организации законодательных и исполнительных органах власти, об основных гарантиях избирательных прав граждан, об общих принципах организации местного самоуправления — всё это лежит в руинах.
О.Бычкова― Продолжим через несколько минут. У нас новости и небольшая реклама. В программе «Суть событий» перерыв. Потом Сергей Пархоменко вернется.
НОВОСТИ
О.Бычкова: 21―33 московское время. У микрофона — Ольга Бычкова. Мы продолжаем программу «Суть событий» с Сергеем Пархоменко. Итак, 24 июня, и что там будет происходить.
С.Пархоменко― И сразу скажем, что если кого-нибудь интересует хоть какая-нибудь процедура, если кого-нибудь интересует соблюдение хоть каких-нибудь законодательных актов, которые эти же самые люди принимают, то президентский указ об объявлении голосования должен предшествовать на 30 дней этому самому дню голосования, то есть за 30 дней нужно объявить до 24 июня. Если отсчитать назад, получится ближайший понедельник — 25 мая. Ну, вот у меня есть сильные подозрения, что 25 мая мы услышим это самое объявление, сообщение о том, что 24 голосование будет.
С.Пархоменко: Есть сильные подозрения, что 25 мая мы услышим это самое объявление, сообщение, что 24 июня голосование будет
И примерно в эти же сроки или, может быть, чуть позже (это не лимитируется никакими законами) мы услышим и о параде, который будет символизировать собой победу над всем: победу на фашизмом, над коронавирусом и главное над врагами и политическими конкурентами Путина, которые никогда, никогда, никогда не смогут посягнуть на его верховную власть и власть тех людей, которые его окружают.
Так вот в руинах этого спешно принятого закона лежит российское избирательное законодательство, потому что, собственно, это закон под названием «Можно всё». Называется «Ни в чем себе не отказывайте, я угощаю!» — сообщил Путин всей этой вертикали избирательной власти, которая существует в России, начиная от Центральной избирательной комиссии во главе с госпожой Панфиловой и до самого низу, конкретного избирательного участка.
Что можно в соответствии с этим законом? Да что угодно можно. Досрочное голосование, которое открывается в некоторых случаях за 15 дней, в некоторых за 10, в некоторых за 7. И разница между этими случаями крайне зыбкая, в общем, более-менее на усмотрение местного начальства.
Голосование вне участка тех, кто, как написано в этом законе, не может прибыть в помещение для голосования по уважительным причинам (по состоянию здоровья, инвалидности, в связи с необходимостью ухода за лицами, в этом нуждающимися и иным уважительным причинам, не позволяющим прибыть в помещение для голосования). Я больше всего на свете люблю это «и иным». — «У вас чего? Вы по какой причине?» — «Я по иной причине?» — «Ну, по какой?» — «По и-ной!» Ну, и всё, и на этом как-то можно считать объяснение состоявшимся.
Возможно, голосование по почте, возможно комбо, что называется: вне участка, но еще и досрочно. Интернет можно начать ходить по любому количеству людей, которые по иным уважительным причинам почему-либо не хотели появляться на избирательном участке или никогда не появятся на избирательном участке. Это я вам говорю как член участковой избирательной комиссии с многолетним стажем. Это, собственно, что называется, открытая рана. Это то, с помощью чего можно втащить в урну любого количество всякого фальшака, лишь бы чемодан был достаточно большой.
Но раньше было некоторое техническое ограничение, которое заключалось в том, что за время, пока формально открыто голосование, формально открыт избирательный участок, невозможно обойти с одним чемоданчиком, как называют переносную урну, обойти тысячу домов или 2 тысячи домов. В это никто не поверит.
На выборах, например, 2011 года, которые были особенно знамениты именно этими методами, когда вся основная фальсификация, как я понимаю, была сделана именно этим способом, за счет так называемого надомного голосования, были случаи, когда одна группа участников избирательной комиссии за день обходила больше сотни квартир. Вот разделите просто одно на другое, и вы поймете, сколько времени они тратили в каждой квартире на то, чтобы войти, поздороваться, выдать бюллетень, поставить галочку, получить этот бюллетень, надет обратно ботинки и уйти. Тем не менее, эти результаты были признаны состоятельными.
Но это был прекрасный способ, когда ты делишь просто количество квартир, которые им удалось обойти, на время в течение которого они ходили, ты понимаешь, это фальшак или нет.
Теперь такой проблемы не будет, потому что, человек обходить за неделю. Никаких проблем. Можно ходить круглосуточно, днем, ночью, вдесятером, везде и всюду, где живут люди, которые по уважительным причинам почему-то решили не голосовать. Можно к ним даже не ходить, а просто складывать эти бюллетени. Кто проверит-то? Наблюдателей всю неделю нет никаких. Наблюдатели появляются только на выборах.
Дистанционное электронное голосование, про которое в законе сказано следующее: «Дистанционное электронное голосование — голосование без использования бюллетеня, изготовленного на бумажном носителе с использованием специального программного обеспечения». Точка, абзац, конец этой новеллы. Какое обеспечение? Где, чего? Кто разрабатывает? Как контролируют?
С.Пархоменко: В руинах этого спешно принятого закона лежит российское избирательное законодательство, Это закон под названием «Можно всё»
Мы с вами долго-долго обсуждали историю электронного голосования на тех малюсеньких, крошечных, экспериментальных участках, где оно происходило в Москве. И говорили, например, о том, что там существует непреодолимое логическое препятствие, которое, тем не менее, надо преодолевать, хотя оно и непреодолимо. С одной стороны, надо соблюсти тайну голосования, а, с другой стороны, нужно организовать верификацию этого голосования так, чтобы избиратель был уверен, что его голос в результате дошел до подсчета ровно в том виде, в котором он был подан. Ни слова об этом в законе, ничего больше не определено.
Описано, например, с маниакальной подробностью, как должны выглядеть листы для сбора подписей. Что на каждом может быть 5 строчек, что напечатано может быть только с одной стороны, что прошнуровано может быть только по 100 листиков и так далее. На это их добросовестности хватило. Для того, чтобы объяснить, что такое электронное голосование и что они под ним имеют в виду, никакой добросовестности и желания не хватает, потому что не дай бог это здесь сделать. Потому что любое объяснение, любое уточнение является, по существу, ограничением свободы — свободы Эллы Александровны Панфиловой гулять по буфету и вытворять более-менее всё, что она хочет с целью получения ею того количества голосов, которое ей было задано. Вот мы слышим сегодня, что задание на это всенародное голосование является: 65% явки и, по-моему, 70% — за. Ну, вот сколько ей зададут, столько она и принесет, как выяснилось.
И последнее, конечно, это голосование по почте. При этом, как всегда, российский законодатель ссылается на зарубежный опыт и говорит: «А вот есть такие страны, где по почте уже давно голосуют». Да, есть. Вот есть, например, знаменитый прецедент почтового голосования в Швейцарии, которое там достаточно развито, более того, мне кажется, что большая часть выборов происходит там по почте, и большая часть избирателей голосует именно так. Но это сложнейшая, изощреннейшая система, которая заключается в том, что комиссии по голосованию заблаговременно рассылают избирателям специальные конверты пустые, неопознаваемые, тем не менее, неподделываемые конверты, в которые должен быть помещен бюллетень, и который конверт в запечатанном виде помещается в другой, уже на сей раз обычный конверт и в таком виде отправляется на избирательный участок.
Таким образом, когда распечатывают верхний конверт на избирательном участке, никто не знает, что там, потому что бюллетень там лежит не голый, а он в свою очередь лежит в этом специальном внутреннем конверте плюс прикладывается собственноручно подписанное избирателем удостоверение этого избирателя, по которому можно контролировать, что этот голос учтен только один раз, что этот человек уже проголосовал по почте, и что этот же избиратель не придет потом на избирательный участок или, как в нашем случае, не воспользуется потом возможностью электронного голосования. И так далее.
Ничего этого не написано в этом законе. И чем меньше в нем написано, тем больше у нас есть подозрений, что все это делается с одной конкретной совершенно целью — для того, чтобы применить голосование вот в ближайший, самый главный раз, в тот момент, когда голосовать придется за поправки к Конституции, главная из которых поправка космонавта Терешковой о том, что президент Путин будет сидеть на своем стуле вечно.
И здесь происходит полная путаница. Дело в том, что непонятным абсолютно образом распространилось компетентное сведение о том, что применять почтовое голосование по этому, только что принятому закона к предстоящему сейчас голосованию о поправке нельзя. И вот уровень этой путаницы демонстрирует, например, текст, который много где появился, но я, например, этот конкретный текст — в «Ведомостях», где битым словом сказано следующее: «Новые правила не распространяются на общероссийское голосование по поправкам в Конституцию», — пояснил «Интерфаксу» соавтор поправок Дмитрий Вяткин. Оно регламентируется отдельным законом». На слове «пояснил» стоит гиперссылка, по которой читателю предлагается кликнуть, пойти и посмотреть, как Дмитрий Вяткин пояснил.
Кликаем и идем. Там «Интерфакс». В «Интерфаксе» написано: «Особых нововведений здесь нет. Что касается голосования по почте, такая норма в законе была много лет назад. Дистанционное голосование тоже. Эксперимент по такой форме голосования проводился в Москве, и сейчас планируется применение не общероссийском голосовании по Конституции».
Минуточку! Мы же сюда пришли для того, чтобы прочесть, как Дмитрий Вяткин сказал, что не распространяется, а там написано, что распространяется. Классический случай: вас звали подслушивать, а вы вдруг стали подглядывать. Это вот ровно оно и есть. И это происходит повсюду. Я стал расспрашивать, устроил, надо сказать, целый заочный семинар с привлечением некоторого количества моих друзей, всяких политологов, обозревателей и аналитиков с вопросом: А вы, собственно, это откуда взяли? Или, если они сами про это не говорили, я их спрашивал: А как вы относитесь к тому, что говорят, что на ближайшем голосовании нельзя?
В общем, ничего мы не нашли. Искали, искали, рыли, так и не поняли. Выяснили при ближайшем рассмотрении, что закон вступает в силу немедленно по опубликованию. Он опубликован. Всё в порядке. Что он применяется правоотношением, возникшим в связи с проведением выборов, назначенных после дня вступления в силу настоящего закона. Ну вот вам 25 мая президент Путин издаст указ, и это ровно они и будут: правоотношения, возникшие после принятия закона.
Там же написано, в законе о Конституционной поправке: «Центральная избирательная комиссия Российской Федерации утверждает порядок общероссийского голосования в трехдневный срок со дня официального опубликования казала президента Российской Федерации о назначении общероссийского голосования». Никаких ограничений. То есть в 3-дневный срок после предполагаемого 25 мая Элла Александровна может вынести нам на серебряном блюде правила этого голосования, и там может быть всё, она ничем не ограничена: за 7 дней, по почте, удаленно, электрическим способом, святым духом, как угодно. Как она установила, так и будет. У нее все будет с этим в порядке, лучше даже. В том же самом законе о том, как принимается эта поправка к Конституции, есть гениальная статья: «Деятельность Центральной избирательной комиссии Российской Федерации, иных избирательных комиссий по подготовке и проведению общероссийского голосования осуществляется, исходя из необходимости создания максимальных удобств для участников российского голосования».
С.Пархоменко: Поправки в Конституцию, по существу, означают демонтаж российского конституционного строя и погружают нас в среду тотального беззакония
И всё, и больше ничего. Это всё делается для удобства граждан. Всё это одна сплошная забота о вас (о нас). А мы не понимаем и всё что-то капризничаем, всё говорим, что нельзя использовать голосование по почте, нельзя использовать голосование по почте или все-таки можно… Все же для вашего удобства.
Ну, и отдельная, конечно, история — это голосование неизвестно где: голосование на площадях, скверах, бульварах, под козырьками, на крыльце, я не знаю, и на прогулке, на пляже еще может быть прекрасная возможность, особенно после коронавируса отлично зайдет. Правда, в Москве погода пока не соответствует этому, но ничего, будем надеяться, что к 25 июня.
Хорошо себе представляю избирательный участок непосредственно на пляже где-нибудь в Серебряном бору. Как-то народ появится, подтянется с удовольствием, тем более, что теперь ничего не нужно. Не нужно никаких объяснений никому ни по какому поводу, никаких оповещений, никакой агитации, никаких обозначений, никакого антуража — ничего. Установите, где хотите в соответствии с удобством граждан и в соответствии с тем, что Элла Александровна назначает.
Как она назначит, она уже объяснила. Она уже сказала, что в сущности это голосование ничего не означает и никому не нужно. Я думаю, что многие видели этот изумительный ролик буквально пару дней тому назад, когда она говорила о том, что «президент Путин вам любезно дарит возможность проголосовать, хотя, в сущности, президенту Путину это ничего не нужно, всё уже давно определилось».
На самом деле, к сожалению, я должен констатировать, что подтверждается та идея, о которой я многократно говорил в этих эфирах — о том, что поправки в Конституцию, по существу, означают демонтаж российского конституционного строя и погружают нас в среду тотального беззакония. И последовательно это беззаконие будет затрагивать всё новые и новые сферы бывшего российского законодательства. Вот теперь дело дошло до избирательного законодательства. И невозможно даже сослаться на Конституцию, потому что ее как бы и нет. Она как бы существуют, но как бы еще не принята, а впрочем, уже вступила в действие…
Отсутствует база избирательного права сегодня в Российской Федерации, которая заключалась в том — эта база — всегда, что народ является основным источником власти в России. Сегодня это уже не так в связи с той Конституцией, которая образовалась в результате этих, поразительным образом принятых поправок. Основным источником власти в России является президент Путин. И как-то теперь это, что называется, написано на бумаге.
Что всё это означает на фоне эпидемии и на фоне коронавируса? Это означает проявившуюся в этой ситуации систему ценностей. Это означает, что в сегодняшней России важно, что в сегодняшней России не важно. Важно вот это — важно подтвердить право Путина сидеть на своем стуле и избавиться раз и навсегда, как они считают, что они таким образом, наконец уже, заканчивают политическую конкуренцию в России. Они сводят до полностью невозможной процедуру сбора подписей. Об этом я не говорил подробно, но это тоже есть в этом законе.
Вопрос не только в том, что процент так называемого брака допустимый в соответствии с этим законом снижается с 10% до 5%, но поразительным образом появляется полностью неконтролируемая процедура сбора подписей в электронном виде, когда людям предлагается собирать эти подписи, не имея никакого доступа к самой системе сбора подписей, не имея никакой возможности контроля над этой системой, когда вы можете, установив 5-процентным максимально недостоверных подписей, вбросить в это электронное голосование всё что угодно. Вы можете вложить туда сколько угодно фальшивых записей, сколько угодно выдуманных фамилий, сколько угодно перевранных адресов, вы можете сделать всё что угодно, поскольку вас никто не контролирует.
И, собственно, кандидат в кандидаты, который собирает эти подписи, узнает об этом последним, что ему туда насовали и за что ему теперь придется нести ответственность и отвечать.
Теперь это еще и уголовное преступление. Можно сесть в тюрьму за то, что ты попытался сдать фальшивые подписи. А штука заключается в том, что ты никогда не проконтролируешь, каких подписей тебе насовали, а каких нет. Вспомним бесчисленные скандалы, которые происходили на последних выборах, когда разные кандидаты обнаруживали специально засланных туда либо конкурентами, либо просто властью так называемых токсичных сборщиков, которые наводняли списки избираемых подписей фальшивыми данными — фальшивыми именами, заведомо фальшивыми адресами, фальшивыми датами и так далее.
Им кажется, что они радикально, раз и навсегда избавляются от политической конкуренции. На самом деле они переводят политическую конкуренцию в другую плоскость. Они уничтожают последнюю возможность пытаться разговаривать с властью в политическом смысле, каким-то образом конкурировать с властью на электоральном поле. Это становится принципиально невозможным. Но поскольку какой-то разговор все-таки будет, какие-то слова политические все равно будут сказаны, можно ждать, что они будут сказаны в какой-то другой форме, не связанной с выборами. Таким образом, эти люди толкают российское население, толкают российское гражданское общество к таким внезибирательным, внедемократическим методам давления на власть.
Но приоритет стоит такой: освободиться, прежде всего, раз и навсегда, как они считают, от политической конкуренции, сделать так, чтобы никогда больше не собрал никаких подписей, никто никогда больше не проследил за выборами, никто никогда больше не поймал их на фальсификации, никто никогда больше не потребовал перевыборов в связи с тем, что очередные выборы были фальсифицированы. Никто никогда и никому.
Еще одна история, о которой, может быть, в последние несколько минут я скажу, это второй потрясающий опыт, который произвела из себя, внезапно проснувшаяся Государственная дума — это закон о едином информационном реестре граждан, который собирает воедино абсолютно всё, что есть в информационном смысле за душой у человека: сведения о его физическом местонахождении, о его прописке (хотя в России нет никакой прописки; теперь она естественным образом появляется), о наличии у него разнообразных документов, о его образовании, его специализации, его профессиональных занятиях, о его передвижениях, о его банковских счетах, о его имуществе — всё собирается вместе и может быть одним разом продано за те же самые НРЗБ.
На самом деле, Россия является поразительной страной в том, что касается легкостьи торговли этими персональными данными, притом, что существует навязанная той же Думой паранойя охраны персональных данных. Я просто помню, например, поскольку на моих глазах происходило развитие некоторого количества интернет-сайтов, для которых самое страшное, что только может быть — это не дай бог как-нибудь нечаянно подержать в руках какие-нибудь персональные данные кого-нибудь. На этом немедленно начинаются чудовищные неприятности и страшное количество всяческого контроля.
Но вот теперь выясняется, что персональные данные сложены в одном месте, и все они могут гулять в выкладываемых на всеобщее обозрение украденных, слитых базах данных — так, как мы это бесконечно видим, так, как мы каждый раз с этим сталкиваемся. Последняя история, я думаю, что вы помните, — это совершенно поразительные сведения о том, как можно за 10 копеек купить любую видеосъемку снятую и слитую с видеокамер с распознаванием лиц. В Москве, например, журналисты проделывали огромное количество всяких экспериментов на эту тему и покупали самые разные данные, надо сказать, очень дешево, очень легко, бесконтрольно. Ровно так же можно покупать и единый реестр, как только он где-то появится.
Но есть еще одна замечательная подробность во всей этой истории. Когда обсуждаешь это, и мне это уже приходилось слышать, например, я получал такие комментарии от своих читателей в Фейсбуке, которые говорят: Послушайте, для тех, кто это организует, это обоюдоострая вещь, ведь они тоже будут в этом реестре. И если кто-то купит и сольет этот реестр или где-то опубликует его, он же все обнаружит про них про всех: про чиновников, про министров, про Сечина, про секретариат Путина, про олигархов, про всех на свете. Они же будут все голенькие у нас на глазах. Я хотел бы напомним вам, мои дорогие наивные друзья, а вы помните, кто такой ЛСДУ3 ? А кто такой ЙФЯУ9?
О.Бычкова― Да, помним.
С.Пархоменко― Это дети генпрокурора Чайки. На самом деле в России существует уже совершенно сложившаяся, хорошо разработанная, эффективно и часто действующая система сокрытия ноги тех, «у кого надо нога». Что если дело доходит до детей Чайки, то один из них превращается в ЛСДУЗ, а другой в ЙФЯУ9.
А вот Мишустин, например, нынешний, волшебным образом выздоровевший премьер-министр, имеет творческий псевдоним «Российская Федерация». И именно на эту «Российскую Федерацию» записано разнообразное имущество и разнообразные права на распоряжение разного рода недвижимостью и так далее в российском реестре.
Вот эта система, «эта нога, у кого надо нага, кого надо — мы закроем, кого надо — мы уберем, вытащим вручную, вычеркнем» прилагается ко всем играм со всеобщим информационным реестром. И вот это очень важно помнить: реестр — это не для них, реестр для тех, про кого им хочется знать и кого не страшно увидеть в слитых данных. Это очень важная вещь. И про это помнит законодатель, который это принимает. Иначе, действительно, возникает поразительное ощущение, что НРЗБ важные люди. Как-то вон они голосуют за то, что в любую секунду может быть повернуто против них. Не может, как они уверены. Они уверены, что любой из них в нужный момент окажется ЛСДУЗом или «Российской Федерацией».
Но есть обстоятельство, которой надо упомянуть последним: где-то ведь лежит листочек со списком этих ЛСДУЗов, где-то есть ключ этих переименований, кто-то же это ведет, кто-то это держит. И это покупается ровно так же и сливается в свою очередь. Ведь по ЛСДУЗ же удалось выяснить. И «Российскую Федерацию», за которой скрывался скромный премьер-министр Мишустин, в то время еще министр налогов и сборов Мишустин, удалось, тем не менее, всё это выковырять, вытащить наружу и выяснить.
Поэтому эти ожидания на самом деле тоже в свою очередь недостаточно дальновидны. Мне кажется, время мое истекло.
О.Бычкова― Да, правильно, время твое истекло. Это программа «Суть событий» с Сергеем Пархоменко. Мне только остается сказать, что в следующем часе в прямом эфире «Эха Москвы» буквально через несколько минут у нас программа «Сканер», где мы будем говорить, например, о Huawei как компании недели, и что там происходит на полях китайско-американских битв, а также о гонки вооружений в области создания вакцины от коронавируса. Вот такой у нас план на ближайший час. После 23 часов — программа «Доехали». Простые упражнения на каждый день. Спасибо, счастливо, пока!