Верховный суд России встал на сторону жительницы Тверской области Татьяны Джинчвеладзе, задержанной за одиночный пикет летом прошлого года. 63-летнюю женщину двое суток продержали в "обезьяннике" без матраса и возможности воспользоваться нормальным туалетом. Ее представителю удалось доказать в суде, что региональный закон о митингах не соответствует федеральному законодательству и задерживать ее не имели права.
Закон Тверской области вводит дополнительное территориальное ограничение для публичных мероприятий, включая одиночные пикеты. Верховный суд решил, что это противоречит Федеральному закону "О митингах", разрешающему региональным властям ограничивать только массовые мероприятия. Ранее российские СМИ сообщали, что права участников одиночных пикетов нарушают еще в 12 российских регионах.
Пенсионерка из Твери Татьяна Джинчвеладзе – бывший прапорщик Федеральной пограничной службы РФ. Именно она подала иск в Верховный суд РФ о признании закона Тверской области о проведении публичных мероприятий не соответствующим Федеральному закону "О митингах" .
Летом 2018 года она вышла с одиночным пикетом к зданию областного правительства. Пенсионерка потребовала отставки чиновников из-за отказа ремонтировать дорогу к спортшколе олимпийского резерва по гребле, куда ходят ее внуки. Также ее не устраивал единственный туалет для гребцов, находящийся на улице.
Полицейские задержали Татьяну, объяснив, что ч. 3 ст. 5.1 закона "О регулировании отдельных вопросов проведения публичных мероприятий на территории Тверской области" запрещает проведение публичных мероприятий, к которым относится одиночный пикет, около зданий органов власти. После этого 63-летняя пикетчица двое суток провела в отделении полиции.
В интервью Радио Свобода Татьяна Джинчвеладзе рассказала, что решением Верховного суда она довольна. Кроме того, пенсионерка намерена продолжить пикетировать местных чиновников, которые так и не построили новую дорогу к спортивной школе и не отремонтировали туалет:
Этой школе 66 лет, и она в убитом состоянии, а это одна из лучших школ России. Там туалет врос в землю, это сарай на улице
– Я долго не могла попасть на встречу с новым губернатором Игорем Руденей (победил на губернаторских выборах 18 сентября 2016 года. – РС), чтобы обратить его внимание, что у нас в Твери есть детская спортивная школа олимпийского резерва по гребле, где занимаются дети от 8 лет. Этой школе уже 66 лет, и она в убитом состоянии, а это одна из лучших школ России. И все предыдущие губернаторы только хвалились этой школой, но никакой помощи не оказывали. Там даже несчастный туалет врос в землю, это сарай на улице.
В этой школе нет воды, нет никаких условий. Я писала письма губернатору, я три раза обратилась к Путину, даже на "Кремлин.ру" писала, но никакого ответа не получила. Как-то я случайно попала на встречу с губернатором Тверской области Игорем Руденей. И вот на этой встрече я ему рассказала про школу, попросила начать ремонт гребных баз, строительство новой базы. Он обещал в своей предвыборной программе, что обновит две гребные базы – на реке Тверца и на реке Волга. Эта встреча была 24 ноября 2016 года. Он дал мне обещание, он сказал: "Я не могу построить школу, потому что нужны вливания из федерального бюджета, они придут в 2018 и 2019 году, но я вам обещаю, как губернатор, построить новый туалет". Он пообещал мне построить новый туалет, с канализацией, с водопроводом. И он пообещал построить дорогу из центра города к Волге, к спортивной школе. Он сказал, что летом 2017 года он построит эту дорогу. Я ему сказала: "Дайте мне слово!" Он мне дал слово. Я никогда не была пикетчиком, я охраняла границу, но я семь пикетов против губернатора провела за последние 2,5 года, вот до чего меня довела эта власть.
– А что сейчас с дорогой и с туалетом?
– Ничего он не сделал! Он через месяц отказался от своих обещаний, которые дал публично. Лично к нему меня больше не допустили, за него отказалась руководитель его аппарата правительства Марина Петрова, она сказала: "У него нет денег, даже на туалет и дорогу. И вообще он вам ничего не обещал. Не верьте журналистам, они врут". Я сказала: "У нас была с ним встреча, у меня есть запись, это все каналы показали, я с ним сидела за одним столом. Я опозорю этого губернатора, я дойду до Путина, дойду до самой верхушки власти, я поеду в Москву. Передайте ему, что этими туалетами я его опозорю на всю страну". Это моя борьба! Куда я только ни ездила. Я ездила в администрацию президента, со мной проводили встречи дважды от имени Путина и обещали вмешаться, надавить на губернатора, чтобы он решил эти вопросы, нашел деньги. Ничего не сделано!
– Вас задержали на одном из последних пикетов и держали в отделении двое суток. Что можете сказать об этом?
Это губернатор приказал, я его так обозлила, летом провела три пикета под его окном
– Это губернатор приказал, я его так обозлила. Я прошлым летом провела три пикета под его окном, прямо где он сидит, – 28 июня, 3 июля и 5 июля. По его звонку полиция меня схватила, посадила и прессовала там по полной. Они даже отказывались меня выводить в туалет. Посадили в клетку, я объявила голодовку, я не принимала там пищу, пила только воду, которую мне принес адвокат. А полицейский, младший лейтенант, самое низшее звено, издевался надо мной, говорил, что ему некогда вывести меня в туалет, они хотели, чтобы я делала это там, в этой грязи. Там был просто ужас. Там ужасные условия, стены и полы покрыты засохшей блевотиной, вонь невыносимая. Это в таком виде камера, а сначала меня посадили в обезьянник, а сами рядом с обезьянником курили. А я не переношу вообще никотин. И они меня два часа держали в обезьяннике, и вся полиция ходила курить, чтобы на меня посмотреть, как это – схватили пикетчицу и в клетку посадили. Мне стало плохо, вызвали скорую помощь.– И тогда вас не выпустили?
Губернатор хотел узнать, сломил он меня или нет
– Нет, потом меня посадили в камеру. Старший дежурный части майор Чистов пошел с чайником мимо моей камеры в туалет. Он сам начал разговор, сказал: "И стоили ваши усилия того, что вы к нам попали и что теперь вас кусают наши клопы?" И я поняла, что это команда сверху. Губернатор хотел узнать, сломил он меня или нет. И я сказала этому начальнику дежурной части, майору: "Передайте губернатору, что мою волю сломить нельзя. Я пограничник, и я не отступлю. Он может меня пристрелить, как собаку, потому что я сижу в клетке, но теперь, если я живая отсюда выйду, я расширю свою борьбу".
– В одиночные пикеты планируете дальше выходить?
Если я не увижу, что в апреле-мае они начали что-то делать, я пойду опять в пикеты
– Теперь я жду. У нас строительный сезон начинается с апреля. По планам нашего правительства, судя по публикациям, они должны построить дорогу до 1 июня, деньги выделены, проект якобы уже готов, все стадии утверждения прошел. И строительство новой школы должны начать в мае. Вот если я не увижу, что в апреле-мае они начали что-то делать, значит, я с 1 июня опять пойду в пикеты. Я больше не собираюсь ничего ждать. И пусть только попробуют меня еще захватить!
Представитель Татьяны Джинчвеладзе юрист Давид Меладзе надеется, что победа в Верховном суде позволит изменить законодательство об одиночных пикетах и в других российских регионах.
Это важное прецедентное решение – у нас не часто суды защищают права граждан и встают на их сторону
– Это важное прецедентное решение. У нас не часто суды защищают права граждан и встают на их сторону. Подтверждение – решение нашего Тверского областного суда первой инстанции, когда нам отказали в иске. А Верховный суд, проанализировав законы субъектов, пришел к правильному выводу, что они фактически нарушают федеральное законодательство. Я считаю, что это очень правильное и вовремя принятое решение, потому что Татьяна Ивановна и так достаточно пострадала. Мы сейчас пытаемся добиться возбуждения уголовного дела по 149-й статье УК в отношении сотрудников полиции, которые ее задержали. Все действия сотрудников полиции должны быть законными, это написано в законе о полиции, и прежде чем выполнять чьи-то незаконные указания, сотрудник полиции должен подумать. Если он считает, что это указание незаконно, он может его не выполнять. И прежде чем задерживать Татьяну Ивановну, нужно было убедиться в том, что она нарушает закон, какой именно закон, в какой части, является ли он бесспорным. Этого не было сделано. Если бы полицейские посмотрели федеральный закон, где четко прописаны ограничения мест проведения публичного мероприятия (это не касается пикетирования), у них бы тогда возник вопрос: почему в нашем законе написано одно, а в федеральном совершенно другое?
– Часто ли жители Твери выходят с одиночными пикетами?
У нас политическая активность и так минимальная, а ее хотели вообще подавить. Власть боится, а это признак слабости
– К сожалению, нет. Наш регион расположен близко к Москве, и эта близость влияет на нас – все думающие, умные люди стараются уехать либо в Москву, либо в Питер. Поэтому у нас даже политическая активность не такая, как в других городах, особенно крупных. У нас политическая активность и так минимальная, а ее хотели вообще подавить. Хотя эти пикеты – всего лишь выражение мнения, это не призывы к чему-то, к каким-то действиям, просто человек вышел, чтобы выразить свое мнение, и он на это имеет право. Татьяна Ивановна не политический активист, она боролась за то, что должна делать государственная власть, органы местного самоуправления – это их полномочия. Что касается того, что законодательство у нас становится все больше жестким: власть боится, а боязнь – это признак слабости. Если я чувствую себя уверенно, если я ничего не нарушаю, стараюсь делать что-то для граждан, чего мне бояться? Пожалуйста, выходите, протестуйте. Значит, власти меньше стали работать, но больше стали бояться критики, – полагает юрист Давид Меладзе.
Аналитики правозащитного проекта "ОВД-Инфо" подсчитали, что противоречащие федеральному закону ограничения пикетов существуют в 12 российских регионах. Это Тверская, Калининградская, Калужская, Оренбургская, Сахалинская области, Камчатский и Приморский края, НАО и ЯНАО, а также Адыгея, Бурятия и Карелия. До 2015 года права участников одиночных пикетов были ущемлены в законе Костромской области, но по требованию прокуратуры депутаты Костромской облдумы внесли в него поправки.