Управление ФСБ по Москве отказалось выдать материалы из рассекреченного архива московскому историку Сергею Прудовскому, сославшись на то, что в них есть конфиденциальная информация и гриф "для служебного пользования". Речь идет о протоколах заседания особой тройки НКВД в годы Большого террора – в 1937-1938 годах.
Сергей Прудовский – тот самый человек, который летом 2018 года первым узнал об уничтожении в архивах МВД Магаданской области учетных карточек – документов, которые являются важным источником информации о жизни заключенных в лагерях ГУЛАГа. Выяснить это Прудовскому удалось, отслеживая судьбу осужденного крестьянина Федора Чазова.
На этот раз в поле зрения исследователя – репрессии по национальному признаку в годы Большого террора. Известно, что отдельные "национальные операции" в целях борьбы со "шпионами" проводились против поляков, немцев, латышей, греков, харбинцев, китайцев, румын и многих других этнических и языковых меньшинств в СССР.
Прудовский рассказал Настоящему Времени, что за документы он попытался получить и почему ФСБ и суд ему отказали:
– В первый раз Управление ФСБ мне отказало в 2017 году. Я обратился в суд, суд подтвердил правильность отказа. В решении было записано: это связано с тем, что в документах имеются фамилии членов тройки, которые являются конфиденциальными данными.
Но меня не интересуют фамилии членов тройки, эти люди известны, это никакой не секрет: начальник управления НКВД, первый секретарь обкома партии, областной прокурор. В 2018 году я запросил в Управлении ФСБ по Москве копии документов или архивные выписки с удалением, закрытием этих фамилий членов тройки. Но мне снова отказали.
На этот раз они сослались на закон "Об информации". Но сам закон "Об информации" говорит о том, что он не распространяется на архивные документы, созданные более 75 лет назад и хранящиеся в открытых фондах архивов. А запрошенные мной документы рассекречены и являются документами архивного фонда Российской Федерации – то есть закон "Об информации" на них не распространяется.
Сегодня я отправил новый запрос, с опровержением из закона "Об информации".
– По какому принципу вы запрашиваете эти протоколы? В определенном регионе или по определенному виду репрессий?
– Когда проходили массовые "национальные операции", осуждение происходило решением комиссии НКВД и прокурора – то есть двойкой. К концу этих операций скопилось очень большое количество дел, которые не рассмотрены. Тогда было дано указание создать особые тройки, которые рассмотрят эти оставшиеся дела по массовым операциям.
Все протоколы заседаний этих троек хранятся в регионах, в отдельных субъектах федерации, они не централизованы. Вот такой протокол особой тройки по Москве я и запросил. Насколько я знаю, то ли 150, то ли 170 человек прошло через эту особую тройку в Москве.
– А в архивы других регионов вы уже отправляли такие запросы?
– В архиве Омской области мне эти документы предоставили без всяких проблем. В других регионах еще не запрашивал, просто охватить пока все не могу. В Москве будет быстрее и проще, я считал, но ошибся.
– Чем вызван ваш интерес именно к этим национальным операциям? Вы пишете какую-то книгу, исследование?
– Я занимался очень плотно "харбинской операцией" (жители Харбина – узловой станции Китайско-Восточной железной дороги и сотрудники КВЖД были массово репрессированы по обвинению в шпионаже в пользу Японии, позже реабилитированы – НВ), потому что мой дедушка работал на КВЖД. Потом стал интересоваться остальными массовыми операциями. О книге говорить пока рано, но материал у меня есть.
– Как вы думаете, что означает это решение? ФСБ пытается "засекречивать" рассекреченные архивы?
– Если судить по материалам судебного разбирательства, это, с одной стороны, связано с отношением ко мне как к исследователю, а с другой стороны, это нежелание открыть документы. Чтобы не было лишних доказательств фальсификации уголовных дел, которые осуществлялись сотрудниками НКВД.
– Что значит "отношение к вам как к исследователю"? У ФСБ к вам что-то личное?
– В суде их представитель заявил: Прудовский обзывает палачами следователей НКВД, которые фальсифицировали дела. Да, я называю их палачами, я от этого не отказываюсь, я писал об этом в газетах. Но это смешная причина для отказа.