Андрей Колесников, руководитель программы «Внутренняя политика» Московского Центра Карнеги: Когда мы говорим в эфире – это традиционное СМИ, когда мы пишем в Интернете – это не традиционное СМИ. Они просто запутывают все, деликатно выражаясь. Не понимая предмета регуляции. Где там прямой умысел, косвенный…
Ольга Бычкова: Они запутывают специально или от непонимания, глупости, чрезмерной активности?
А.Колесников: Это смешение того и другого. Нельзя не обнаружить здесь глупость. Здесь есть и некоторые недостатки в юридической технике, потому что это нормы не определенные. Их можно употреблять любым способом. Абсолютно. Господин Клишас, у которого есть вроде как юридическое образование, прекрасным образом понимает. Просто он трудится на благо не столько родины, сколько тех, кто хотят закрыть страну окончательно, закрыть любое живое движение здесь. Ну, там разберутся когда-нибудь на том свете, кто прав, кто виноват. И как кому гореть в аду, а кому есть яблоки в райском саду. Но это чудовищные абсолютно вещи. Представить себе лет 10 назад, что такое произойдет, может быть, это предсказывали в своих статьях, но никто не верил, что это в действительности возможно. Потому что на самом деле возможно абсолютно все. Начиная с присоединения Крыма, такого вопроса не существует. Могут сделать все что угодно. Хоть присоединить Северный полюс, хоть закрыть все организации какие только здесь имеются. И закрыть Интернет.
О.Бычкова: А как они сами будут… что там люди делают в Интернете обычно. Вот как сами будут смотреть кино, предположим?
А.Колесников: А как товарищ Сталин смотрел кино?
О.Бычкова: Смотреть порно. Что делают эти люди в Интернете. Зачем им нужен Интернет, просто мне трудно…
А.Колесников: Сидел товарищ Сталин в Волынском, ему привозили кино в кинозал. Порно, может, он не смотрел. Товарищ Киров, Калинин, товарищ Александров, глава отдела пропаганды и агитации ВКПб, они порно себе устраивали с балеринами и певицами отдельно, без картинок.
Поэтому они-то найдут себе способ. Население огромной страны, сколько там 143 без Крыма, 146 — с Крымом, вот как оно будет существовать в этой ситуации – сказать трудно. Но повторюсь, после Крыма возможно всё абсолютно. Любые шаги, любые глупости. Репрессии любого масштаба. Точечные, массовые, какие угодно. Верить в то, что этот режим развернется в сторону разума – это смешно. Верить в то, что этот режим начнет какие-то реформы экономические – тоже смешно. Не может уже, уже логика его саморазвития ведет к тому, что движение может происходить исключительно в одном направлении – в сторону более авторитарного режима.
О.Бычкова: Но не тем более развернуться в сторону разума, например, просто из соображений здравого смысла. Потому что это же самоубийство просто делать то, что делается.
А.Колесников: До сих пор же срабатывало. Как в анекдоте: я решил жить вечно. И что? Пока получается.
Мы решили быть вот такими. И что? Пока получается. Ничего, народ глотает это все. Не верит до конца, что может стать гораздо хуже, но это, естественно, поверить в это сложно. После того как был 1989 год, после того как 1991 год, после того как был Ельцин, после того как было несколько лет экономического роста, основанного на рыночной экономике. При том же самом Путине. Как поверить в то, что все обрушится. Мы не верили в то, что можно аннексировать территорию чужой страны. Оказывается, это возможно. Все это проглотили. Большинство. Одобрили. Это считается фундаментом национального консенсуса. Это и есть фундамент национального консенсуса. Несмотря на то, что крымский эффект уже не вызывает серьезных эмоций, он лежит в основе единства нашей нации.