В конце сентября прошлого года Верховный суд Карелии ограничил многодетную семью Киселевых из Костомукши в родительских правах. Чиновники говорят, что родители не организовали детям достойное обучение, были проблемы с бытовыми условиями; семье за последние годы выписали 12 штрафов за ненадлежащее воспитание. Киселевы в ответ «эвакуировали» детей, чтобы их не забрали в детдом. Лидию Киселеву объявили в розыск, но до середины января ей удавалось скрываться от приставов в других городах с пятью младшими детьми — в возрасте от четырех до 13 лет. 17 января ее нашли, сняли с автобуса в Москве — и отобрали всех детей; с ними нет даже телефонной связи. Муж Лидии Анатолий Киселев, активист профсоюза «Союз ССР», уверен, что таким образом чиновники мстят ему за его общественную деятельность. Спецкор «Медузы» Таисия Бекбулатова поговорила со всеми участниками конфликта.

17 января 35-летняя Лидия Киселева собиралась ехать из Москвы в Нижний Новгород, где живет ее подруга, с пятью детьми — четырехлетними дочерьми-двойняшками и тремя сыновьями 5, 10 и 13 лет. Однако на автовокзале рядом со станцией ВДНХ семью задержала полиция и доставила всех в ОВД «Алексеевский». «Мы уже все сели в автобус, [и тут] нас окружила полиция, отвела нас в отделение, — рассказывает Лидия Киселева „Медузе“. — Семь часов продержали — не меня, детей. Меня они не трогали. Они сказали: у вас какие-то проблемы с законом, [но] мы решим и вас отпустим, а детей — мы ждем приставов. Я с ними была все это время. Пока три часа ехали приставы, нас держали в отдельной комнатке, не выпускали. Ни покушать, ни чаю, ничего не предложили. У меня были бутерброды, что мы в дорогу собирали, — и я их покормила».

После этого, по рассказу Киселевой, приехали приставы, посадили детей в машину и увезли их, оставив ее в отделении. «Я их увидела в окошко, они кричали: мама, мама! Я ничего не могла сделать, — плачет она. — Я просто не знаю, где они, что они».

Анатолий и Лидия Киселевы — семья из города Костомукша в Карелии. Вместе они, по словам Анатолия, 20 лет; у пары шестеро детей, старшему сыну недавно исполнилось 18. У Киселевых небольшой бизнес — продают деревянные двери. 14 лет они жили преимущественно в Финляндии, в 2014 году вернулись в Карелию. Лидия Киселева девять лет воспитывала детей дома; сейчас она учится заочно на юридическом факультете университета «Синергия». «Дети рождены все в одном браке, они у нас общие. Мы обычная, нормальная, традиционная советская семья», — говорит Анатолий Киселев.

«Мы эвакуировали детей. Не отдали их органам опеки»
В октябре 2018 года Федеральная служба судебных приставов (ФССП) по Карелии объявила Лидию Киселеву и ее пятерых детей в розыск. Связано это было с решением Верховного суда Карелии от 28 сентября 2018 года, который удовлетворил иск органов опеки об ограничении Киселевых в родительских правах. До этого опека несколько раз пыталась добиться этого решения, но суд вставал на сторону родителей.

Все это время, с конца сентября до середины января, Лидия Киселева скрывалась с пятью детьми от судебных приставов. «Мы эвакуировали детей. Не отдали их органам опеки», — чеканит Анатолий Киселев. Сам он остался в Карелии — вести судебную тяжбу. С ним же в Костомукше остался и старший сын, 17-летний Константин.

3 октября, по словам Киселева, в дом «пришли сотрудники опеки, глава администрации, ФССП». «Вели себя грубо, агрессивно, — утверждает он. — Попросили соседку постучаться к нам. Старенькая бабушка постучалась в дверь, сын узнал ее по голосу, открыл, в этот момент залетела группа судебных приставов, начали бегать по квартире, лазать по шкафам, под кровати заглядывать — искали остальных детей. Следом зашли представители органов опеки и глава администрации. Ребенка чуть ли не мордой в пол положили, силовым способом доставили в детский дом». Уполномоченный по правам ребенка в Карелии Геннадий Сараев сказал «Медузе», что Константин «очень хорошо себя чувствовал» в центре помощи детям и имел возможность свободно выходить в город. 20 января ему исполнилось 18 лет, и он вернулся домой. «Сын работает, весной собирается призываться в армию, в вооруженные силы России», — с гордостью говорит Киселев.

В середине января приставы нашли остальных детей. «17 января при перемене места дислокации моя жена совершила ошибку, то есть совершила действия, которые было категорически запрещено делать, — тоном военного излагает Киселев. — Она купила билеты на автобус по своим документам. Соответственно, через 20 минут ее сняли с автобуса, доставили в ОВД. Никаких протоколов о задержании не составляли, а просто заявили, что она находится в федеральном розыске как без вести пропавшая, а также обвиняется по 126-й статье в похищении человека. Как только детей изъяли, ее тут же отпустили». Кроме того, по его утверждению, приставы заблокировали все счета Лидии, а также его счета.

Детей, по рассказу Киселевых, передали в московскую больницу имени Г. Н. Сперанского. «Там оформили детей, как будто они беспризорные, как будто их просто нашли на вокзале, то есть ни слова в документе о том, что детей отобрали у матери, не было, — говорит Анатолий Киселев. — Тут же составили какие-то акты, что якобы дети блохастые, у детей глисты. Я полагаю, что такие акты составляются намеренно для того, чтобы [получить] дополнительное финансирование [на содержание детей]».

Последний раз Лидия Киселева разговаривала с детьми 21 января, затем у них отобрали телефон. На следующий день, 22 января, был день рождения одного из сыновей — Ярослава. В больнице ему исполнилось шесть лет. В отличие от Анатолия, Лидии не удается сохранять спокойный тон, когда она говорит о случившемся. «Я говорить об этом просто не могу, давление идет. Я уже ни говорить, ни общаться не могу, только хочу, чтобы дети вернулись и все», — с трудом подбирает слова она.

Киселев говорит, что после недели в медучреждении, 24 января, детей отвезли в приемник-распределитель «Алтуфьевский» — выведя их через заднюю дверь больницы. По его словам, он изучил документы и обнаружил ошибку в исполнительном листе, — в нем было указано не то решение суда. Киселев привез документы в ОВД, откуда забрали детей. «Инспектор по делам несовершеннолетних внимательно изучила документы, сказала: действительно, это юридическая ошибка, на основании этой ошибки детей необходимо вернуть обратно родителям, — утверждает он. — Мы приехали в больницу имени Сперанского. Пока целый час тянули время, грубо говоря, мозги компостировали, я спросил: не получится так, что вы детей через черный выход выведете? Охранники нас клятвенно заверили, что детей будут выводить через главный вход». Однако когда Лидия Киселева вышла покурить за пределы больничной территории, то увидела, как «с заднего входа детей сажают в микроавтобус». Она попыталась перегородить ему дорогу. «Автомобиль ее чуть не задавил. Это был микроавтобус, по-моему, „Форд Транзит“, — говорит Киселев. — Дети заплакали, закричали, увидели в окно мать. Она вбежала обратно, сказала, что они украли детей через черный выход».

Киселев утверждает, что вечером, когда он приехал в алтуфьевский приемник вместе с инспектором по делам несовершеннолетних, которая оказывала ему «посильную помощь», ни его, ни сотрудницу полиции на территорию не пустили. «Ей сказали: здесь не твоя земля, полномочия твои здесь не действуют. Следом мы вызывали других полицейских, их тоже не пускали, — говорит он. — Я считаю, что если бы дети были в порядке, их бы показали». СМИ неоднократно писали про жесткие условия содержания детей в алтуфьевском приемнике. Потом Киселев добавляет: «Я подозреваю, что наших детей кто-то заказал, и органы опеки были заинтересованы продать детей в искусственные семьи». Он припоминает опеке Костомукши проверку прокуратуры в 2017 году, которая, в частности, установила, что некоторые решения о назначении опекунов принимались без необходимых документов, в том числе медицинских заключений и справок об отсутствии судимости.

«В Алтуфьево нам сказали, что ничего не скажут, потому что мы уже никто для них, — рассказывала Лидия Киселева в обращении к губернатору Артуру Парфенчикову 4 февраля. — Я очень хочу, чтобы мои дети вернулись домой. Я знаю, что им без меня плохо, мы очень привязаны друг к другу. Я не знаю, как можно было вообще так поступить с семьей, — как может опека так делать, несмотря на чувства ни родителей, ни детей?»

«Ты встал в позу, видишь, какие у тебя теперь проблемы?..»
Версии чиновников и самих Киселевых о том, почему у них отобрали детей, сильно разнятся. Местные власти говорят, что семья перевела троих детей на домашнее обучение, но фактически не организовала учебный процесс; трое младших детей не посещали детский сад; были проблемы с жилищно-бытовыми условиями. Семье выписали за последние годы 12 штрафов по статье 5.35 КоАП (неисполнение родителями обязанностей по содержанию и воспитанию несовершеннолетних). При этом уполномоченный по правам ребенка в Карелии Геннадий Сараев отмечает, что у него нет никаких данных о том, что в отношении детей применялось насилие; также нет свидетельств о каких-либо психических заболеваниях у родителей. После перевода детей на домашнее обучение опека несколько раз выходила с иском в суд об ограничении родительских прав, но вплоть до апелляции в Верховном суде республики (в сентябре 2018-го) решения были в пользу Киселевых.

Анатолий Киселев не согласен с претензиями к условиям, в которых содержались дети: семья живет в четырехкомнатной квартире, есть «три парты, два ноутбука и один персональный компьютер». «Мы сделали кое-какой ремонт: поменяли двери, поменяли линолеум, обои. Органы опеки все равно написали, что детям негде спать, не на чем есть, не на чем заниматься», — говорит он. После этого он перестал пускать представителей опеки в квартиру.

Киселев уверен, что ограничение в родительских правах стало местью чиновников за его общественную деятельность. «Я нашей администрации как кость в горле», — говорит он. По его словам, «все началось в 2014 году», когда он обнаружил в интернете документы о финансировании нужд школы № 1, где учились его дети, — и предал их огласке. «Я узнал, что наша школа прекрасно дотируется, что на самом деле на нее выделяются немалые бюджетные средства, — говорит он. — И мне надоело платить за туалетную бумагу, за какое-то мифическое моющее средство для посуды, за какие-то бумажные полотенца и еще непонятно за что». При этом, по словам Киселева, он оказывал школе посильную помощь, — «например, привозил из Финляндии унитазы, раковины, смесители финские; для пятиклашек — транспортиры, угольники, линейки здоровые для доски, — и один видеопроектор».

По словам Киселева, отказ оплачивать школьные «поборы» привел к тому, что его детей стали «гнобить». «Начались какие-то непонятные претензии к детям — то у них уроки не сделаны, то еще что-то, то понос, то золотуха. И впоследствии, в 2015 году, старшему сыну моему, Константину, не выдали учебники, — рассказывал он в своем публичном обращении после судебного заседания в сентябре. — Классный руководитель моего сына Ваняева Оле Фортунатасовна, которая была по совместительству библиотекарем, саботировала учебный процесс. И когда ребенок приходил на уроки, хотя бы так, запомнить что-то, ему говорили — у тебя же нет учебников, а как ты будешь учиться? Значит, давай, выходи отсюда и не мешай остальным детям».

Несмотря на это, Киселев свою позицию не изменил. «У многих такое отношение: давайте я лучше заплачу, чтобы потом у моих детей не было проблем, — объясняет он. — Мне это неоднократно тоже высказывали: ты встал в позу, видишь, какие у тебя теперь проблемы?.. Надо платить и молчать! Извините, я считаю, что это рабское отношение. Я не раб, я не собираюсь перед кем-то вставать на колени. Законодательство у нас одинаково, то есть все равны перед законом, и закон равен перед всеми».

Из-за конфликта со школой родители в итоге решили перевести детей на домашнее обучение, — при этом, по словам Киселева, администрация Костомукши отказалась выделять им положенное в таких случаях финансирование.

«У меня паспорт гражданина СССР»
По словам директора школы № 1 Натальи Федотовой, «не все, что они [Киселевы] говорят, правда». Так, по ее утверждению, Киселев требовал, чтобы детям выдали учебники времен СССР; его старший сын часто пропускал занятия и потому отставал, в итоге у него всего 6 классов образования; другого сына пришлось оставить на второй год из-за того, что с ним не занимались дома. Федотова подчеркивает, что «никаких поборов в школе нет, учебники выдаются бесплатно».

Киселев действительно считает, что современные учебники — «это какие-то тетрадки, их даже нельзя назвать учебниками». «Те знания, которые сегодня преподаются в школах Российской Федерации, — один мусор, там ничего сложного нет, — уверен он. — У нас есть учебник физики для 5 класса за 1968 год. И мой сын, находясь в 7 классе, открыв этот учебник, сильно удивился, — у них в 7 классе нет ничего того, что есть в этом советском учебнике для 5 класса. Деградация образования налицо».

Обучение дома Киселев решил организовать с теми учебниками, которые он сам «считает нужными, по советской программе: 1970-х, 1980-х годов, в которых очень большой объем знаний». «Не сказать, что у меня прям отлично дети учатся. Где-то тройка выходит, где-то четверка. Здесь не буду говорить ничего», — добавляет он. В аудиозаписях Киселева вконтакте сочетаются песни «Красной плесени» и детские песенки вроде «В Африке реки вот такой ширины».

Анатолий Киселев — активный член профсоюза «Союз СССР»; его члены считают, что Советский Союз юридически не распадался, а его законодательство продолжает действовать; они также полагают, что граждане имеют право не платить за услуги ЖКХ. Киселев до сих пор считает себя гражданином СССР.

«У меня паспорт гражданина СССР. У меня есть паспорт гражданина РФ, но если мы сейчас будем разбираться в правовом поле, закона „О паспорте РФ“ до сих пор не существует в природе, а закон „О паспорте СССР“ до сих пор действует, его никто не отменял», — объясняет он. Киселев считает, что его дети также являются гражданами СССР «по факту своего рождения».

Киселев утверждает, что окончил 401-ю школу КГБ в Ленинграде, «является майором госбезопасности», и постоянно говорит о своих связях в органах. Он любит фотографироваться в различной военной форме. Служба в его рассказах при этом оказывается то бывшей, то нынешней. Так, по его словам, во время судебного процесса он обратился к «боевым товарищам» из ФСБ, ГРУ и КГБ, которые помогли переправить его семью в Москву, а оттуда — на Кубу. Детский омбудсмен Геннадий Сараев говорит, что семья действительно покидала Карелию, но никаких данных об их выезде за рубеж нет.

Конфликт Киселева со школой в итоге разросся до уровня городской администрации, органов опеки и управления образования — чиновников оттуда он считает своими личными противниками. У местной ФССП к нему тоже «очень агрессивное отношение» — потому что в рамках «Союза СССР» он неоднократно оказывал другим гражданам правовую помощь, «уличая приставов в нарушении действующего законодательства».

Уверенность в существовании СССР в Киселеве сочетается с юридической подкованностью и умением четко излагать свою позицию. «Если мы считаем, что мы живем в правовом государстве, мы должны соблюдать законы неукоснительно от и до, — объясняет он. — А у нас сегодня чиновники не то что не соблюдают законодательство, они его методически нарушают. При этом, когда дело касается какой-то проблемы гражданина, этого гражданина начинают, мягко говоря, геноцидить разными действиями — хоть по ЖКХ, хоть по ГИБДД».

«Сегодня у нас угрозу национальной безопасности составляют не какие-то террористы, не ИГИЛ (запрещено в РФ - прим. ред), не внешний враг, сегодня самая страшная опасность — дурошлепство наших чиновников, потому что оно может поднять народ на восстание, а это категорически недопустимо», — резюмирует он.

«Враждебные отношения с государством в целом»
После того, как Киселевы с подачи члена Общественной палаты Элины Жгутовой записали видеообращение к губернатору Карелии Артуру Парфенчикову с просьбой вернуть им детей, чиновники обратили на них внимание. 7 февраля Парфенчиков дал поручение уполномоченному по правам ребенка принять необходимые меры, чтобы дети могли вернуться домой.

Детский омбудсмен Геннадий Сараев в разговоре с «Медузой» отметил, что, на его взгляд, «каждый ребенок должен быть в семье». Он подчеркивает, что ограничение родительских прав — не то же самое, что лишение: «Лишение — это уже крайняя мера. Ограничение — превентивная. На какое-то время дети из семьи изымаются, чтобы они получили необходимую помощь, и родителям дают время, чтобы создать необходимые условия для ребенка. Эта мера временная — до полугода». По истечении этого срока опека должна будет выйти в суд со своими предложениями: либо лишить родителей прав, либо вернуть детей в семью; могут и продлить ограничение. Сараев говорит, что можно провести психологическую экспертизу, чтобы понять, как дети относятся к родителям.

Сейчас дети Киселевых, по данным пресс-службы мэрии Москвы, находятся в Алтуфьево; затем их отправят в Карелию. Геннадий Сараев говорит «Медузе», что пока не знает, когда это произойдет, но всех детей должны поместить в один центр в Костомукше — «никто не посмеет разделять семью». «Специалисты проведут сейчас оценку знаний, [проверят] психологическое состояние. Я очень надеюсь на помощь московских специалистов. На мой взгляд, детям сейчас нужна психологическая помощь, дети находятся в ситуации кризиса», — отмечает омбудсмен.

Детей Сараев не видел и не выходил на связь с родителями, — он рассчитывает, что они сами с ним свяжутся. «Я не имею права не доверять специалистам, которые работают в Москве», — уточняет он. Омбудсмен также не знает, дадут ли в ближайшее время Киселевым поговорить с детьми: «По идее, дети должны иметь возможность общаться с родителями, но мне пока такую информацию не давали». Он обещает, что окажет семье необходимую помощь, если она к нему обратится.

Сараев подчеркивает, что для возвращения детей семья должна будет работать вместе с органами опеки над устранением проблем. На вопрос, как Киселевы будут взаимодействовать с опекой, с которой у них сложились враждебные отношения, омбудсмен отвечает: «Вы знаете, у меня сложилось впечатление, что у родителей враждебные отношения с государством в целом. Потому что там претензии не только к опеке, но и к ЖКХ, к образованию, — ко всему».

Анатолий Киселев обещаниям чиновников не очень верит: «Рассказывать можно все что угодно, лапшу на уши можно вешать какую угодно. Так как нет возможности проверить, мы с вами можем сочинить что угодно — вплоть до того, что детей пустили на фарш».