Директор информационно-аналитического центра «Сова» объяснил «Снобу», почему нельзя целиком декриминализовать 282-ю статью УК РФ об экстремизме, как предлагают в последнее время многие депутаты и общественность. Но при этом в нее стоит внести серьезные изменения

Россия. Москва. 4 ноября 2016. Участник шествия националистов на улице Перерва в районе Люблино

Фото: TASS

Отменить 282-ю статью Уголовного кодекса Российской Федерации (возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства. — Прим. ред.) невозможно. Конституция и ряд международных обязательств требуют, чтобы за разжигание ненависти и унижение человеческого достоинства полагалось наказание.

Состав статьи не меняется уже давно. В 2014 году в него были внесены небольшие изменения, после которых появилась формулировка о принадлежности к каким-либо социальным группам. Эти коррективы породили ряд довольно странных дел. И если посмотреть статистику, то за последние пять лет можно увидеть невероятный рост их количества. И дело вовсе не в формулировке, а в исполнении некоего плана. Правоохранительным органам надо перестать нагонять цифру. И они это сделают, особенно если кто-то наверху прямо скажет им об этом.

На мой взгляд, необходимо декриминализировать первую часть статьи, потому что нельзя давать уголовный срок за «унижение достоинства человека или группы лиц по принадлежности к какой-либо социальной группе». А оставить лишь меру пресечения за действительно опасные деяния — призывы к насилию.

Если в статье четко обозначить, что является экстремистской деятельностью, то нынешний перечень сузится до тех вещей, которые действительно представляют опасность

Судя по тому, что об изменениях 282-й статьи заговорили в Государственной думе, их действительно можно ожидать. Важно сузить определение «экстремистской деятельности» в действующем законе, потому что оно слишком длинное и непонятное.

Например, трудно объяснить, что такое разжигание социальной розни. Иногда это воспринимают буквально, то есть человека, высказывающего всего лишь свое мнение о религии или социальных меньшинствах, судят наравне с лицом, которое намеренно совершает опасные для общества действия. Если в статье четко обозначить, что является экстремистской деятельностью, то есть угрожает жизни людей, то нынешний перечень сузится до тех вещей, которые действительно представляют опасность.

В 2008–2012 годах был вал дел против националистов, которых привлекали за уличную поножовщину. Не сравниваю по сути, но сейчас такое же количество людей привлекают за агитацию в социальной сети «ВКонтакте», причем довольно скромную, потому что все уже побаиваются это делать. 

На рубеже десятилетий власти реагировали на подъем ультраправого движения, которое в тот момент стало казаться угрозой политической стабильности. Это было понятное политическое задание. К счастью, оно совпало, как мне кажется, с разумными общественными нуждами устранить уличные банды. И все бы хорошо, но у нашей власти есть и еще долго будет задача всячески подавлять оппозиционно настроенных людей. Бандиты «кончились», но план выполнять надо, поэтому привлекают за лайки и репосты.

Во время прямой линии 7 июня президент сказал, что наказания за лайки и репосты не надо доводить до «маразма и абсурда». И поручил Общероссийскому народному фонду подумать об этом. Тот, в свою очередь, думает. Зачем это сказал господин Путин, мне трудно догадываться, но я думаю, он хотел сказать, что чрезмерные, уже несколько выходящие из-под контроля репрессивные действия стране не нужны. Они, наоборот, могут кого-то озлобить и радикализировать.