Пропавшие и пострадавшие: как устроен Центр помощи пропавшим детям, основанный православным олигархом

Однажды пропала женщина с двумя маленькими детьми. Мы знали, что она глубоко верующая, и знали, что одна из создательниц и руководительниц этого центра входит в попечительский совет при православной церкви. Мы предполагали, что пропавшая с детьми может прятаться в монастыре и, чтобы эту версию опровергнуть или подтвердить, мы приехали в этот Национальный центр помощи и сказали: «Помогите нам, пожалуйста, срочно связаться с православной епархией, чтобы проверить места, где они могут быть». А они сказали: «Нам некогда сейчас этим заниматься — у нас праздник». У нас пропали два ребенка с матерью в стрессовом состоянии — она поругалась с мужем и выкинула телефоны, — а им некогда. Смотрим — приехала какая-то машина, по кругу встали люди, и работники центра ходят и раздают им какие-то подарки, а телевидение все это снимает. И тогда я понял, что им пропавшие дети безразличны, что они обещают помощь и ничего не делают. Слышал, что они хотят зачем-то обучать волонтеров поиску детей в Чечне на базе спецназа. Зачем? И чему они могут обучать, если я ни разу не видел их на поисках детей? Конечно, мы безумно рады любой помощи, но от этой организации за четыре года мы ее вообще не получили».

НМЦППИПД

Организация Национальный центр помощи пропавшим и пострадавшим детям — по регистрационным документам: Ассоциация организаций и граждан по оказанию помощи пропавшим и пострадавшим детям «Национальный мониторинговый центр помощи пропавшим и пострадавшим детям» (АОГ «НМЦППИПД»), появилась в декабре 2014 года, «в рамках реализации Указа Президента РФ «О Национальной стратегии действий в интересах детей на 2012-2017 гг.»».

Учредителями Национального центра на сайте указаны: фонд святителя Василия Великого, Лига безопасного интернета, фонд архистратига Божия Михаила, телеканал «Царьград». По данным ЕГРЮЛ, учредители: Валерий Солянин, некоммерческое партнерство «Мониторинговый центр по выявлению опасного и запрещенного законодательством контента», некоммерческое партнерство «Объединение участников рынка интернет-индустрии «Лига безопасного интернета»».

На сайте нет ни состава попечительского совета, ни информации о руководстве, перейти по ссылке «помочь центру» тоже невозможно.

Не работает и главное, ради чего этот сайт создавался — кнопка  «Сообщить о пропаже (ребенка)». Терпеливые могут попытаться пойти длинным путем и оставить заявку на поиск через гиперссылку «Заполнить заявку на нашем сайте» — например, в тексте-инструкции о действиях в случае пропажи ребенка. В этом случае вы окажетесь на загадочном сайте timeweb, где вам сообщат, что «этот домен припаркован компанией timeweb».

Единственный «живой» раздел на сайте — новостной. Из него можно узнать, что команда Национального центра встретилась с Сергеем Собяниным и волонтеры Национального центра собирают подписи в поддержку кандидата в мэры Москвы Сергея Собянина. Почему-то сюда же помещена памятка о том, что делать, если потерялся ребенок: советы родителям почти дословно переписаны с памяток и текстов «Лиза Алерт» по профилактике детских пропаж.

Редкие новости непосредственной помощи Национального центра конкретным детям информации содержат мало, исключение — девочка из Чечни, приехавшая на противоожоговое лечение в Москву. В видеоролике показывается несколько секунд встречи ребенка на московском вокзале врачами скорой помощи и волонтерами центра в фирменных синих толстовках, остальное время посвящено подробному рассказу о визите председателя попечительского совета центра Елены Мильской, Рамзана Кадырова и врачей из Тушинской больницы в Гудермесскую центральную районную больницу.

Еще одна новость — о том, что 11 детей из Омска прошли лечение в Москве по программе Национального центра. Имен и фотографий детей в новости нет, есть только комментарий мамы одной из девочек. Эту новость перепечатали многие СМИ, и во всех случаях из одиннадцати детей упоминается только один и тот же ребенок и его мама. 

Учредители друг друга

У фонда святителя Василия Великого, который на сайте назван учредителем Национального центра (но по документам им не является), множество программ, и они называются теми же словами, что и учредители Национального центра помощи пропавшим и пострадавшим детям. Это означает, что каждое из этих юрлиц-программ живет на деньги фонда Василия Великого, поэтому этот фонд является косвенным учредителем Национального центра, но в списках учредителей при этом не числится.

Константин Малофеев

Фото: Антон Новодережкин/ТАСС

Этот фонд в 2007 году учредил российский предприниматель и медиаменеджер Константин Малофеев. Самого Малофеева в СМИ часто называют «православным олигархом», а спектр интересов фонда достаточно велик — от поддержки Сретенской духовной семинарии до финансирования партии Жана-Мари Ле Пена и Марин Ле Пен во Франции.

Еще один проект, в котором принимал участие Малофеев, — Лига безопасного интернета. Владимир Берхин, один  из руководителей проекта «Все вместе против мошенников» благотворительного собрания «Все вместе», говорит: «По документам видно, например, что одним из учредителей Национального центра является Лига безопасного интернета — организация, на мой взгляд, абсолютно бесполезная и, судя по отчетам в Министерство юстиции ее учредителя — фонда святителя Василия Великого — довольно дорогостоящая. Сколько она ни боролась с порнографией, с торговлей наркотиками, с суицидами, с экстремизмом — ничего не добилась, кроме нескольких бессмысленных нормативных актов. Эти организации, которые все — учредители друг друга, занимаются разным, и не всегда понятно, чем вообще. Я сталкивался с такой практикой: букет разных организаций, связанных с прежними грантооператорами, в которых были одни и те же люди, и все это было сделано только для освоения президентских грантов». 

В уставе Национального центра прописана цель его создания: «координация деятельности членов ассоциации, направленной на защиту прав детей, а также защита общих имущественных интересов членов ассоциации». Если внимательно прочесть цели и задачи Центра, то становится понятно: искать детей никто не обещал, будут содействовать, создавать условия, мониторить, объединять, организовывать профилактику — все, что угодно, только не искать. Почему же тогда центр называется «помощи пропавшим и пострадавшим детям»? «Пропавшим детям можно помочь только одним способом — найти их», — уверен Дмитрий Пичугин.

Поиск резонанса

Григорий Сергеев, председатель поисково-спасательного отряда «Лиза Алерт» — одного из главных участников волонтерского поискового движения, говорит, что появление Национального центра происходило на его глазах.

«Уже в 2013 году стало понятно, что нужна некая организация, которая будет прослойкой между добровольцами и государством. Мы, «Лиза Алерт», предложили Национальному центру взаимодействие, потому что понимали, что либо мы примем участие в организации этой структуры, либо она будет неэффективной и неработающей конструкцией».

В мае 2015 года «Лиза Алерт» и Национальный центр помощи пропавшим и пострадавшим детям объявили о начале сотрудничества. Совместно запустили работу тестовой группы, которая должна была мониторить детские пропажи по России. Но довольно быстро оказалось, что взаимодействие бессмысленно и неэффективно.

Григорий Сергеев

Фото: Вячеслав Прокофьев/ТАСС

«Национальный центр взял на работу двух операторов, — рассказывает Григорий, — и полгода я выбивал из них зарплату для этих девочек. А главное — в этом не было смысла, потому что мы внутри «Лиза Алерт» все это делаем силами добровольцев гораздо эффективнее. В процессе общения нам предлагали: «Давайте выпустим такие новости, сякие новости» — и это было никак не связано ни с каким развитием, скорее выглядело как «давайте покажем, что мы что-то делаем». Поэтому мы приняли решение, что заканчиваем взаимодействие с этим проектом как с бессмысленным. Что там сейчас происходит, я не знаю, потому что мы с ними не сотрудничаем, на поисках их не видим, никакая информация о пропавших детях из этого центра нам не передается, попыток вступать с нами в контакт не происходит. Был один раз, когда представитель центра слетал с нами на поиск на Чукотку, и все».

Григорий говорит, что самая опасная категория организаций, которая может повредить добровольчеству и благотворительности — те, которые по каким-то причинам делают вид, что занимаются этим.

«Если вы заявляете, что вы это делаете, вы обязаны это делать, если у вас не получается, никаких заявлений быть не должно. Поиск людей, а тем более детей, в принципе не может быть фейковым», — говорит он.

Дмитрий Второв, руководитель Ассоциации волонтерских ассоциаций «Поиск пропавших детей», еще одной крупной организации, занимающейся детскими поисками, тоже имел опыт сотрудничества с Национальным центром, закончившийся ничем.

«Мы начали совместно работать с апреля 2017 года, — рассказывает Дмитрий. — Они предлагали нам взаимодействие, хотели разработать совместный проект. Но они ни одного из взятых на себя обязательств не выполнили. Поэтому мы ушли и контакты с ними не поддерживаем».

Дмитрий говорит, что по окончании этого сотрудничества ему лично угрожал человек, имеющий отношение к Национальному центру.

«Это было после встречи, если не ошибаюсь, в сентябре или октябре 2017 года. После того, как между нами возникли эти моменты натяжения, прошла встреча непосредственно с Еленой Мильской, председателем попечительского совета этой организации. И Мильская напрямую сказала: «Договоренности были достигнуты с прошлой администрацией, а сейчас все по-новому и по-другому». Для нас это было последней каплей, особенно после их слов, что нужны только резонансные поиски, а самовольно ушедшие дети «резонансов» не дают. И после этой встречи на улице ко мне подошел приятель Солянина, который себя ассоциирует с этим Национальным центром, и сказал мне, чтобы я был осторожен, что у меня появилась теперь тень, что за мной пристально смотрят и так далее. Когда я напрямую задал вопрос: «Ты мне что, угрожаешь?», он ответил: «Да нет, кто тебе угрожает. Но ты просто знай». Вот, собственно, и все. Какой-то уровень дворовой банды».

«Мы всех объединили»

У «Поиска пропавших детей» есть и еще одна серьезная претензия к Национальному центру: он кулуарно общается с региональными отрядами организации, предлагает им передать в пользование автомобиль и прочие материальные блага, а те должны за это стать представительствами Национального центра помощи пропавшим и пострадавшим детям.

«Некоторые дрогнули, и несколько регионов от нас так и откололись, — говорит Дмитрий. — Любая общественная организация, безусловно, имеет полное право действовать так или иначе, у нас нет крепостных. Но вклиниваться в союз организаций, чтобы увести кого-то из них — это непорядочно. Поэтому я воспринимаю этот Национальный центр как организацию, которая создает раскол внутри поискового движения. Вся работа центра была направлена на то, чтобы скорейшим образом и любой ценой подписать с регионами договоры и таким образом продемонстрировать, что центр состоятелен для докладов наверх».

Дмитрий говорит, что многие представители «Поиска пропавших детей» готовы подтвердить его слова: «Мне писали: «Дмитрий, регионы переходят всегда одинаково — приезжает Солянин, дает ключи от автомобиля, и они становятся представительством центра — это практика такая?» Кстати, автомобили не передаются в дар — они в пользовании организаций, и, если центр захочет, он их в любой момент заберет».

Марина Талагаева рассказала, что подписание соглашений, присоединение и открытие региональных представительств — едва ли не основная деятельность центра.

Елена Мильская

Фото: Артем Коротаев/ТАСС

«Валерий Солянин все время был на каких-то «подписаниях». «Мы летим на очередное подписание, нам надо к концу года прийти к Путину и сказать, что мы всех объединили» — эту фразу Елена Мильская даже говорила в интервью на пресс-подходе в Красноярске».

Талагаева подтверждает, что Национальный центр предлагает региональным самостоятельным отрядам помощь — машины, помещение, поддержку губернатора — в обмен на то, что они теперь будут называться его региональными подразделениями, однако отношения с ними далеко не простые:

«Например, Красноярск мне говорил: «У нас очень много вопросов, нам много чего наобещали и не сделали». Я спросила: «Что вам обещали?» «Экипировку». Я звоню Кате <Екатерина Мизулина, директор Лиги безопасного интернета, одна из руководителей Национального центра, дочь сенатора Елены Мизулиной>, она говорит: «Под экипировкой имелись в виду синие майки с названием центра». Я говорю волонтерам: «Девочки, речь шла только о майках. Если вы надеялись на берцы или куртки, то извините». А они мне говорят: «Марина, нам бы хотя бы майки привезли — у нас пять маек на весь отряд…»»

Спецназ из Гудермеса

Еще одно направление деятельности Национального центра — обучение волонтеров. По словам Талагаевой, оно тоже строится необычным образом. Бывший пресс-секретарь  рассказывает про учения в Красноярске: «Мы дали анонс в СМИ, что будет подписание соглашения в Красноярске. За час до вылета выяснилось, что с нами летит спецназ из Гудермеса, который будет учить наших красноярских волонтеров. Я думала, что учения — это где-то в полях, но они проходили в актовом зале местного министерства молодежи, где волонтерам показывали, как бинтовать руки и ноги и делать носилки из двух швабр. Волонтеры были страшно недовольны, говорили, что любая медсестра в Красноярске может это рассказать. Более того, среди волонтеров есть и профессиональные врачи, и следователи, и адвокаты, и спасатели, зачем туда нужно было везти этот спецназ, я так и не поняла».

Нет однозначности с помощью детям из Омска — Талагаева рассказывает про нее так :

«Это программа с Тушинской больницей: центр едет с врачами в регион, там осматривают детей, выясняется, что им нужно лечение в Москве, потому что в регионе нет такой техники, например. В Омске выявили 64 таких ребенка, хотя в последующих новостных сообщениях шла речь про 11 детей. Мне говорят: «Там такие «бомбы»! Надо публиковать все эти истории детей, давай думать, где — сейчас они будут приезжать по несколько человек в неделю». Я говорю: «Первых детей в любом случае надо встретить с камерами, устроить праздник встречи» — «Да-да». Потом вдруг: «Убирай из всех пресс-релизов цифры» — «Почему?» — «Мы не можем их привезти». Потом слышу — двое все-таки едут, надо их встретить. Я жду конкретной информации — куда приезжают, когда и так далее. А потом они говорят: «Слушай, дети уже приехали, лежат в Тушинской, сама к ним съезди, щелкни их на телефон». Я спрашиваю: «Надо, наверное, взять с собой какие-то игрушки, фрукты?» А они мне пишут: «Ой, их уже, оказывается, водитель сфотографировал, лови». И я получаю какое-то мутное фото с телефона, где стоят две маленькие девочки. Судьба остальных 62 детей мне неизвестна».

Подводя итог, Марина говорит: «Я прошу прощения у всех журналистов. Я не ожидала, что тут все так, думала, это реальная помощь детям».

Вопросы без ответов

Валерий Солянин, исполнительный директор Национального центра помощи пропавшим и пострадавшим детям, в ответ на просьбу прокомментировать пост бывшего пресс-секретаря прислал сообщение без указания источника и даты о том, что 11 детей из Омской области прошли лечение в Тушинской больнице по программе Национального центра «Область здоровья», выразил готовность от имени центра предоставить по письменному запросу списки пациентов и прислал следующее сообщение: «Действительно, такой сотрудник (Марина Талагаева) в течение месяца работал в организации. Сотрудник уволен по собственному желанию (заявление имеется в наличии у организации). Также Талагаевой М.А. подписан договор о расторжении срочного трудового договора и документ о том, что никаких претензий к организации не имеется. Поэтому ситуация вызывает полное недоумение. Юристы организации в данный момент изучают материалы на предмет наличия в действиях Талагаевой М.А. признаков состава преступления, предусмотренных статьей 128.1 УК РФ  («Клевета» — прим. ред.)».

Однако, видимо, обошлись без 128 статьи УК — спустя сутки после публикации своего разоблачительного поста бывший пресс-секретарь Национального центра Марина Талагаева сообщила в своем Facebook, что рабочий конфликт улажен: она приняла предложение о выходе на работу на телеканал «Царьград» (один из учредителей центра, если верить его сайту), но при этом от своих слов в адрес Национального центра не отказывается и свой пост о том, что она наблюдала в центре, когда там работала, не удаляет.

Комментарий Валерия Солянина получить не удалось, он был занят — открывал ситуационный центр, проводил съезд. Валерий запросил письменные вопросы и, получив их, перестал отвечать на сообщения и брать трубку.

Екатерина Мизулина, директор Лиги безопасного интернета и, по ее словам, нынешний пресс-секретарь Национального центра, сообщила, что не уполномочена давать устные ответы. Впрочем, на вопросы, отправленные ей по почте, она тоже не отреагировала.

Зато Национальный центр продолжает рапортовать о своей работе. И, видимо, они учли замечания своего бывшего пресс-секретаря, потому что в новости о прибытии 11 детей из Чечни на лечение в Москву появилась репортажная съемка из аэропорта и из Тушинской больницы.