Женщина Е., экономическая статья, старше пятидесяти, стройная, ухоженно выглядящая, моложавая, неулыбчивая, не хамка. Содержалась под арестом в СИЗО-6 в среднеместной камере, пошла в баню (душ, помещение для санобработки, раз в неделю), баня была в не лучшем состоянии, поскользнулась, упала, сломала шейку бедра. Медики пытались убедить себя и ее, что это - ушиб. Не сложилось. Вывезли в гражданскую больницу. Та почему-то тоже интереса не проявила, полиса, что ли, не оказалось при себе. Полис нашелся потом, но Е. уже эвакуировали в больницу Матроски. Лежала там просто так, со сломанным бедром. Мы задавали вопросы. Кто из врачей говорил, что надо что-то вытягивать, кто - что не нужно. Мы приставали. Мы напоминали, что существовала негласная договоренность: если всякие переломы получены в период нахождения арестанта в СИЗО, то можно не признавать своей ответственности, но лучше обратить внимание и попытаться помочь. При всех сложностях наших взаимоотношений с гражданскими больницами и некомплекте сотрудников, крайне затрудняющем вывоз туда.
Е. отпустили под подписку о невыезде. То ли под домашний арест, не помню. Прошло, наверное, несколько месяцев, не помню тоже. Перед глазами ежедневно сотни людей проходят.
Вчера вошли в камеру вновь поступивших в СИЗО-5, где временно содержатся женщины в связи с карантином в шестом, мы обошли всех вновь поступивших женщин. В одной из камер успокаивали, консультировали, опрашивали по очереди каждую, записывали телефоны близких (они так и ищут женщин в шестом изоляторе, никто их ни о чем не предупредил, ничего наши рекомендации на совещаниях не помогли)... взгляд упал на костыли у одной из кроватей. На кровати - худощавая женщина, круги под глазами, русые волосы, короткая стрижка, сосредоточенное измученное лицо. Алиса: "Я вас знаю. Откуда я вас знаю?"
Женщина: Так это я, Е. Суд дал мне три года.
Алиса на непонимающий еще взгляд коллеги: баня. Матроска. Вещи из СИ-6 привозили. Врачей звали, ругались, когда больно сильно было.
Коллега: всё, вспомнил!
Алиса: вы... не сделали операцию?
Женщина: я не успела. Денег подсобрали. 250 тысяч. На искусственный, титановый, сустав. Назначили день. Теперь всё пропало, да?
Молчим. Времени-то есть еще немного у нее в Москве, до апелляции, был бы смысл побороться. Вот только еще мы узнали, что в период усиления на период чемпионата мира по футболу в Москве будут большие ограничения на перевозки больных даже в наши-то собственные больницы. Так говорят врачи. Да, мы те, кто не радуется чемпионату. Мы совсем ему не радуемся.
Осужденная Е., старше меня, старше пятидесяти, в таком возрасте сломанная шейка бедра не фатально, но... прискорбно. Деревянные костыли, сосредоточенный взгляд, слишком сосредоточенный, до отчаяния, прорывающего сдержанность по характеру: Теперь всё пропало, да?..
Ну не знаем... мы всего-то аналитики среднего звена. Че там? всё пропало? нет?.. УИС, страна?..