Глава Фонда защиты гласности Алексей Симонов: Методы борьбы с журналистикой усовершенствовались, необходимость убивать отдельных журналистов стала намного меньше

На состоявшемся с 25 по 27 мая под Костромой семинаре Фонда защиты гласности его президент Алексей Симонов предложил костромским журналистам и блогерам взять у него интервью, примерив на себя роль представителя любого средства массовой информации. Каждый участник семинара должен был задать пять вопросов по тематике того издания, которое он выбрал. Таким образом Алексею Симонову удалось за три часа удовлетворить любопытство «корреспондентов» газеты «Правда», журнала «Свиноводство», телеканала РЕН ТВ, информационного агентства УНИАН и десятка других медиа, а также известных блогеров Александра Невзорова и Юрия Дудя. «7х7» публикует самые интересные вопросы и ответы из общего интервью.

О Фонде защиты гласности

— Почему Фонд защиты гласности финансируется из-за рубежа?

— Заменить иностранные деньги президентскими грантами у нас не вышло: то, что предлагаем мы, не хотят финансировать они, а то, что готовы финансировать они, не готовы делать мы, нам это не интересно.

— Готов ли возглавляемый вами фонд защищать журналиста и телеведущего Владимира Соловьёва?

— Нет такого журналиста.

— Если региональные журналисты не обращаются в фонд, значит, с журналистикой там все хорошо?

— Если у журналистов в каком-то регионе нет конфликтов с властью, значит, там нет журналистики. К сожалению, журналистика стала более дисциплинированной, более послушной, менее острой.

О журналистике и журналистах

— Как сегодня честному журналисту в России вписаться в политическую систему и не пострадать от нее?

— Журналист, который хочет делать хорошо свою работу, но при этом не пострадать, не может существовать в Российской Федерации. Он должен быть готов или поступиться какой-то частью правды, или пострадать за правду.

— Что такое для вас пресса?

— Это орган, во-первых, наглый, во-вторых, любознательный и, в-третьих, агрессивный. Без всего этого он относится к прессе весьма и весьма относительно.

— Какую роль сегодня играет журналистика?

— В стране настолько все взбаламучено и, с другой стороны, упорядочено, что эта взбаламученность и упорядоченность очень трудно соединяются. А на их пересечении находится журналистика, которая должна попытаться взбаламученное перевести в упорядоченное. Поэтому журналистика сегодня очень невыгодная профессия.

— Не исчезнет ли журналистика с развитием блогосферы?

— Я не думаю, что это произойдет. Блогосфера — очень хороший источник информации для СМИ. Но между журналистом и блогером есть серьезная граница: журналист отвечает за свои слова, а блогер только начинает этому учиться.

— В каких отношениях находятся журналистика и public relations — пиар?

— Если журналист хочет остаться журналистом, он не должен заниматься пиаром. Но в стране существует тенденция перепутывания этих двух профессий. В десятках вузов на одном факультете готовят одновременно журналистов и пиарщиков. Считается, что это две стороны одной медали, что есть изуверское издевательство над смыслом журналистики.

— Какие проблемы существуют у небольших районных СМИ?

— В этом сегменте есть успешные проекты. Например, в Северодвинске холдинг «Северная неделя» издает несколько газет по интересам. В них работают достаточно интересные журналисты. Хотя, дружа с их главным редактором, могу сказать, что безумные оттуда все-таки уходят. А лучшую журналистику делают безумные.

— Какие перспективы у расследовательской журналистики в России?

— Расследовательская журналистика как жанр сегодня находится в предсмертном состоянии. Ведь с той самой минуты, как власть перестает читать и слышать прессу, расследовательская журналистика становится бессмысленной.

— Чем объясняется сокращение числа убийств журналистов в современной России по сравнению с 2000-ми годами?

— Методы борьбы с журналистикой усовершенствовались, поэтому необходимость убивать отдельных журналистов стала намного меньше. Смертей стало, слава Богу, меньше. Но это не значит, что журналистика сильно выиграла, скорее наоборот. Отсутствие свободы слова в журналистике становится все более и более привычным. И то, что журналисты сами к этому привыкают, есть самый опасный из всех симптомов.

О политике

— Какие у вас отношения с нынешней российской властью?

— У меня есть единственная фотография с Владимиром Владимировичем Путиным, которую я очень люблю. Она сделана на его первой встрече с членами Совета по правам человека. Путин смотрит на меня как перед соревнованиями по дзюдо, а я на него — как перед матчем по боксу. У меня там напряженное, не очень приязненное выражение лица.

— Вы считаете себя оппозиционером?

— Я всегда был оппозиционером, я им родился — меня мать четыре дня рожала. Начав защищать журналистов, я перешел в явную оппозицию. И мне было понятно, что защищать их можно и нужно в первую очередь от власти.

— Как бы вы охарактеризовали нынешнее состояние российского общества?

— Я бы назвал его социологически не осмысленным. Вот наглядный пример. На вопрос, нравится ли им, как они живут, положительный ответ дают 47% граждан России. А за Путина голосуют 75%. Вопрос: как можно не связывать эти вещи между собой?

— Поддерживаете ли вы наращивание военной мощи России, которое происходит в последние годы?

— Никакого наращивания мощи я не вижу. Все эти муляжи, которые возят по Красной площади, меня лично не убеждают. Это похоже на огромный пузырь, который рано или поздно может лопнуть. И это будет крайне неприятно и для авторитета страны, и уж тем более для авторитета ее руководства.

— Как вы относитесь к идее особого пути России?

— Поскольку встать в общий строй нам не хватило духу, то мы стараемся объяснить отсутствие у нас подлинного духа своей некоторой особостью. Поэтому мы агрессивны там, где все более или менее толерантны, и благорасположены там, где все ждут от нас каких-то решительных поступков.

— Вы хотите, чтобы у нас было как на Украине?

— На Украине сегодня люди себя чувствуют свободнее, чем в России. С другой стороны, на Украине огромное количество людей, которые готовы колошматить журналистов. Я не хочу, чтобы у нас было так же. Украина для меня не достаточно экзотический образец. Я хочу, чтобы у нас было, скажем, как в Англии.

— Может ли объявивший голодовку украинский режиссер Олег Сенцов добиться своих требований — освобождения всех осужденных в России украинцев?

— К сожалению, нет. Цель его абсурдна. Вся парадоксальность его мужественного, человечески понятного поступка на самом деле абсолютно очевидна.

— Чей Крым?

— Татарский. Татары традиционно владели Крымом. Мы его у них в свое время отобрали, потом владели совместно. Потом Крым стал якобы частью Украины, теперь — якобы частью России. На самом деле Крым татарский.

О разном

— С каким блюдом у вас ассоциируется свобода и цензура?

— Свобода похожа на картофельные оладьи. У каждого есть свой способ их приготовления. А цензура — безвкусная вещь.

— Недавно Владимир Путин подарил букет Ангеле Меркель. Кому из женщин-политиков вы бы хотели подарить цветы?

— Есть одна-единственная женщина из политиков, которой имеет смысл дарить цветы, потому что в ней сохраняется женственность. Это Ирина Хакамада.

— Не хотите ли вы снять фильм про губернатора Костромской области?

— Если губернатор готов к тому, что я сниму фильм о том, каков он есть, а он готов будет его показать хотя бы по областному телевидению, то я согласен потратить на это полгода.

— Какая книга сейчас лежит на вашей тумбочке?

— На моей тумбочке лежит книга «Дорога в жизнь», написанная в 1954 году Фридой Абрамовной Вигдоровой, замечательной писательницей и ближайшей подругой моей мамы, женщиной, которая в какой-то степени сформировала все мое поколение. Это очень наивная книга об ученике Макаренко, который возглавил детский дом.

— Если бы сейчас вы оказались перед Владимиром Путиным, что бы вы ему сказали?

— Боже, как я перед лицом твоим чувствую себя крайне неловко.

— Каково это — быть сыном Константина Симонова?

— Быть Симоновым всегда напряженно. Это иногда хорошо, иногда плохо, по-разному оборачивается. Но это всегда требует определенного внутреннего напряжения. Приходится напрягаться.

Алексей Кириллович Симонов — сын писателя Константина (Кирилла) Симонова и литературного редактора Евгении Ласкиной. Автор художественных и документальных фильмов, книг и переводов, публикаций в газетах и журналах.

Член Союза журналистов России, Союза кинематографистов России, академии кинематографических искусств «Ника», Общественной коллегии по жалобам на прессу, Московской Хельсинкской группы. Учредитель и президент Фонда защиты гласности, председатель жюри премии имени Андрея Сахарова «За журналистику как поступок».

Некоммерческая организация «Фонд защиты гласности» зарегистрирована 27 сентября 1999 года. Основная цель Фонда — содействие сохранению и развитию правового пространства, в котором работают отечественные печатные и электронные СМИ, а через них — содействие демократизации информационной среды, науки, политики, образования в современной России. После внеплановой проверки Минюста по заявлению гражданина, который «запретил разглашать свои персональные данные», Фонд был признан «некоммерческой организацией, выполняющей функции иностранного агента». 19 ноября 2015 года организация включена в реестр иноагентов. Фонду не удалось оспорить это решение в российских судах, поэтому он обратился в Европейский суд по правам человека.

 фото Алексея Молоторенко