Зло системно, упорядоченно и всеохватно. В иркутской криминальной аномалии это явлено со всей наглядностью и не требует доказательств
Иркутяне передали на днях в администрацию президента 170 000 подписей под петицией за спасение тайги. Иркутская область дает две трети незаконных рубок всей России. Этот отдельный мир описывают извне как взаимодействие неких «черных лесорубов» с «китайскими жучками» (скупщиками), в реальности же Китай здесь вовсе ни при чем, а черными люди становятся тогда, когда их загоняют в тень. Это бы еще ничего, но от долгой жизни там, на темной стороне, в человеке что-то меняется. Свидетельство тому — впечатляющая криминальная статистика, несусветные патологии. Свет уже не нужен, ему будут сопротивляться. Под это заточена теперь вся местная жизнь, вывернутая наизнанку. В ней — множество человеческих драм, а также частные примеры мужества.
Александр Граськов, 1958 г.р., жил в поселке Юрты Тайшетского района Иркутской области. Держал лесопилку. Как многие, скрывал доходы от государства, в дровянике оборудовал тайник, где скопил десятки миллионов наличными. Начинал с того, что поставил в лесу станок и делал деревянные лопаты. Так трудягой и шел по жизни. Люди, кто позже у него работал, хозяина уважали — времена были разные, несмотря ни на что, платил вовремя. В 2004 году при неясных обстоятельствах ушла из жизни жена. В 2008-м сошелся с новой, на 15 лет моложе, и последнее время горбатился вне закона: закрыл ИП, лесопилка ушла в тень. От первого брака остались дети: младший — Павел, он тут, в Юртах, дочь Елена, 1981 г.р., замужем за Дмитрием Кочубеем, живет в Красноярске.
16 октября 2014 года Граськов отправился на рыбалку на Бирюсу с родным и двоюродным братьями и знакомым. 17 октября Елене сообщили: отец утонул. Тотчас с мужем они выехали. На следующий день, на пути из Юрт к избушке, Дмитрий начал фиксировать все разговоры на диктофон, потому что вокруг происходил не детектив, не драма — триллер. Улыбчивый рыбак, у кого они хотели арендовать лодку, на вопрос, не знает ли он чего о том, что вчера тут утонул человек, вдруг замолчал. Просто стоял, и было видно, что он испугался и не знает, что ответить на простой вопрос. Отвезти на место отказался.
В то же время добирались туда спасатели и участковый, подхватили. На месте выяснилось, что в лодке Граськов находился с тем самым приятелем-знакомым. Сети проверили, переставили, пошли назад, тут все и случилось: Граськов стоял на носу, упал в воду, при этом зацепился за борт, лодка черпанула, перевернулась и пошла на дно. До берега метров 30, глубина 3–4 метра. Выплыл только один — был в спасжилете.
Участковый писал в избушке, на место происшествия не выезжал. Лодку позже нашли, труп нет. По реке уже пошла шуга.
Дмитрий ходил на таких лодках — 6 метров, самоделка, и знал, что перевернуть ее на спокойной Бирюсе при описываемых обстоятельствах проблематично. Дмитрий и Елена уехали в Красноярск, купили необходимое теплое снаряжение, лодку, мотор и 21-го начали на Бирюсе поиски и свое частное следствие. Между тем водолазы в тот день в том месте, где якобы перевернулась лодка, нашли болотник Граськова, советского образца. Но снять его, если в него попала вода, нелегко и на суше, а уж на глубине, без опоры… Река уже обрастала льдом. Дмитрий и Елена вернутся в апреле и продолжат розыск и потом будут возвращаться еще и еще, ища на суше и в воде, в реке и болоте, с подводной камерой, но еще той осенью 14-го года Елена напишет заявление в полицию, позже переданное в тайшетский СО (следственный отдел по г. Тайшету СУ СК РФ по Иркутской области) с просьбой привлечь к ответственности двоюродного брата отца и его соседа (того, кто якобы находился в лодке с Граськовым) — как убийц. Со временем, восстановив всю картину, она придет к мнению, что они лишь выполняли заказ на убийство, а заказчица — мачеха. А убили ее отца из-за накопленных им денег.
Генерал юстиции Бунёв. Фото: Пресс-служба СУ СКР по Иркутской области
Опущу цепочку умозаключений Елены и Дмитрия, их анализ небьющихся никак показаний очевидцев и свидетелей — все это проверять бы органам, и с ними поделились первыми итогами частного расследования. Из жалобы, поданной позже, 15 июля 2015-го, на личном приеме у руководителя иркутского СУ СК РФ генерала Бунёва: «Мой отец был скрытным и нерасточительным человеком. Он не тратил деньги на дорогие машины, недвижимость, драгоценности и прочее. О накоплениях отца никто не знал. Только двоюродный дядя после смерти моей матери задавал мне вопросы, где отец хранит деньги, поскольку считал, что он зарабатывает миллионы, и видел, что очень мало тратит. Последнее время он злился на отца, что тот может заработать деньги, а он нет. Отец хотел прекратить с ним сотрудничество».
В Юртах все на виду. Один из вернувшихся с той рыбалки вдруг рассказал, что сын хочет подарить ему новую Toyota RAV4 (тогда как пьющему сыну, может, и хватало денег на водку, но на новую семью уже катастрофически нет), а другой купил джип Toyota Land Cruiser Prado за 2,1 млн рублей (причем за год до этого он уже один такой же джип зарегистрировал). Елена 22 декабря пишет новое заявление в СО Тайшета, и следователь Никита Афонин заверяет, что проведет проверку этих лиц на полиграфе. А уже на следующий день Дмитрий, забрав детей из школы, замечает увязавшуюся за ним Toyota Ipsum (госномер редакции известен). Высадив детей, Дмитрий блокирует проезд и беседует с преследователем, запомнив его. Слежка продолжилась и на следующий день.
Меж тем выясняется про улыбчивого рыбака, впавшего в ступор от одного вопроса. Местные рассказали, что у того после 17 октября появились деньги, загулял. (Со временем появятся данные, что он присутствовал при избиении Граськова. Однако вокруг свидетеля, обладающего этой информацией, начнут происходить странности, и он откажется от показаний.)
1 января 2015 года (именно эта дата на документе) Афонин выносит постановление: проверка по факту исчезновения Граськова проведена, в возбуждении дела в отношении его родственников и знакомого, подозреваемых Еленой и Дмитрием в убийстве, отказать — «за отсутствием в действиях состава преступления».
Елена напишет жалобу, постановление отменят, потом то же самое будет повторяться снова и снова: отказ — жалоба — отмена постановления — и снова отказ. Они с мужем будут искать доказательства в пользу своей версии, и всякий раз их будут заворачивать. За три года, работая за следаков и оперов, они напишут более трехсот обращений.
Кровь кентавра
11 апреля 2015 года разыскная группа из детей Граськова Павла и Елены, ее мужа и еще двух родственников в землянке возле рыбацкой избушки находят брезентовый плащ с бурыми пятнами. Елена сдает его в красноярское краевое бюро судмедэкспертизы (СМЭ). 17 апреля готов акт исследования: это кровь, и человеческая.
— Сразу заключила договор на генетическое исследование, моему ли отцу принадлежит кровь. Сотрудников СМЭ очень сильно интересовало, почему следователи не делают свою работу. Объяснила, что, вероятно, у них личная заинтересованность. 29 апреля позвонили уточнить, где я нашла плащ, и сообщили, что результат будет готов после праздников.
Меня насторожил тон, и я попросила мужа заехать в бюро. Там ему эксперт по генетике сказал, что на плаще кровь лошади, а от заведующей позднее он узнал, что кровь кролика. Плащ вернули с вырезанными пятнами крови (большей их частью) и с зачищенными краями. Кроме того, эксперты, проведя дополнительное исследование, о котором я их не просила и, соответственно, его не оплачивала, сообщили, что обнаружили слюну человека с первой группой крови, хотя ранее они точно установить группу не смогли. Акт и чеки, выданные ранее, попросили обратно. И — вернули все деньги (20 045 рублей). Оформили все так, будто они вообще экспертизу не проводили. Но как они перекрыли расходы на препараты — ведь это основная составляющая цены?
За несколько дней до звонка из бюро СМЭ Павел на трассе увидел Л. (сожительницу родного брата отца и родственницу брата двоюродного). Она ехала из Красноярска в Юрты. Его это удивило: Л. малоопытный водитель и сама одна не ездит на большие расстояния.
— Я подозреваю, что она доставляла деньги экспертам, — продолжает Елена. — Поскольку родной брат отца не знал о ее путешествии и очень этому удивился и не поверил, что она одна ездила в Красноярск. Между тем он знал, что мы продолжаем поиски — ему местные, видевшие нас на реке, звонили и рассказывали.
Мы отвезли плащ 12 мая в новосибирское бюро СМЭ. Тем для исследования понадобилось в 20 раз меньше материала. Заключение: это кровь птицы.
21 мая нас с мужем вызвали к старшему следователю СО по Центральному району Красноярска по поручению Афонина. Приехали на Урицкого, 117, и около здания обнаружили ту самую Toyota Ipsum, что следила за нами. Водитель сидел на третьем этаже возле канцелярии прокуратуры Центрального района (прокуратура и СО находятся на одном этаже) и что-то писал. Муж поздоровался, в ответ тот ехидно улыбнулся и кивнул.
«Утопленник» и генерал
Левый берег (место гибели) 
Правый берег (место гибели)
Л. рассказывала Павлу, что ходила к экстрасенсу: отец ударился головой о скалу, у него разбита голова. Павел отвечал: в реке нет скал и глубина три метра. Л. не унималась: если найдете отца, то у него голова будет пробита.
Труп нашли не дети, а, по документам СО, некто Костецкий В.Н. — вечером 30 мая. Труп свободно плыл посередине Бирюсы у моста, по которому проходит Московский тракт (М‑53, теперь Р‑255), связывающий Дальний Восток и Сибирь с Россией. Здесь же стационарный пост ГИБДД. Очень удобное место для транспортировки в морг. Костецкий, проплывая мимо на лодке, подтянул труп к берегу. Рассмотрел: это его хороший знакомый Граськов. Расстояние от места, где нашли перевернутую лодку, — 45 км. Скорость течения Бирюсы — 5 км/ч. Труп находился в свободном плаванье, выходит, 9 часов. К тому моменту его искали более семи месяцев.
Что в воде он никак не с осени, доказывал, к примеру, волосяной покров на затылке. Следователь Баландин сразу зафиксирует повреждения на голове у трупа. Одежда на месте. Один сапог, напомню, нашли раньше. Голенище второго, на ноге, завернуто вдвое — так носят на суше. А свидетель падения Граськова в реку утверждал, что у Сани болотники были развернуты. То есть человек, рухнув в ледяную воду, нашел время и силы снять с себя один болотник, а голенище второго перед смертью аккуратно завернуть.
Рапорт Баландина об обнаружении признаков преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 105 УК (убийство), передают Афонину. Он тем временем проводит опознание вдовой — в частности, и по татуировке на плече, и шраму от аппендицита, хотя одежду с трупа не снимали — до судмедэкспертизы запрещено. И по позолоченным вставным зубам и форме носа — но рот и нос у трупа не просматривались, поскольку были запечатаны грунтом и в реке он не успел отмокнуть.
Второго июня на опознание приезжает Елена, ее поражает, что труп не разбухший, лицо и кисти рук высохшие, и подает ходатайство о проведении СМЭ в Москве — для определения причин смерти. Афонин отвечает, что не может препятствовать захоронению, в тот же день и закапывают.
26 июня Афонин в очередной раз отказывает в возбуждении дела в отношении родственников и знакомого. По заключению местной СМЭ, причина смерти не установлена ввиду поздних гнилостных изменений трупа; механических повреждений костей скелета и внутренних органов не обнаружено. Всё забудьте, все свободны. Из этого постановления выясняется, что обещанной психофизиологической экспертизы главных фигурантов не проводилось.
— Я понимала, — говорит Елена, — что пытаются скрыть преступление. И хотела собрать доказательства убийства: сфотографировала труп в морге. Увидев это, эксперт Максим Башленко пообещал меня посадить, а Афонин лишь насмехался. Дальше — больше: следователь не давал ознакомиться с заключением эксперта.
По требованию следователя Елена удалила фото, но позже его удалось вытащить из корзины. Благодаря снимку, где четко видно, что это никак не разбухший семимесячный утопленник, и стало возможно продолжение.
Елена и Дмитрий. Фото автора
15 июля Елену и Дмитрия принимает руководитель иркутского следкома генерал Бунёв. Он в курсе дела, осведомлен о деталях. В тот же день отменяет решение Афонина. «Материал направлен в СО Тайшета для проведения дополнительной проверки. По материалу проверки даны подробные указания, исполнение которых находится на контроле в следственном управлении». Это Бунёв пишет Елене 26 июля. 27 июля Афонин в прежних формулировках снова отказывает в возбуждении дела.
Что ж, идти дальше, а дальше — только Москва. Подают жалобы в СК РФ и на сайт президента, откуда ее передают в тот же СК, а он сообщает, что нарушений в действиях Бунёва нет. Но 10 сентября поручают ему провести проверку доводов процессуальным путем и берут дело уже на свой контроль. Кочубеи ждут две недели — ничего не происходит. 23 сентября Елена снова пишет жалобу президенту, и 24-го Афонин дело № 66395 по ч. 1 ст. 105 УК (убийство) наконец возбуждает.
Уж конечно, не под давлением Москвы (и было ли оно?), просто сыщикам потребовалось запросить информацию из банков о состоянии счетов Граськова. А вне рамок расследования ее бы не дали. Афонин: «Одной из версий гибели Граськова А.А. является совершение преступления в целях завладения его денежными средствами». Тут же лейтенант пишет: «О принятом решении сообщено заявителю Кочубей Е.А.».
Кочубеи узнают о возбуждении дела спустя 5 дней из звонка иркутского криминалиста Ивана Дуярко.
— Вечером в тот день, как обычно, я поехал за сыном в школу, — говорит Дмитрий. — Передо мной из проулка выехала все та же Toyota Ipsum и двигалась со скоростью ниже средней. Я видел, что водитель наблюдает за мной через зеркало заднего вида. Он настолько увлекся, что чуть не сбил пешехода на переходе. Ночью мы выехали в Тайшет, где нам, наконец, с большим трудом удалось ознакомиться с заключением СМЭ. И что? Следы насильственной смерти (выбиты зубы, повреждения головы) — попросту скрыты. Отсутствие воды в трупе не вынесено в выводы. Лабораторные исследования не проведены.
Первого октября Афонин выносит постановление о признании Елены потерпевшей. Она сразу заявляет ему отвод и ходатайствует об эксгумации трупа (иркутская прокуратура 12.11.2015 пишет, что ходатайство «в соответствии с книгами входящей корреспонденции СО по Тайшету не поступало»). 7 октября ходатайствует повторно. Дело передают старшему следователю Артему Полевику. 14 октября происходит эксгумация.
Елена
— Я просила провести повторную экспертизу в Москве, так как не доверяла местным экспертам, и Полевик удовлетворил мое ходатайство в полном объеме. Но СМЭ провели в Тайшете. Я осознавала, что мне необходимо перебороть внутри ужас и присутствовать на ней, чтобы предотвратить подделку документов. СМЭ была начата, эксперт из головы отца достал большое количество ваты, также вата была заложена в рот, четыре верхних зуба отсутствовали с левой стороны, эксперт приглашал меня посмотреть. Из тела он достал большой кусок ковролина, головной мозг находился в полиэтиленовом пакете внутри тела, эксперт изымал органы, взвешивал. Потом, если коротко, отсоединил все кости от мышц: головы, туловища, рук, ног, вынул скелет. У трупа отца правая рука была уже вывернута, эксперт сделал все симметрично и вывернул кости левой руки. Эксперт должен описывать свои действия. Но об этом в заключении — ни слова. Следователь, осознавая, что все идет по его плану, похоже, получал удовольствие от происходящего, улыбался.
В итоге эксперт не обнаружил в верхней челюсти слева в районе 1-го, 2-го, 3-го, 4-го зубов целых зубов, коронок либо мостов, которые находились при жизни у Граськова. Подтвердился, таким образом, факт фальсификации доказательств, однако после моей жалобы я узнала, что следователь продолжил издеваться над останками моего отца. Видимо, для сокрытия преступного деяния коллеги Полевик дал команду отрезать голову у трупа моего отца и лично отвез ее в Иркутск. Где эксперт Оюмаа Балдан 19.11.2015 изготовила заключение, резко отличающееся от наружного исследования заведующего Нижнеудинским райотделением СМЭ Евгения Ерохина.
Я подала заявление о преступлении. Я сама видела расположение зубов и коронок у трупа моего отца, поэтому со всей ответственностью заявляю, что эксперт Балдан дала ложное заключение. Снова отказ.
Дело уже принял седьмой следователь, и, по-моему, пятый криминалист контролирует его работу. Сменился руководитель и его заместитель в тайшетском СО. Исполнители меняются, а убийство не раскрывается.
И сейчас следствие продолжается. Но подозреваемых нет. Я говорю: вы понимаете, моего отца убили. А вы убийц покрываете. Вы грех на себя берете. Ну если так, отвечают, то да, берем на себя.
(Насчет убийц. Это у суда должно быть хорошо с презумпцией невиновности, а у детей убитого — да хоть у кого — пока не отняли право составлять собственное мнение.)
Убийство доказано
Доктор медицинских наук Владимир Чикун из Красноярска в августе 2016-го выдал заключение, что Граськов не утонул и был помещен в воду посмертно. Аналогичное заключение дал 9 февраля 2017 года доктор медицинских наук Василий Белов из Санкт-Петербурга, указав, что труп поместили в воду посмертно, в воде он находился не более 30 дней, до помещения в воду труп находился в грунте, имеются следы побоев (дефект) в правой теменной области. Эти заключения специалистов приобщены к уголовному делу в качестве доказательств.
Предыдущих экспертов я бы ни в чем не обвинял — похоже, просто следователи не задали нужных вопросов. Тех, что потом задали Елена с Дмитрием. Спустя три года они доказали, что Граськова убили. Что дальше?
29 января и.о. замруководителя тайшетского СО Анастасия Штогрина отвечает на жалобу Кочубей: «Следственным и оперативным путем принимались меры к отработке (перечисляются четыре человека, на которых указывали Елена и Дмитрий. — А. Т.) на причастность к совершению вышеуказанного преступления, однако их причастность не подтвердилась, в связи с чем оснований к их задержанию у органов предварительного следствия не имеется».
Руководитель следственного отдела по г. Тайшету Андрей Обыденов. Фото из соцсетей 
Анастасия Штогрина. Фото из мессенджера
Четвертого февраля руководитель СО Андрей Обыденов постановляет: «Отказать в удовлетворении жалобы Кочубей Е.А. об отмене постановления об отказе в удовлетворении жалобы, вынесенного 29.01.2018 и.о. заместителя руководителя СО по г. Тайшет СУ СК России по Иркутской области Штогриной А.И., и принятии мер к задержанию и аресту лиц, причастных к убийству Граськова А.А.». Формально-то мы понимаем, что хочет сказать капитан юстиции: речь лишь об отказе на жалобу, но он включил в ответ вопрос, и получилось у него то, что получилось: «отказать в […] принятии мер к задержанию и аресту лиц, причастных к убийству Граськова». Впрочем, так даже честней.
Убийство было, но подозреваемых нет. А люди, вравшие, что Саня утонул, что пьян был (экспертиза показала — был трезв), врали, выходит, просто так, без задней мысли. Инсценировали несчастный случай на рыбалке из любви к искусству.
Один из рыбаков (тот, что якобы был в лодке с Граськовым) менял объяснения и, видимо, хотел организовать себе алиби на 17.10.2014 — если что пойдет не по плану. Поскольку именно в тот день, по документам, он поставил на учет прицеп, который приобрел за два месяца до того.
Восьмого февраля замруководителя иркутского следкома Михаил Федяшев подтвердил правоту Обыденова, отказавшего Елене. Теперь жалоба подана в Москву зампреду СК РФ Илье Лазутову — он сейчас и продлевает сроки предварительного следствия по этому делу. Уже на 24 месяца — до 11 мая.
Семнадцатого февраля «Новая» направила запрос в иркутский следком о перспективах дела № 66395. Ответа нет.
Детектив Бунёв
Методично засыпая заявлениями и жалобами органы Тайшета, Иркутска, Красноярска, Москвы, Дмитрий с какого-то момента потребует привлечь по ст. 290 УК РФ (получение взятки, покровительство) самого Бунёва — поскольку доказательств того, что Граськова убили, хватает, но сотрудники областного следкома их игнорируют: «Я считаю, что генерал Бунёв покровительствует преступникам, убившим по предварительному сговору Граськова».
Бунёв — красноярец, здесь прошел все ступени следственного дела, 12 лет командовал убойным отделом Красноярской краевой прокуратуры, начиная с 90-х, — а это становление и разгром сообщества Анатолия Быкова, три алюминиевых войны, в общем, то, что было на острие общественного интереса, поэтому мне приходилось пристально наблюдать его работу. Бунёв возглавлял следственно-оперативную группу по делу Быкова до того, как его передали Генпрокуратуре. Так вот, скажу сразу и определенно: оснований сомневаться в порядочности и профессионализме Бунёва нет. Однако понимаю и Кочубеев, упершихся в стену. Но не сдающихся.
И вот еще что. Бунёв состоял в авторском коллективе первой в Красноярске инсценировки убийства (предпринимательницы Ольги Ивановой). Потом эта технология широко распространилась: в первом акте перформанса СМИ сообщают об убийстве, демонстрируют залитый кровью подъезд; во втором — заказчика убийства берут при передаче денег; в третьем — покойник воскресает (и либо он получает шанс перераспределить активы в свою пользу, либо третья сторона). В 2000 году, через год после первого спектакля, день рождения Бунёва (28 сентября) приходился на четверг. И сыщики его праздновали на следующий день, 29-го, когда состоялась самая, пожалуй, громкая имитация убийства — Паши Цветомузыки и Славы Палача в Москве, в доме 5/3 на Кутузовском и вынос мнимых покойников головой вперед. После чего Быкова обвинили в организации этого злодейства и упекли в «Лефортово».
Со следствием сейчас ушлые мужички, хитрованы деревенские играют вобратную: убийство реально, но инсценируется несчастный случай. Мотивы — те же. Деньги, зависть, все как обычно, тот же передел активов и капиталов. Что же случилось со знаменитым сибирским сыщиком, если его подчиненные не в силах разгадать эту вывернутую наизнанку «оперативную комбинацию»?
Дмитрий
Слежку вдруг как отрезало — Дмитрий полагает, что помогли личный прием у главы ГСУ СК РФ в Красноярске генерала Напалкова и контакт с красноярским УФСБ.
— Нам обещали, что здесь с нами ничего не случится. В УФСБ дали номер: чуть что — сразу звоните. А туда, в Иркутскую область, мы больше ни ногой. Год назад где-то нас усиленно зазывали, очень хотели. Но нет, мы твердо решили. Если процессуальные какие действия — давайте поручения красноярским коллегам, допрашивайте здесь. Мы знаем, что там творится. Мы исчезнем. Кто искать будет? Да если и будут, найти-то невозможно.
Я женился в 1999 году, и родители жены стали для меня родными. Они были всегда честны со мной и искренне хотели помочь. С тестем бывали в экстремальных ситуациях, на нас нападали бандиты, когда с ним вдвоем перегоняли грузовик из Владивостока. Я не понаслышке знаю, какой это был человек… Нельзя давать близких убивать! И убийцы должны ответить. Я уверен, будь он на моем месте, делал бы то же самое… Я должен — вне зависимости угрожают мне или нет. Страшно, но другого выхода нет. Такое впечатление, что я готовился к этому всей жизнью: она так складывалась, чтобы, когда станет нужно, я смог это сделать самостоятельно. Я пишу все эти заявления и жалобы, Лена подписывает. Ей тяжело, конечно, до сих пор. А первые полгода она вообще не могла читать их документы, трясло ее.
Дмитрий метет теперь всех на своем пути — кто не реагирует, кто отмахивается, кто не отвечает вовремя, кто ленив или туп, кто не догадывается, что люди — разные, и терпилы тут — не все. Ходатайствует Елена (но главным мотором там, конечно, Дмитрий) об отводе следователя. Руководитель тайшетского СО отказывает. На него — жалоба Бунёву. Тот обязан ответить в трехдневный срок (допускается до 10 суток, но заявителя об этом извещают). Бунёв в срок не укладывается. В ответ — заявление в райсуд. Он отказывает. Отлично, далее — облсуд. И — победа. 29 августа прошлого года суд в Иркутске признает бездействие Бунёва в этом конкретном случае незаконным, его обязывают «устранить данное бездействие».
Дмитрий подает жалобу и в Басманный суд Москвы на то, что не приняли заявление на Бунёва. Суд отказывается ее рассматривать. Апелляцию — тоже. Дмитрий пока не получил постановления, чтобы обжаловать дальше, но он их получит.
…Эти шекспировские страсти в тайге или, скорее, переписанные сказки братьев Гримм выглядят, вероятно, как борьба детей за наследство отца. Но если б было так, к госорганам они бы не обращались: как бывшие наши олигархи в суде Лондона не могли найти справедливости и правды, поскольку бумаг не вели и нал не учитывался, так и тут, в Сибири, суд бесполезен.
Собственно, деньги в этой истории интересовали меня меньше всего еще и потому, что главных ее героев, Елену и Дмитрия, не волновали, похоже, совсем: на суд о разделе наследства приезжали только раз, потом Елена дала доверенность брату. И ничего бы вовсе не рассказывали, не пытай я их: деньги на карте и лесопильная база достались мачехе, дом — детям. А расспрашивал я их лишь затем, чтобы выяснить: почему появился труп? Не связано ли это было с нуждой в разделе наследства? Нет, поскольку зафиксирован был несчастный случай с летальным исходом, и ждать требовалось не 5 лет, а полгода. Труп же всплыл, судя по всему, из-за боязни убийц, что Дмитрий с Еленой его вот-вот найдут.
В середине мая 15-го года, говорит Дмитрий, осенило: находившиеся рядом на последней рыбалке не раз говорили, что Саня где родился, там и помер! Почему? Родился-то он в деревне Перевоз, а утонул, со слов рыбаков, рядом с деревней Покровка. Да, они недалеко друг от друга, и все же. От Перевоза ныне ничего не осталось, только ямы от подвалов. «И мы все силы бросили на обследование Перевоза и ее окрестностей. Лопатами разрывали все подозрительные места. И они это знали».
Твин Пикс, РФ
Зло системно, упорядоченно и всеохватно. Есть местности, где это явлено со всей наглядностью и не требует доказательств. Точно тут — его центр тяжести, ось катастрофы. Бунёва назначили в Иркутск летом 2013 года. «Когда я сюда приехал, меня крайне впечатлил случай: в больницу поступила девочка 12 лет, изнасилованная соседом. Повреждения были очень серьезные, ребенку провели пять операций. Родители в полицию не заявили, доктора не заявили, школа не заявила. Узнали случайно. Задаем вопросы: «Как так? Почему не заявили в полицию?» В ответ: «А что тут такого?» У нас руководители следственных подразделений ездят по территориям и проводят встречи с населением, трудовыми коллективами, разъясняют, что насиловать детей — это плохо, за это сажают на 10 лет» (интервью «Восточно-Сибирской правде», 19.09.2017). «В 2014 году наше управление, которое обслуживает менее 2,5 млн человек, направило в суд уголовных дел по фактам убийств на 38% больше, чем управление по Москве, которое обслуживает около 20 млн человек! В 2015 году эта цифра была ниже, но все равно на 30% превышала столичные показатели» (интервью «Тайшет 24», 25.03.2016, позже Бунёв еще подчеркивал, что и «на 30% больше, чем дает весь Северо-Кавказский федокруг со всеми его войнами»).
«Только представьте: в Москве дела по преступлениям сексуального характера в отношении детей возбуждаются в среднем один раз в день. В Иркутской области бывают дни, когда таких дел мы возбуждаем по восемь!» (Там же.) «Гигантское количество убитых детей. […] Гигантское количество самоубийств детей. Эти цифры выросли практически в два раза по сравнению с прошлым годом, а суицидальных попыток стало втрое больше» («ВСП»).
«Злосчастное тут место» (это уже не Бунёв — Фолкнер).
Об этом не формат, поэтому — вскользь. Никто не знает, отчего в 2004-м ушла из жизни молодая еще женщина Лариса, мать Елены и Павла, жена Александра. Елена с Дмитрием были в Юртах, разговаривали с ней, все было как обычно. На следующий день, говорят, наложила на себя руки. Незадолго до этого из тюрьмы вернулся младший родственник Александра (тот, что потом уснет в избушке, ничего не услышит и не увидит на рыбалке). А сидел он 13 лет за убийство своей любовницы и ее мужа. Когда вышел, Александр помог ему с работой, взял под опеку.
…В Тайшете всякий раз попадаю чуть не на часовое ожидание на железнодорожном переезде. Единственную трассу, соединяющую Сибирь с Россией, перегораживают, пока идут караваны. Человек — вошь, инфраструктура здесь заточена не под него, а под кругляк, уголь, мазут, ESPO (марка сибирской нефти, названной по имени нефтепровода ВСТО, по которому она уходит из Тайшета), стой да жди, ты и нужен-то тут лишь для обслуживания этой системы перекачки сырьевых богатств, для ее удобства, больше ни для чего. Бесконечная череда цистерн, контейнеров, товарных вагонов — как поплавки на сети, гильзы, футляры ракет; бензин-нефть, собственник, лизинг, авторежим, срочный возврат, арендован, приписан, цифры, цифры; «Газпромтранс», «ТрансОйл», TRANS CONTAINER, «Русагротранс», «Новотранс», «Ада-транс», «Рейл-Транс-Азия», «НефтеТрансСервис».
Насчет транса точно, это действительно измененное состояние сознания, изнанка: Бунёв поражался, приехав в Иркутск, — здесь почти всегда погибших в пожарах детей находят либо на кроватях, либо под кроватями. Успевают просыпаться и прячутся. Автономные оповещатели, работающие от батареек, стоят пятьсот рублей. В соседнем Красноярском крае бюджет давно закупил такие для нуждающихся семей с детьми, и вроде ситуацию переломили. Для сравнения: пять лет подряд возмещенный иркутскому лесному бизнесу НДС превышал все собранные в иркутской лесной отрасли налоги на 4 млрд рублей ежегодно. Если бы государство не позволяло заготавливать лес, оно бы экономило ежегодно 4 миллиарда. Может, и на оповещатели бы нашлась копеечка.
Тайшет быстро рос. В 1937-м стал рабочим поселком (сюда сослали тысячи крестьян), а в 38-м — городом. Столица Южлага, Тайшетлага. С 1949-го — знаменитого Озёрлага, где содержали политических. На базе этих солидных учреждений выросли «Ангарстрой» и другие не менее значимые организации, а начальник Озёрлага стал замначальника БратскГЭСстроя. Что-то изменилось в этих зэковских, проклятых пространствах? Народ приспособился к такому порядку вещей, где ему отведена роль вши. Он просто ворует лес. И живет в тени, и она определяет весь строй жизни. Не было б ее — и Граськова бы не убили (только б завидовали), и, кто знает, мать Елены и Павла была бы жива.
Дети, благо, растут марсианами. Они не боятся и не будут вечно пережидать на переезде эти вагоны с лесом. Не все таковы, конечно. Следственный отдел Тайшета — тоже ведь их, Елены, Дмитрия, Павла, ровесники. И даже младше.
«Отрицалово»
Знаю бывшего советского руководителя из этих мест периода позднего СССР — так он однажды взмолился, настоятельно попросил начальника районной милиции не присылать ему каждодневные сводки: сил не было читать то, что происходило здесь. Каждый божий день.
То есть здесь всегда было так, и люди не зависят от условий жизни? Впрочем, когда здесь они были другими? Бунёв говорит: люди такие. Из интервью «ВСП»: «Менталитет местных жителей связан во многом с отрицанием законов. Понимание примерно такое: «Мало ли что где написано! Я делаю, как мне выгодно». Когда я приехал в Иркутск, мне сказали: «Андрей Юрьевич, вы проедете по дороге — и сами все поймете». Действительно, когда видишь каждые пять минут, как человек из крайнего правого ряда без включения поворота поворачивает налево, это впечатляет, я такого не наблюдал больше нигде. И все остальное в том же духе. […] И конечно, регион отличается криминогенной ситуацией. Нигде в России нет такого громадного количества преступлений против личности, половой неприкосновенности».
Стоп, об этом было. Но если патология не приобретена, если уродство врожденное, значит, все напрасно и никогда здесь не будет иначе? Может, и местная жизнь структурирована под трубу, под вырубку леса, под уничтожение Байкала только потому, что ни на что другое здесь не способны?
Бунёв, приехав сюда, говорил, что то же самое было на лесоповале Красноярского края лет 15 назад, а навести порядок можно за пару лет. Генерал здесь уже пятый год. Порядка нет, но что-то меняется. В 2016 году лесная отрасль впервые не забрала из бюджета 4 млрд, а даже дала ему — налоговые платежи превысили возмещенный НДС на 2,9 млрд. Не все преступления в лесу в компетенции СК, но с полицией (незаконные рубки — по ее ведомству) налажена совместная работа. «Несколько лет назад пилорам в области были единицы. Сегодня их больше трех тысяч. У них две задачи. Во-первых, смешение леса — незаконно заготовленного и имеющего документы прикрытия. Во-вторых, при пересечении таможенной границы России нулевая ставка таможенных пошлин предусмотрена только для обработанного леса, но нигде не написано, что включает это понятие. В результате, чтобы получить льготы, достаточно снять две фаски — это тоже делают на пилорамах».
Убийство Граськова — подтверждение тому, что в тени, в «отрицалове» забродило. Те двое рыбаков — главных актеров, устроивших инсценировку, — дружили давно, дом на двух хозяев, вместе работали на скорой водителями. В начале нулевых уволились и целиком переключились на воровство леса. Ни официального дохода, ни лесопилки какой — продажа кругляка. Говорят, работали сами на себя в гараже. Совсем скоро разругались. Граськов помогал всем. Он официально получал лес, договаривался с лесниками. А лес, который тут все воруют, воровал отдельно — как раз с теми, с кем поехал «закрывать рыбацкий сезон». Те не раз попадались, грозила статья. Граськов договаривался, давал взятки, вытаскивал.
Так рассказывают местные. И продолжают: а потом полиция крепко взялась за черных лесорубов и перекрыла всем кислород. У всех заработки упали очень сильно. Граськов лишь был спокоен, решил уходить из этого бизнеса и заняться пчелами (раньше держал). Но — деньги были в доме. Это здесь почти запрограммированная катастрофа.
* * *
Мы будто ничего не знаем о сцепках причин и следствий. Ладно, кто-то не видит связи между оккупацией Байкала нитчатыми водорослями, бурным его цветением, падением уровня воды в нем, начавшемся в 2014-м и тогда же начавшейся войной на востоке Украины. Или лидерством Прибайкалья в преступлениях против детей и грандиозными пожарами последних лет на Байкале и Ангаре. Между централизацией, унитарным характером «Российской Федерации» и проблемой черных лесорубов. Между ней, этой проблемой, опустыниванием и оскудением земель, обмелением рек и ручьев, питающих Байкал, и его уровнем. Но это же не бином Ньютона — отчуждение, отчаяние и криминальное поведение тех, кого государство загнало в тень? Или государство, для которого эта земля не отдельная, самостоятельная ценность, а лишь склад ресурсов, чего-то другого ждет от людей, здесь живущих?