Ольга Романова, Вера Челищева и Анна Байдакова опубликовали в "Новой газете" любопытный материал, в котором приводятся ужасающие данные о работе российской судебной системы. Приведу лишь некоторые цифры и тезисы из их статьи. Следствие и суд в России — даже не единая корпорация, а семья. Поэтому и такой низкий процент оправдательных приговоров — 0,36. Причем ситуация с каждым годом лишь ухудшается. Так, год назад было 0,43% оправдательных приговоров, в 2014-м — 0,54%. "То есть количество оправданий снизилось довольно сильно, особенно если учесть, что в общую статистику попадают и решения по делам частного обвинения (без прокурора, здесь оправдательных приговоров в три раза больше), и решения, впоследствии отмененные".

В самый разгар Большого террора, в 1937 году советские суды оправдывали 10,3% обвиняемых, хотя эта цифра не учитывает приговоры, выносимые т.н. "тройками". В "проклятой" царской России начала XX века порядка 40% подсудимых были оправданы судом присяжных. В современной РФ процент оправданных судом присяжных доходил максимум до 20, однако, оправдательный приговор суда присяжных отменяется в 800 раз чаще, чем обычное решение. "Доля оправдательных приговоров сократилась в последние несколько лет вдвое. И изменился подход к оправданиям: граждан, обвиненных в коррупционных преступлениях, суды оправдывают вдвое чаще, чем остальных. Среди злоупотребляющих служебным положением — 2,1% оправданных, среди превышающих служебные полномочия — 1,6% (в 2015-м аж 2,9%), среди обвиняемых в служебном подлоге — больше 3%".

Судья Конституционного суда в отставке, член СПЧ, профессор, заслуженный юрист РФ Тамара Морщакова так прокомментировала "Новой" цифру в 0,36%: "Происходит вот что: почти 70% уголовных дел рассматриваются фактически без суда: люди, не веря в правосудие, чтобы как-то смягчить свою участь, заключают соглашения со следствием, признают вину или соглашаются о сотрудничестве со следствием — я и сам виноват, и помогу других разоблачить. И тогда никакого судебного следствия не происходит, заседание проходит быстро в особом порядке. И во всем этом массиве таких дел — повторюсь их около 70% — оправдание невозможно в принципе. А в ежегодной статистике судебного департамента исчисляется доля из всех рассмотренных дел, в том числе и таких. Так что общая масса оправданий сразу снижается. И заинтересованность в таком снижении есть у органов следствия: значит, они работают безошибочно, сколько отдают дел в суд, столько обвинений на выходе и получают.

Еще одна причина очень понятная: суд не выступает как критик по отношению к тому, что предъявляют органы расследования. Например, судья, который рассматривал дело, перед этим санкционировал арест или другие меры пресечения этому же человеку, которого он сейчас судит, или давал разрешение на следственные действия, такие как обыск, выемка и т.д. И когда судья все это разрешил, он уже чувствует себя в общей упряжке со следствием. И это главная опасность. Это явление советского образца — такого застарелого, когда все вместе отвечали за состояние борьбы с преступностью. И понятно, что ничего иного получаться не может в таком составе суда, который не является объективным по отношению не только к следствию, но к тем действиям, которые он, судья, сам в ходе расследования разрешил провести. Вся система судопроизводства приводит к тому, что процент оправданий не может быть большим. С процентами же как со средством оценки нужно заканчивать, это уже давно нас привело в тупик. Эксперты это предлагают на протяжении многих десятилетий. Лично я исчисляю это с 80-х годов".