"Вся наука сейчас – мыльный пузырь"

Из Российского индекса научного цитирования (РИНЦ) исключено 300 научных журналов. Это первый результат нового проекта, запущенного вольным сетевым сообществом "Диссернет".

Если раньше "Диссернет" боролся только с некачественными диссертациями, позволяющими псевдоученым получать степени кандидатов и докторов наук за написанные кем-то, а чаще всего списанные диссертации, то теперь он расширил сферу своих интересов и обратил внимание на смежную область. Ведь никакая научная диссертация невозможна без предварительной публикации определенного количества работ в научных изданиях. И если существуют липовые диссертации, то логично предположить, что в их изготовлении могут косвенно участвовать столь же сомнительные "научные" журналы – при этом имеющие рекомендацию ВАК – Высшей аттестационной комиссии Российской Федерации. О проблеме санации научных изданий мы говорим с координатором проекта "Диссернет" Ларисой Мелиховой, живущей в Петербурге, и доктором биологических наук, ведущим научным сотрудником Зоологического института Академии наук, членом Союза ученых Петербурга Аллой Михалевич.

– Лариса, расскажите, пожалуйста, о новом проекте "Диссернета".

– Наш предыдущий проект назывался "Диссеропедия российских вузов" – в нем мы представляли вузы и их сотрудников, засветившихся в "Диссернете". А это наш последний проект, он называется "Диссеропедия журналов". Мы решили, что тема назрела, потому что на всех обсуждениях возникала эта больная проблема. Это мыльный пузырь, да, собственно, вся наука сейчас – мыльный пузырь: раз такое количество списанных диссертаций, то почему и журналам не быть мыльным пузырем? Есть графики, по которым видно, что с 90-х годов произошел взрывной рост научных журналов и количество публикаций в них выросло на порядок, притом что сам научный продукт на порядок не увеличился.

– И такой рост научных публикаций показался вам подозрительным?

– Да, мы увидели, что за этим невероятным ростом ничего не стоит, кроме безумной публикационной активности. На это есть разные причины. Вообще, эта проблема остро стоит не только у нас, но и на Западе, но там ее уже начали решать, а мы только начинаем.

Есть такой американский библиотекарь Джеффери Билл, который создал свою базу некорректно работающих журналов – это список Джеффри Билла, на который ориентируются сегодня все библиометрические базы данных по всему миру. Он придумал термин: "хищные журналы" – это те, которые за деньги опубликуют все что угодно. Это тысячи статей в год и никакого рецензирования, отсюда много плагиата. Джеффри Билл выделил признаки таких журналов, и по этим признакам мы их отсеиваем.

Но мы выделяем еще одну группу – это уже только наши журналы, мы их называем мусорными, хоть они и обижаются. На самом деле они просто слабые в научном отношении. Как правило, это вестники каких-нибудь вузов. Они бывают и приличными, но часто это такое советское наследие – они публикуют своих сотрудников, членов редколлегии, друг друга, накручивают цитирование. В редколлегии, как правило, пенсионеры, там не бывает сколько-нибудь заметных ученых.

Одно важное уточнение: все это относится в основном к перечню ВАК – к тем журналам, которые рекомендуются Высшей аттестационной комиссией, чтобы публиковать в них статьи перед защитой диссертаций. Нас волнует именно это: если какие-то журналы публикуют разную ерунду, это их дело, но мы не хотим, чтобы такие хищные или мусорные журналы попадали в перечень ВАК…

– Алла, вас удивляет то, что говорит Лариса, или для вас нет в этом большой новости?

– Нет, для меня тут нет никакой новости: группа, в которой работает Лариса, подробно сообщала нам об этом на специальной сессии Союза ученых. Я с большим уважением отношусь к их работе, она очень важна, требует немалого времени и даже известного мужества.

– Почему сложилась такая ситуация? Что заставляет людей создавать дутые журналы, публиковать никчемные статьи?

– Людям, имеющим определенные позиции в администрации, в политике, для поднятия рейтинга нужно еще иметь научную степень – это котируется в обществе. Хотя надо сказать, что к нашему институту, к нашим коллегам, к защитам, которые у нас проходят, это не имеет никакого отношения – эти люди посвящают жизнь науке, работают на высочайшем уровне.

Помню, как-то один из моих зарубежных коллег, крупный ученый подвел меня к шкафу и показал издания нашего микропалеонтологического общества, дрожащими руками достал один из журналов – вот последний номер… Они относятся к нам с большим уважением. Так что напрямую я с этой проблемой не сталкивалась.

Но однажды, когда только-только ввели рейтинги журналов, я посмотрела, какие журналы входят в обязательный список ВАК, и увидела какие-то сельскохозяйственные издания, организованные чуть ли каким-то колхозом, – было очевидно, что это делается только для того, чтобы преодолеть все барьеры.

– Лариса, вы назвали хищные и мусорные журналы – это все выявленные вами породы или есть еще какая-то?

– Есть еще третья группа, особенно дорогая "Диссернету", – мы ее назвали "диссеродельные журналы". Ведь когда пишут диссертацию на заказ, ее еще нужно защитить. Для этого должен быть свой диссертационный совет, в ВАКе должен быть свой человечек, а до этого нужно опубликовать статьи в журнале, рекомендованном ВАК. И вот, как правило, при таком диссовете – фабрике диссертаций возникает свой прикормленный журнал. Такие журналы труднее всего выявить, но и для них у нас выделены свои признаки: в редакциях есть "диссероделы" – люди, причастные к липовым защитам, а поскольку диссертации списаны, то и в статьях процветает плагиат.

– Вы остановились на классификации журналов или удалось пойти дальше?

– Наш проект стартовал всего четыре месяца назад, а сейчас в нашей базе – больше 1000 журналов. В эту базу мы выкладываем не все журналы, а только те, у которых больше всего нарушений. Я не ожидала такого мощного резонанса, хотя коллеги предупреждали меня о нем. Негодуют и журналы, и авторы. Журналы говорят: что это еще за признаки такие, почему вы нас дискриминируете? Авторы говорят, что журналы сами во всем виноваты – все валят друг на друга. Но все наши признаки некорректной редакционной политики журнала основаны на критериях того же Джеффри Билла. И у нас велась такая работа, и РИНЦ вырабатывает свои критерии – это Российский индекс научного цитирования, перечень, предшествующий перечню ВАК: сначала журналу надо попасть в РИНЦ, а потом уже – в перечень ВАК.

Недавно я была в Москве на конференции журнального сообщества. Она ежегодная, и в прошлом году коллеги впервые представили там данные о некачественной работе журналов, так их там чуть не съели. В этот раз шума тоже было много, но его характер совершено изменился. Сегодня, наоборот, к нам подходят представители журналов и говорят: а что нам делать, мы изменились, исправились, главный вопрос – как нам выйти из вашего списка? Выступали докладчики, говорили: мы сотрудничаем с АНРИ – Ассоциацией научных редакторов и издателей, с РИНЦ и с E-library – электронной научной библиотекой. Причем сначала это было тайное сотрудничество, но вот выступал генеральный директор E-library, и он осмелился сказать: мы сотрудничает с АНРИ и с "Диссернетом". И гром не грянул, и крыша не упала.

– Лариса, а можно сказать, в каких областях науки больше всего ваших "клиентов"?

– Конечно. И по диссертациям, и по статьям лидируют одни и те же области: на первом месте экономика, на втором юридические науки, на третьем педагогика. Дальше идут социология, история – в разных пропорциях. Меньше всего безобразия в области физики и математики.

– В них еще поди разберись...

– Это – во-первых, а во-вторых, мне кажется, там институт репутации еще не полностью скончался.

– Алла, объясните, пожалуйста, как все это устроено, из чего складывается репутация ученого, почему так важны публикации, что это за система цитирования?

– Ученого уважают за то, что он сумел сделать в науке. А если результаты не опубликованы, о них узнает только узкий круг его коллег – и так тоже иногда бывает. Есть те, кто не спешит публиковаться, но сейчас это невозможно – потеряешь место. Ведь действует постоянная система отчетов, отсюда и возникает проблема с рейтинговыми журналами. Это общая проблема, к нам она пришла с Запада.

С одной стороны, рейтинговая система – это хорошо: введены объективные критерии оценки работы, на которые нельзя повлиять извне. Но, с другой стороны, возникают трудности: этих высокорейтинговых журналов очень мало. Есть много прекрасных журналов, не ниже по уровню, но они никак не могут добиться, чтобы им присвоили этот рейтинг. Это очень долгий и трудный процесс.

Далее – отчеты ученых оцениваются ежегодно, а иногда и чаще. Нас сейчас вообще завалили отчетами: число публикаций, в каких журналах – это рейтинг, из этого складываются баллы. Все это усиливает поток статей в высокорейтинговые журналы, туда стало трудно попасть. Вот на этом и играют журналы-хищники. Я получаю десятки писем, предложений – устроим статью за 400 долларов, за 600 долларов, то есть появляется коррупция. Это есть и в наших журналах: я не сталкивалась, но коллеги рассказывали.

Лариса говорила о возросшем потоке информации – это совершенно объективный процесс. Ведь раньше мы печатали статьи на машинках, на одной – русский текст, на другой – вставляли названия латиницей, посылали по почте, а теперь это компьютер и интернет. Объем знаний нарастает, и скорость развития цивилизации – тоже, это неостановимый процесс.

Но – и это не только мои претензии, многие коллеги со мной согласны: да, это объективные показатели, но они заставляют ученых больше писать. Кто-то из западных коллег рассказывал мне, что ушел из хорошего университета, потому что там требовали статью в неделю, а это невозможно сделать качественно. То есть все имеет свою оборотную сторону – из-за этих объективных показателей понижается качество статей.

Что я замечаю в своей специальности: у западных ученых прекрасная техника и великолепные возможности исследовать объект – они это и делают и публикуют результаты. Но они не успевают читать, сравнивать с тем, что уже написано. Я иногда чувствую себя машиной по переработке информации – больше ни на что нет времени. Какой выход нашли наши ученые: они пишут коллективно, сейчас почти во всех статьях, даже там, где не требуется кооперация, вы найдете много авторов. И все это приводит к меньшей глубине исследований, к меньшему охвату того, что рядом, того, что сделано раньше, в библиографии публикуют только самые известные имена, широко не смотрят, и качество публикаций страдает, причем, я бы даже сказала, что на Западе – больше, чем у нас. У нас пока работают более тщательно.

– Может, в России не столь суровые требования или эта система пришла сюда позже?

– Да, система пришла позже, но она уже вполне давит на нас. Я думаю, просто пока еще сохраняются традиции наших научных школ. И нам еще бывает труднее попасть в высокорейтинговые издания, особенно начинающим ученым.

– Лариса, значит, можно сказать, что проблема имеет объективные корни, если она есть даже в тех областях науки, где фальсификации распространены минимально?

– Я хочу добавить кое-что к тому, что сказала Алла. К нам на конференции тоже подходили люди и говорили: вот вы рубите хвост, а проблема начинается с головы. А голова – это как раз то, что с нас бесконечно требуют все эти индексы цитирования, и это порождает необходимость все время писать, писать, писать – и в результате появляется веерная рассылка. У нас есть один автор, который разослал свою статью в 14 журналов. Это не плагиат – это самоплагиат и, конечно, нарушение редакционной этики.

Половина нарушений происходит по вине авторов, половина – по вине журналов. Нам жалуются и те, и другие, мы говорим – разбирайтесь. Сейчас появилось новое слово – "ретрагировать", то есть изымать. Опубликованную статью ведь нельзя просто убрать с сайта – на ней ставится такой специальный знак, что она ретрагирована, и дальше запускается длинный многоступенчатый процесс, когда в разных базах она помечается как изъятая, и на нее – и это самое главное – больше нельзя ссылаться. Журнал, таким образом, очищается, а для автора, если он сам виноват, это минус. Этот процесс может запустить сам журнал.

У нас еще не было такого опыта, а на Западе этот процесс идет вовсю. Это делается в случае выявленного плагиата или веерной рассылки, или если одна и та же статья выходит с разным набором соавторов (мы называем это фиктивным авторством). В таких случаях мы говорим – ретрагируйте статьи. И этот посыл "Диссернета" был услышан, процесс ретрагирования статей взял на себя АНРИ – как раз на этой конференции они отчитались, что база готова, и они начинают. И десятки журналов уже стоят в очереди – они боятся, что их выкинут из перечня ВАК, хотят очиститься, выйти из нашей "Диссеропедии".

– То есть сами бегут каяться на площадь?

– Да, но, к сожалению, не все.

Я хочу сказать про РИНЦ – Российский индекс научного цитирования, куда надо обязательно попасть для попадания в перечень ВАК. Среди журналов РИНЦ – огромное количество мусора, и они, наконец, поняли, что это катастрофа. И на конференции было объявлено, что из РИНЦ одним махом выкидывается 344 журнала. Это наш совместный успех с РИНЦ. Мы были триггером: они тоже понимали, что надо что-то делать, но дальше понимания дело не шло, а теперь мы инициировали этот процесс.

Вот Алла говорит, что у нас выше уровень статей, чем за рубежом, – я думаю, это в ее области. Ведь то, что мы видим в экономике, в юридических науках – мне кажется, ниже уже некуда. Есть целая куча по-настоящему мусорных журналов, они не из перечня ВАК, но два из них – все же именно ваковские. И теперь это очень смешная интрига: все ждут, что будет делать ВАК, на который мы уже не можем повлиять. По идее, чтобы попасть в список ВАК, нужно быть в РИНЦ, и вот эти два ваковских журнала в числе тех 344 выкинули из РИНЦ – интересно, останутся ли они теперь в ВАК? Они называются "Успехи современной науки" и "Успехи современной науки и образования". Там целый букет нарушений, они нам сейчас пишут, что все исправили, но мы не верим. Наверное, можно исправить, но это долгая работа.

– Надо поменять редколлегию, набор авторов?

– Фактически – да. У нас есть еще один признак – псевдонаучные публикации. В одном из этих журналов была публикация о том, как вычислить новое значение числа Пи. Мы просто выложили эту информацию в "Фейсбуке" – математики валялись от смеха, а какая-то девушка обнаружила, что эта статья публиковалась в четвертый раз. Она написала главному редактору этого журнала – мол, мало того что вы опубликовали ахинею, так это еще и ахинея второй свежести, вернее, четвертой! На это рецензент ответил: ничего не знаю, рецензент так решил, и вообще, в науке могут быть разные мнения. Сейчас они нам пишут, что уже выгнали этого рецензента.

– Алла, на ваш взгляд, нужно делать то, что делает "Диссернет", запуская процесс исключения журналов из списка цитирования, ВАК?

– Обязательно. Это даст возможность очищения, возможность отодвинуть все псевдонаучное и освободить место для настоящих научных публикаций. Рейтинг журналов – это не единственная проблема, стоящая перед современной наукой – и на Западе тоже, но у нас она гораздо серьезнее. Это финансирование, без которого невозможно работать – нужно оборудование, реактивы, много всего. Это во-первых, а во-вторых, важен подход в целом: да, рейтинги, объективные оценки, но в то же время, это формальный подход.

Есть такой Еврофорум, самый крупный в мире, и там все время обсуждается вопрос оценки уровня научных исследований, качества научных статей, мы все время ставим этот вопрос. И ученые всех уровней, включая нобелевских лауреатов, которых там много, приходят к единому мнению: только оценка специалистов, оценка экспертного сообщества должна учитываться в первую очередь. Но этого, к сожалению нет.

В какой-то степени эта задача выполняется при помощи рецензирования, но далеко не всегда – там ведь тоже вступают в игру человеческие отношения. Допустим, ученый отдает свою статью на рецензирование специалистам в своей области. Они ее не пропустят, но при этом они подумают, что в следующий раз этот ученый не пропустит их статью. И вот такие вещи тоже заметно понижают степень объективности оценки статей, понижают планку.

– Лариса, если вы сумеете закрепить и развить свой успех, что это даст?

– Я думаю, ВАК в этом случае должен сильно почистить свой список. Может, какие-то журналы действительно сумеют исправить ситуацию. У меня, кстати, имеется положительный пример. У нас в "Диссеропедии вузов" есть такой казанский Федеральный университет, а при нем – журнал "Образование и саморазвитие". Он был у нас выложен одним из первых, там много всего: и плагиат, и диссероделы в редакции. Но еще до выкидывания журналов из РИНЦ они сами поняли, что надо исправляться. По счастью, у университета есть деньги, и они пригласили англичанина, который приехал в Казань и занялся этим журналом.

Сначала они – совершенно без нашей просьбы – выгнали всех диссероделов, участников липовых защит, фигурантов нашей базы. Кроме того, мы там нашли 11 случаев плагиата, и вот этот англичанин рассказывал на конференции, как он разбирался со всеми этими случаями, как они все это будут ретрагировать. Правда, после доклада мы подошли к нему и сказали, что случаев уже 18. Он ответил, что очень рад появлению новых кейсов, что будет проверять дальше – за 2008–2009 годы. Вот такая работа – сложная, долгая, но она возможна.

– То есть это настоящие Авгиевы конюшни...

– Да. У нас есть такой профессор Ростовцев, который руководит этой работой с научной точки зрения, и он все время говорит: мы – не карающая организация, мы – исследовательский проект, мы очищаем ландшафт российской науки, делаем его прозрачным. Журналы, кажется, этому не верят. Но "Диссернет", действительно, в каком-то смысле занимается ландшафтом российской науки. По нашей базе мы сразу видим, сколько таких ужасных защит в каком диссертационном совете, и часть диссоветов удалось закрыть. Некоторые, правда, возродились, как птица Феникс, в том же составе под другим номером. Но мы это сразу видим, и видим, какой журнал чего стоит.

– Мне запомнились результаты одного из международных опросов, где людей спрашивали о ценностях. Американцы поставили на первое место честность, у людей из разных европейских стран честность тоже стояла на одном из первых мест, а у русских – на одном из последних. Может, корень проблемы следует поискать здесь – ведь если ловить с поличным каждый журнал, каждого псевдоученого, то получается какая-то грустная картина. Может, что-то должно качественно измениться в сознании?

– Безусловно. Мы все время говорим, что "Диссернет" – это не про диссертации, а про репутации (есть у нас такой мем). То же самое и с журналами. Мы хотим, что этот механизм заработал, чтобы они поняли, что это нужно им самим, что если они перестанут печатать всякую белиберду, то все изменится, к ним пойдут другие авторы.

– Больше 300 журналов исключены из индекса цитирования – сколько еще надо исключить, чтобы воздух посвежел?

– Думаю, в разных науках по-разному, но у нас есть экономисты, которые говорят, что в экономических науках надо исключить 90% журналов, – отметила в интервью Радио Свобода координатор проекта "Диссернет" Лариса Мелихова.