«Людей на митинг выводить — зачем тебе это надо? Займись уроками» Школьник из Владикавказа написал комментарий во «ВКонтакте» о следующей акции Навального. К нему пришли из центра «Э»

Это было 1 мая, часов в 10 утра. Я лежал дома сонный. Тут в дверь постучали. Мама спросила, кто там. Сказали: полиция. Я подумал, мои друзья шутят. Выхожу — там стоят двое мужчин в гражданском, спрашивают: вы — такой-то? Я говорю: да. У них был белый листок, на котором были написаны мое имя и адрес; один мужчина предоставил мне удостоверение — как его зовут, я не запомнил, но они были из отдела по борьбе с экстремизмом (имеется в виду центр по борьбе с экстремизмом при МВД — прим. «Медузы»).

Они прошли, сели на диван и спрашивают: вы писали вчера в группе «Владикавказ сегодня» комментарий? А там был пост про митинг 12 [июня], спрашивали — что по этому поводу думаете? И я написал дословно: «Норм тема. Нужно идти». Все, больше ничего.

Когда они пришли, мне стало смешно. Я много раз видел, как над этим подсмеиваются в интернете люди всякие. И мне тоже самому стало смешно, я начал смеяться. Они говорят: как некультурно, мы пришли сюда, взрослые люди, а ты смеешься, так несерьезно к этому относишься.

Они спрашивают: что ты там пишешь, в этой группе? Я говорю: а что там такого? Потом они говорят: дай телефон. Я спрашиваю: зачем? Я не дам вам свой телефон. Они говорят маме: можете попросить, чтобы дал телефон? Я говорю: я в любом случае не дам, у вас же нет никаких бумаг. Они отвечают: не даете? Проедем в отделение. Возьмите паспорта и обязательно возьми телефон, мы вас ждем на улице. Я испугался — мало ли; достал из телефона сим-карту, заблокировал его паролем и взял с собой. Часть разговора даже снял на видео.

Когда мы туда приехали, они меня отвели в кабинет к начальнику отдела по борьбе с экстремизмом. Он начал проводить какие-то воспитательные беседы. Мол, это все ерунда. Никаких фамилий он не называл, а просто — это все ерунда, они могут сделать своей пропагандой так, что ты будешь делать то, что им выгодно, ты сам не поймешь, как станешь террористом. Я говорю: нет-нет, я против терроризма. «А ты и сам не поймешь и уедешь куда-нибудь. Людей на митинг выводить — зачем тебе это надо? Займись уроками».

Потом спрашивает маму: а вы его телефон берете, читаете его переписку? Мама говорит: нет, конечно. «А вы берите, смотрите». С нами сидели в комнате оба мужчины, которые приходили к нам домой, и один из них так дерзко сказал: а ну-ка дай сюда телефон. На что начальник ему: нет-нет, зачем нам его телефон, оставь. Мне кажется, они не имели права у меня забирать телефон. Если бы они продолжали его требовать, я бы сказал, что не буду разговаривать с ними без адвоката.

Когда мой старший брат — сейчас ему 21 — был в моем возрасте, к нему приезжали люди из ФСБ. У нас в городе существует завод «Электроцинк» — очень вредный. Брат собрал много фактов в интернете и написал обращение в Кремль. И буквально через пару дней мы были на улице, и нам позвонили родители в панике. Брат им не рассказал, что писал обращение. [Люди из ФСБ] пришли к нам и сказали: мы ваше сообщение перехватили. Они тоже проводили с братом воспитательную беседу: мол, ты что, из зеленых? Мы пошли в твою школу, узнали, как ты учишься, ты хороший парень, занимаешься спортом, зачем тебе это нужно? Все в таком духе. И сказали: мы за вами будем следить.

В конце разговора [в центре «Э»] они мне говорят: можешь удалить комментарий и написать опровержение? Я отвечаю — нет, я не хочу этого делать, это против моих принципов. «Ну, может, удалишь хотя бы?» Говорю: ну не знаю, я подумаю. Потом они сказали записать их номер телефона, дать им свой, и чтобы я, когда удалю комментарий, им позвонил, они проверят. Когда я уходил, они сказали: ты у нас теперь на карандаше, мы будем за тобой следить.

Когда мы туда приехали, они меня отвели в кабинет к начальнику отдела по борьбе с экстремизмом. Он начал проводить какие-то воспитательные беседы. Мол, это все ерунда. Никаких фамилий он не называл, а просто — это все ерунда, они могут сделать своей пропагандой так, что ты будешь делать то, что им выгодно, ты сам не поймешь, как станешь террористом. Я говорю: нет-нет, я против терроризма. «А ты и сам не поймешь и уедешь куда-нибудь. Людей на митинг выводить — зачем тебе это надо? Займись уроками».

Потом спрашивает маму: а вы его телефон берете, читаете его переписку? Мама говорит: нет, конечно. «А вы берите, смотрите». С нами сидели в комнате оба мужчины, которые приходили к нам домой, и один из них так дерзко сказал: а ну-ка дай сюда телефон. На что начальник ему: нет-нет, зачем нам его телефон, оставь. Мне кажется, они не имели права у меня забирать телефон. Если бы они продолжали его требовать, я бы сказал, что не буду разговаривать с ними без адвоката.

Когда мой старший брат — сейчас ему 21 — был в моем возрасте, к нему приезжали люди из ФСБ. У нас в городе существует завод «Электроцинк» — очень вредный. Брат собрал много фактов в интернете и написал обращение в Кремль. И буквально через пару дней мы были на улице, и нам позвонили родители в панике. Брат им не рассказал, что писал обращение. [Люди из ФСБ] пришли к нам и сказали: мы ваше сообщение перехватили. Они тоже проводили с братом воспитательную беседу: мол, ты что, из зеленых? Мы пошли в твою школу, узнали, как ты учишься, ты хороший парень, занимаешься спортом, зачем тебе это нужно? Все в таком духе. И сказали: мы за вами будем следить.

В конце разговора [в центре «Э»] они мне говорят: можешь удалить комментарий и написать опровержение? Я отвечаю — нет, я не хочу этого делать, это против моих принципов. «Ну, может, удалишь хотя бы?» Говорю: ну не знаю, я подумаю. Потом они сказали записать их номер телефона, дать им свой, и чтобы я, когда удалю комментарий, им позвонил, они проверят. Когда я уходил, они сказали: ты у нас теперь на карандаше, мы будем за тобой следить.

Я ничего не удалял. Они к нам пришли часов в 10 утра, часа в три-четыре дня я зашел в эту группу посмотреть, что с постом, как он там. И знаете, что я увидел? Ничего. Пост удалили.