В этом году федеральный бюджет достиг максимальной секретности за всю постсоветскую историю: закрытые статьи расходов увеличены сразу на 800 млрд рублей. Дополнительные ассигнования поступят в распоряжение Министерства обороны.

Минфину, который последовательно выступает за сокращение военных расходов и считает их бесполезными для экономического роста, пришлось объяснять, почему траты на ОПК в условиях жесткой экономии покоряют новые высоты. Оказалось, что 800 млрд нужны для того, чтобы досрочно расплатиться по кредитам оборонных предприятий, выполнявших гособоронзаказ, «освободить их от долговой нагрузки» и сэкономить на выплате процентов.

Речь идет о кредитах, предоставленных военным предприятиям под государственные гарантии для выполнения масштабной программы по перевооружению. Программу утвердили в 2010 году, — тогда Дмитрий Медведев предложил за 10 лет удвоить оборонные траты, — и общая сумма займов по ней составила 1,2 трлн рублей.

Нагрузка не казалась чрезмерной при дорогих углеводородах, но экономический спад сделал планы правительства несбыточными. Сегодня деньги на нужды военных приходится выискивать, сокращая другие бюджетные статьи, — в частности, социально-экономическую поддержку населения и инвестиции в гражданские сектора экономики.

Закрытые статьи бюджета обычно связаны с военными расходами. Их основная часть, примерно 70%, приходится на раздел «Национальная оборона». Но кроме этого секретные расходы можно найти в довольно неожиданных разделах: ЖКХ, «Образование», «Социальная политика», «Национальная экономика» и даже «Культура». В них скрываются, к примеру, затраты на строительство жилья для силовиков, содержание военных учебных заведений, субсидии военным предприятиям и компенсации семьям погибших военнослужащих. Эксперты считают, что если учитывать эти статьи, то реальные военные расходы еще в прошлом году превысили 4,2 трлн рублей, или 5,3% ВВП. В отношении к масштабам экономики Россия тратит на оборону больше, чем США (около 3,1% ВВП) и большинство европейских стран (2% ВВП и менее). Удельный вес военных расходов больше, например, в Саудовской Аравии и Израиле. Уровень секретности в нашей стране тоже на порядок выше, чем во многих западных странах.

В 2015 году доля секретных расходов в бюджете составляла 20%, а в этом году должна была сократиться до 18,5%. Вместо этого ассигнования по разделу «Национальная оборона» выросли практически до 3,9 трлн рублей — это рекордное значение для России, 24% расходов бюджета, или 4,7% ВВП. Доля закрытых расходов в бюджете, по данным РАНХиГС, растёт непрерывно с 2009 года, увеличившись с тех пор более чем в 2,5 раза. Доля закрытых статей, например, в США составляет около 10% расходов.

Оценить эффективность секретных расходов невозможно: данные о характеристиках или количестве произведенной продукции отсутствуют в публичном доступе. Несмотря на множество «военных» статей, Россия занимает 11-е место в мировом рейтинге «Открытого бюджета» (Open Budget Index) за 2015 год. Правда, в методологии расчетов секретность является лишь одним из 120 критериев и может играть несущественную роль. Доля закрытых расходов у стран—лидеров рейтинга (Новая Зеландия, Швеция, ЮАР, Норвегия), по некоторым оценкам, не превышает 2—3%.

Содержать гипертрофированный оборонный сектор в условиях тяжелого кризиса — непростая задача, для выполнения которой правительству уже пришлось сократить 11 из 14 разделов расходной части бюджета на текущий год. Больше всего пострадали экономические статьи, включая «Инновационное развитие и модернизация экономики» (минус 250 млрд рублей), социальные программы «Новое качество жизни» (90,9 млрд рублей) и «Развитие транспортной системы» (83,5 млрд рублей). Но и после сокращений дефицит бюджета вместо предусмотренных законом 3% ВВП к концу года может вырасти до 4%.

В своих публичных заявлениях представители Минфина критикуют тенденцию к увеличению военных расходов — в следующем году ведомство хочет урезать бюджет Минобороны сразу на 1 трлн рублей. Предполагается, что досрочное погашение кредитов и выделение под это дополнительных средств — единоразовая мера, которая позволить снизить давление на бюджет в следующей трехлетке. Однако параллельно с милитаризацией бюджета-2016 Минфин подготовил поправки в Бюджетный кодекс, которые позволяют министру финансов самостоятельно перераспределять до 10% всех расходов в пользу обороны и безопасности без согласований с другими несиловыми ведомствами. Этот не совсем соответствующий официальной риторике шаг, как и большое влияние военного лобби на бюджетный процесс, свидетельствуют о том, что бремя непомерных военных расходов будет тормозить российскую экономику еще не один год.

Комментарии экспертов


Дмитрий Гудков
бывший депутат Госдумы:
— С депутатами никто не считается, когда формируется бюджет. В Думе есть несколько депутатов в профильном комитете, которые посвящены в эти дискуссии и принимают участие в нулевых чтениях в правительстве или администрации президента. А все остальные оказываются поставлены перед фактом и нажимают кнопки, вот и все. Борьба в Думе идет за несекретные вещи: допустим, долю расходов на науку, культуру, спорт: «Давайте отсюда туда миллиард перетащим». Там хотя бы понятно, на какие программы деньги идут. А что идет на военные и полицейские расходы — многое засекречено, и формат обсуждений жесткий: когда министр обороны приходит, отключается видеотрансляция, каждая фракция имеет право задать только по три вопроса — уверен, что там многие вещи даже не обсуждаются.

Про секретные расходы известно только, в какую сферу они идут, — например, военные расходы. А как там они дальше распределяются, неизвестно. К тому же бюджет специально написан запутанным языком, так что, если ты не работал в Министерстве финансов, просто не разберешься, на что сколько идет.

Депутатский запрос можно, конечно, отправить. Но если это государственная тайна, то ответ придет в специальную библиотеку, откуда ничего нельзя выносить и разглашать. А не суперсекретные ответы могут прийти «Для служебного пользования», и сразу нельзя ничего публиковать. Если ты депутат от оппозиции, тебе просто отписки приходят. Сейчас в Думе таких депутатов нет, кто полез бы в какие-то детали.

Это могут быть пропагандистские расходы — якобы на продвижение культуры за рубежом. Может, эти деньги выделяются на какие-то программы, которые правительство не хотело бы «светить».

Но вообще-то любой «распил» засекречивается, и всё — чтобы удобнее было воровать. В нормальных цивилизованных странах мимо депутата копейка не пройдет, там все контролируется с помощью механизмов парламентского контроля и расследования. А у нас они не работают…


Евгений Гонтмахер
член Комитета гражданских инициатив, экономист:
— Есть определенная процедура формирования закрытых статей бюджета. Причем такие статьи есть в бюджете любой страны, это оборона и безопасность. Вопрос в масштабах — сколько под эти статьи подпадает денег. Для этого существуют специальные парламентские комитеты. У нас в Госдуме есть и Комитет по обороне, и Комитет по безопасности, там сидят депутаты, у которых есть допуск к секретным материалам.

Закрываются расходы на разработку вооружений, на разведку, содержание служб безопасности. Но и в статье «Культура» они тоже есть — это учреждения культуры на балансе, допустим, ФСБ. Или, например, Дворец культуры ФСО. У ФСБ ведь есть свои больницы, образовательные учреждения, учреждения досуга… И это все засекречено. Потому что по этим данным можно косвенно понять, что происходит в целом в ведомстве.

Здесь ничего странного нет — в том случае, когда парламентская система конкурентна и работает эффективно. Например, президент Обама вносит проект бюджета, и там есть закрытые статьи, а у Обамы есть, понятно, есть оппозиция — республиканцы же тоже входят в комитет по обороне, по безопасности. И они начинают его там нещадно критиковать, внутри комитетов происходят жуткие баталии. Там нечего скрыть, чтобы своровать, это просто невозможно. У нас другая ситуация: особых баталий, конечно, нет, тем более сейчас, когда Дума фактически однопартийная. Тем более, общая политическая ситуация такова, что мы повышаем обороноспособность, враги вокруг… Так что там, может быть, пропущено много неэффективных расходов, которые можно было бы и не делать.

Счетная палата тоже может контролировать закрытые расходы: у них есть специальное подразделение с людьми, имеющими допуск. Этим же занимается контрольное управление администрации президента, специальный департамент в аппарате правительства. Но публично мы результатов проверок никогда не увидим. Допустим, Счетная палата обнаружила вопиющий случай неэффективности. По закрытым каналам это докладывается в прокуратуру, а там опять же есть люди, которые имеют право работать с закрытыми данными. Они могут открыть уголовное дело, но процесс опять же будет закрытым. Эта система закрытости включает в себя огромное количество разных институтов. Она самодостаточна, там есть все, вплоть до культуры. Это большой кусок нашей государственной жизни — я считаю, избыточный.

Не один раз в последние годы программы по разработке вооружения растягивали по времени: были рассчитаны, допустим, на 3 года, а из-за нехватки денег растягивали на 5 лет. Это делается с подачи Минфина, с участием президента, Совбеза, наверное. Все бюджетные инструменты, которые мы с вами знаем, там тоже существуют. Эти статьи не являются неприкосновенными.

Рост закрытой части бюджета на 800 миллиардов — это много. Это превышает вообще все расходы на образование, например. Но Силуанов объяснил это кредитами, которые надо отдавать, и общественность этого проверить не может.

Подготовила
Наталия Зотова,
«Новая»