Кто, как ни адвокаты, сталкиваются с переписыванием судьями из обвинительного заключения текстов, предоставленных следственными органами. Это метод и стиль работы суда. Абсолютно согласен, и думаю, что с предложением Зампреда ВС, председателем судебной коллегии по уголовным делам Владимира Давыдова согласятся все мои коллеги-адвокаты. Безусловно, что зачастую использование таких шпаргалок ставит под сомнение не только способность судьи самостоятельно мыслить, проверять и оценивать доказательства, на основании чего должна формироваться его убежденность в доказанности вины подсудимого, логично и обоснованно излагать это в приговоре, но и законность такого приговора. Хотя, есть одна «нестыковочка». В многоуважаемый Верховный Суд направляются сотни и тысячи апелляционных жалоб, в которых сотни адвокатов указывают на все эти проблемы, что до сих пор не служило основанием для отмены и пересмотра приговоров. Неужели все встанет на свои места после опубликования этого постановления? Глубокие сомнения в исполнимости требований Верховного Суда не дают повода для положительных эмоций. И это объяснимо. Могу привести много примеров, когда разъяснения Верховного Суда остаются всего лишь красивыми указаниями, направленными на исполнение требований закона, и на практике игнорируются тем же Верховным Судом.
К примеру, достаточно привести практику избрания меры пресечения в виде содержания под стражей. Хочется напомнить, что мера пресечения в виде содержания под стражей является исключительной и может применяться только при невозможности применения иной меры пресечения, не связанной с лишением свободы. Согласно ч. 1 ст. 108 УПК РФ в императивном порядке определяется, что «При избрании меры пресечения в виде заключения под стражу в постановлении судьи должны быть указаны конкретные, фактические обстоятельства, на основании которых судья принял такое решение. Такими обстоятельствами не могут являться данные, не проверенные в ходе судебного заседания». Пленум Верховного Суда в постановлении № 41 от 19 декабря 2013 года указывает, что «Заключение под стражу не может быть избрано в качестве меры пресечения, если отсутствуют предусмотренные статьей 97 УПК РФ основания для избрания меры пресечения, а именно: данные о том, что подозреваемый или обвиняемый может скрыться от дознания, предварительного следствия или суда, либо продолжать заниматься преступной деятельностью, либо угрожать свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства, либо уничтожить доказательства, либо иным путем воспрепятствовать производству по уголовному делу. Если основания, предусмотренные статьей 97 УПК РФ, отсутствуют, то судом не могут быть избраны и иные меры пресечения». В п. 5 этого Постановления говорится: «5. В качестве оснований для избрания меры пресечения в виде заключения под стражу могут быть признаны такие фактические обстоятельства, которые свидетельствуют о реальной возможности совершения обвиняемым, подозреваемым действий, указанных в статье 97 УПК РФ, и невозможности беспрепятственного осуществления уголовного судопроизводства посредством применения в отношении лица иной меры пресечения.»
В частности, о том, что лицо может скрыться от дознания, предварительного следствия или суда, на первоначальных этапах производства по уголовному делу могут свидетельствовать тяжесть предъявленного обвинения и возможность назначения наказания в виде лишения свободы на длительный срок либо нарушение лицом ранее избранной в отношении его меры пресечения, не связанной с лишением свободы. О том, что лицо может скрыться за границей, могут свидетельствовать, например, подтвержденные факты продажи принадлежащего ему на праве собственности имущества на территории Российской Федерации, наличия за рубежом источника дохода, финансовых (имущественных) ресурсов, наличия гражданства (подданства) иностранного государства, отсутствия у такого лица в Российской Федерации постоянного места жительства, работы, семьи.
Вывод суда о том, что лицо может продолжать заниматься преступной деятельностью, может быть сделан с учетом, в частности, совершения им ранее умышленного преступления, судимость за которое не снята и не погашена.
О том, что обвиняемый, подозреваемый может угрожать свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства, уничтожить доказательства либо иным путем воспрепятствовать производству по уголовному делу, могут свидетельствовать наличие угроз со стороны обвиняемого, подозреваемого, его родственников, иных лиц, предложение указанных лиц свидетелям, потерпевшим, специалистам, экспертам, иным участникам уголовного судопроизводства выгод материального и нематериального характера с целью фальсификации доказательств по делу, предъявление лицу обвинения в совершении преступления в составе организованной группы или преступного сообщества. Я уже не говорю о проверке обоснованности подозрения в причастности лица к совершению преступления.
А как все происходит на практике? Следователь обращается в суд с ходатайством о применении к подозреваемому или обвиняемому (что бывает гораздо чаще) меры пресечения в виде содержания под стражей, в котором (в подавляющем большинстве случаев), формально и бездоказательно перечисляет указанные в ст. 97 УПК РФ основания содержания под стражей, согласно которой такими основаниями являются фактические данные о том, что лицо скроется от дознания, предварительного следствия или суда; может продолжать заниматься преступной деятельностью; может угрожать свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства, уничтожить доказательства либо иным путем воспрепятствовать производству по уголовному делу. Правда, к этим, установленным нормами закона основаниям, согласно текста ППВС, Верховный суд, на наш взгляд, совсем не обосновано добавил, как основание, тяжесть совершенного преступления, как основание полагать, что лицо может скрыться. Согласно тексту ППВС: «В частности, о том, что лицо может скрыться от дознания, предварительного следствия или суда, на первоначальных этапах производства по уголовному делу могут свидетельствовать тяжесть предъявленного обвинения и возможность назначения наказания в виде лишения свободы на длительный срок». А где логика? Это может означать, а значит и восприниматься следующим образом: если лицо обвиняется в совершении тяжкого преступления, наказание за совершение, которого от 5 до 10 лет лишения свободы, то вполне обосновано полагать, что оно скроется от следствия и суда. А это, в свою очередь означает, что применять меру пресечения в виде лишения свободы надо ко всем, совершившим тяжкое (не означает особо тяжкое) преступление. Но раз этого не происходит в каждом случае, то это означает, что суд делает это выборочно, а изучая судебную практику очевидно, что в случае применения меры пресечения не связанную с лишением свободы не всегда основано на смягчающих обстоятельствах (наличие заболевания или малолетних детей, заключение досудебного соглашения о сотрудничестве и прочее). Не обосновываются и остальные основания применения меры пресечения в виде содержания под стражей. Суд просто так же формально использует их, руководствуясь текстом ходатайства. Не играет роли и позиция прокуратуры, так как она априори всегда «за». А адвоката, доказывающего, что в ходатайстве не содержится реальных оснований применение этой меры пресечения никто и не слушает. В том числе и в апелляционной и надзорных инстанциях, формируя тем самым ныне существующую судебную практику.
Отсюда и опасения, что и пункт о запрете переписывания в приговор прямого текста обвинительного заключения в виде ППВС так и останется красивым тезисом.