В отсутствие директора ГРМ Владимира Гусева об этом проекте сотрудникам сообщил на заседании Ученого совета и.о. заместителя директора по научной работе Григорий Голдовский. Сообщил, я полагаю, в надежде на то, что об этом станет известно общественности и прессе, которая возмутится, поднимет шум, и реализация безумного проекта остановится.
Речь идет об очень старой идее Владимира Гусева и Владимира Баженова, заместителя директора по комплексной реконструкции и капитальному ремонту ГРМ (о Баженове в предыдущий раз я писал в 2009 году по другому поводу – в связи с варварской реконструкцией Летнего сада). Идея эта – возведение крыш над внутренними дворами Русского музея. То есть о создании модных нынче атриумов. У Эрмитажа такой атриум в восточном крыле Главного штаба есть – следовательно, он должен быть и в ГРМ.
Якобы уже издан приказ Министерства культуры, а на счет Русского музея переведены деньги на реконструкцию. На период возведения кровель над дворами ГРМ сам музей закроют, а все экспонаты эвакуируют. Опустошать ГРМ планируется начать в июле 2016 г., чтобы к январю 2017 г. внутри ничего не осталось. Тогда начнутся работы, которые планируется вести в течение 5 лет, сколько они будут идти на самом деле, не знает никто. Т.е. с 1 июля 2016 года ГРМ будет закрыт. Это уже прозвучало в стенах Русского музея – повторю – на заседании Ученого совета.
Сразу возникает одна ассоциация – с переездом Центрального военно-морского музея, при помощи которого были похищены деньги, а директор музея сел на 9 лет, хотя, по его утверждениям, которые никто в суде не желал слушать, бенефициаром хищений являлся некий чиновник Министерства обороны, в ведении которого находится музей. То есть речь шла об откатах. В случае с Русским музеем работы придуманы грандиозные: эвакуация всех экспонатов из гигантского здания и реконструкция памятника.
Помимо ассоциации возникает вопрос: зачем эвакуировать экспонаты, если внутри музея проводить работы не планируется? Обычно для перекрытия дворов кровлей присверливают к наружным стенам здания, образующего внутренний двор, металлические стойки, а на них кладут затем саму кровлю. Возможно, вибрация при сверлении наружных стен (для крепления стоек) ожидается такой сильной, что осыпется краска с картин? Однако это сомнительно с учетом того, что стены несущие и толстые, и вообще никто исследований не проводил по измерению вибраций при сверлении. Возможно, правда, что состояние кирпичной кладки таково, что нужно будет сверлить стены насквозь и крепить металлические стойки сквозными шпильками.
Но тогда встает второй вопрос: здание Михайловского дворца – это вообще-то памятник архитектуры. И поэтому сверлить исторические стены, насквозь или не насквозь, просто потому, что так придумали Гусев и Баженов как повод для грандиозных работ, – это просто преступление, поскольку памятники по закону нельзя реконструировать, их можно только реставрировать. А, как известно, Карл Росси никаких кровель над внутренними дворами не делал и никаких распоряжений по этому вопросу ни Гусеву ни Баженову не оставил. КГИОП об этом убийственном плане не знает ничего, возможно, разрешение, коль скоро инициатива якобы исходит от Министерства культуры, оно само и дало.
Отдельный вопрос, про который также неизвестно, прорабатывался он кем-то или нет, – куда эвакуировать экспонаты из Михайловского дворца, даже с учетом того, что картины вроде «Последнего дня Помпеи» намотают на валы? Куда везти, где хранить? За Урал, как в Великую Отечественную войну? Ведь при хранении экспонатов в течение пяти лет надо строго выдерживать температурный и влажностный режим. К тому же по имеющейся агентурной информации, министерство перевело средства на реконструкцию, но не на эвакуацию и хранение там, куда все перевезут.
В общем, Министерство культуры нашло-таки в Петербурге то, что еще не уничтожено, и принялось с энтузиазмом исправлять это досадное упущение. Геростратова слава, как известно, тоже слава.