Протест дальнобойщиков не сошел на нет и не закончился. Он продолжается до сих пор. Мужики выдержали январские морозы, снежные завалы (не только природа их засыпала, но и местные коммунальщики), различные нападки полиции и прочих административных сотрудников.
Они уже побывали в суде, который затеял Фонд борьбы с коррупцией, на митингах и акциях протеста. И, как они заявили «МК», уезжать никуда не собираются. «Будем стоять, пока ничего не изменится. Если надо, то хоть до пенсии».
Большегрузные машины, увешанные со всех сторон флагами РФ, видно аж с Ленинградского шоссе. И хотя смотрится все это довольно внушительно, на самой площадке тихо и безлюдно.
— У нас тут постоянно находится человек 8–10, не больше, — говорит один из бастующих, Сергей Владимиров из Питера. — Кто-то уезжает, кто-то приезжает. Людям же надо и дома показаться, а то уже вот двое наших остались без семьи — жены подали на развод.
— Как на развод?!
— А так. Женщины недовольны, что денег нет, а муж сидит и «всякой ерундой занимается». Моя супруга тоже пыталась разводиться, но я ее убедил. Мне работать дальше с такими ценами нет смысла вообще.
За стандартный рейс Москва—Санкт-Петербург—Москва дают 35 000, не больше. Из них 18 000 на солярку уходит, и то она дорожает.
Заехать-выехать в порт у нас в Питере на загрузку — 1000 рублей, Волочковская объездная — 920 рублей, туда-обратно получается 1840. М1 — 1200 в одну сторону, значит, на круг 2400. Дорога занимает три дня, значит, еще платить за стоянку, есть в дороге тоже ведь надо что-то все эти три дня.
Этот «Платон» нас окончательно добил! По льготной пока цене 1 рубль 53 копейки на такой маршрут он сожрет около 2500. А с 1 марта такса вырастет до трех рублей с копейками. От 35 000 ничего не остается!
А теперь посчитай еще содержание машины, налог за ИП (75% всего автопарка большегрузов — частники), ежегодный транспортный налог. Да с нас уже последние штаны буквально сняли! Мне жена говорит: иди ищи другую работу. А я ничего другого не умею, мне 41, я за баранкой с 18 и люблю свою работу. Буду стоять здесь. Люди нас кормят, поят, солярку привозят...
— Мы только за счет москвичей держимся до сих пор. Южный протестный лагерь не выдержал, потому что от Москвы 100 километров, народ до них не доезжал, — вступает в разговор коллега Сергея по несчастью Анатолий. — Бабушки приходят с супом и по 100 рублей приносят. Говорят: «Только держитесь, сынки. Не сдавайтесь!». Там стыдно у них брать, но что делать. И как, скажи, мы теперь уедем и потом этим бабушкам в глаза смотреть будем?
Быт у водителей налажен. Одна машина служит штабом. Здесь полевая кухня, запасы продуктов, воды, небольшой стол и лавки. На стене растянута белая простыня, которая служит проектором. Спят в машинах. Моются у добрых людей, которые пускают к себе домой. В лагере строгий сухой закон.
— Больше всего расходов на солярку. За сутки около 20 литров надо, чтобы иногда запускаться, а то ведь аккумуляторы сядут. Но ничего, скоро весна, и греться не надо будет.
— А вы до весны достоите?
— Конечно! Мы и до пенсии достоим. Пока ничего не изменится, будем бастовать. Уверены, скоро к нам присоединятся другие коллеги.
Вот сотрутся последние покрышки, поотказывают тормоза, полетят штрафы. Изначально они вообще были в космических цифрах — 450 000 рублей с юридического лица, слава богу, удалось хоть это отбить (после активной критики правительство распорядилось снизить штрафные суммы. На сегодняшний день они составляют от 5000 до 10 000 рублей. — «МК»). Кто вообще такую сумму придумал? Я хочу посмотреть в глаза этому чиновнику.
Они хоть бы спросили, держал ли кто-нибудь из нас хотя бы раз в жизни такие деньги-то в руках? Хорошо, хоть снизили... А со следующего года еще и газелисты подтянутся, для них же тоже вводят «Платон». А следом и автолюбители.
— Не скучно вот так сидеть день-деньской?
— А мы не сидим. Во-первых, идет активная работа по созданию профсоюза. У нас же никогда такого не было.
Во-вторых, у нас тут такие потоки посетителей — и журналисты приезжают. Но в основном из-за границы: Франция, Германия, США. О нас уже весь мир знает. Ну и просто люди к нам приходят, в выходные с детишками даже. Общаемся, разговариваем, обсуждаем.
А еще нас тут коммунальщики «утеплили», видали, какие кучи снега вокруг? Вот! Со всех Химок, наверное, свозили его. Это чтобы не обдувало нас ветрами. Детвора катается с удовольствием с этих горок. У нас тут свой Куршевель.
У кого-то жена подает на развод, а у некоторых, наоборот, — бросила налаженный быт и рванула к мужу в Москву, на протест.
— Мой муж программист, и он разработал и создал сайт «Антиплатон», а потом и сам полетел в Москву из нашей родной Перми, — рассказывает Настя Винокурова. Пока мы разговаривали с водителями она мыла посуду, раскладывала все нехитрую провизию по полкам. Наводила порядок, одним словом. — Я не одна тут девушка, есть владелица небольшой транспортной кампании Светлана. Она тоже бастует. Просто сейчас ее нет.
— А ты давно здесь?
— Муж мой прилетел 23 декабря, а я на пару дней позже. Вот, в фуре живем, ребята дали нам ключи.
— Ты декабристка, что ли, получается?
— Получается — да, — смеется девушка. — Куда же я мужа одного отпущу. Сначала, конечно, непривычно было. Но ничего, привыкла. Вот только холодно.
— Ничего, нам главное зиму пересидеть, — смеются ребята. — Весной веселее станет.