Протест дальнобойщиков кажется идеальным протестом новейшего времени. Слева — и услышишь давно забытые сладкие левому уху слова «стачка», «профсоюз», «забастовка», «олигархи грабят», да и вообще издалека все это напоминает фильм «Конвой», один из редких американских, попавший в прокат в СССР, благодаря своей идейной годности. Справа — и увидишь армию Джонов Голтов, честных предпринимателей, в борьбе за свою отрасль и индивидуальные доходы бросивших вызов правительству.
«Место обсуждения экономической ситуации», стоянка протестующих дальнобойщиков в Химках, прекрасна и эстетически — где-то 20 людей с 20 фурами посреди ледяной пустыни, зажатые между «Ашаном», «Мегой», «Икеей» и полчищем полиции, кричат ввысь; требуют, чтобы главный спустился и поговорил с ними на равных. Нет, это не «Конвой», уверенно и героически сметающий все сопротивление на пути к Вашингтону, и не сходка фанатов Эйн Рэнд, а то, что есть — вечное русское «с меня хватит».
Мужчины, в основном, средних лет, по одному вылезают из своих фур и сбиваются вокруг заваленной едой старенькой черной «Волги» с георгиевской ленточкой на зеркале заднего вида и начинают непроницаемо (и слегка угрюмо) говорить о своем — о подшипниках «Мишлен», ценах на белье в Иваново, особенностях таких-то километров «десятой эмки», солярке и колеях. Внутренний рукопожатный червячок начинает шептать «голосовали за Путина», «поддерживали Донбасс», «ватники, так им и надо», но разлетается, как радио-помехи разлетаются при попадании тумблера на нужную волну, сразу же как только разговор про «пердолить по Ленинградке», как следует наэлектризовавшись, выруливает на знакомое.
20 людей с 20 фурами посреди ледяной пустыни, зажатые между «Ашаном», «Мегой», «Икеей» и полчищем полиции, кричат ввысь; требуют, чтобы главный спустился и поговорил с ними на равных.
— В Интернете пишут до *** чего, там люди против всей этой власти. Значит, они что-то делают неправильно, значит, сейчас у власти одни воры, которые доят народ? Если корова дает мало молока, ее нужно сильнее доить, а если она не дает молока вообще — надо ее зарезать. Чувствую, получим мы по самые помидоры после Нового года, — рассуждает самый политически активный дальнобойщик из собравшихся, 30-летний мужчина со сломанным носом и впалыми щеками.
— Зато в Сирии все хорошо, и Украину прем, — смеется его собеседник, почесывая свою черную густую бороду.
Тут же возникает логичный вопрос:
— А вы не боитесь, что телевидение сделает вас изгоями, как и всех предыдущих протестующих? По телевизору уже говорят, что вы жаждете продолжения 90-ых, хотите держать отрасль в тени, а «Платон» выводит все в свет и легализует.
— Не боимся. Мы платим налоги, а они нас считают за уголовников, — тут же выпаливает «политик».
— Скоро тут все станут изгоями, две трети населения страны. У меня очень много приятелей, кто занимается мелким бизнесом — фермеры, владельцы маленьких магазинов — оброк на каждого наложен, — подхватывает бородатый, — Каждый год они охрененные деньги платят и еле-еле выживают.
Из одной фуры раздается громкий треск, и через секунду на всю парковку уже орет радио, единственный для большой части протестующих здесь канал во внешний мир. Мужчины дергаются в сторону фуры и вслушиваются в чью-то гнусавую обвинительную речь.
От дальнобойщиков «Меге» так плохо, что она впервые в истории парковки вырубила освещение своего рекламного столба, в надежде что собравшиеся испугаются темноты и уедут.
— Все их требования уже удовлетворены! Вот этот закон мы внесли, по которому штрафы теперь 5 тысяч! 1,50 руб. теперь они платят, а не 3 рубля! Все вопросы уже утрясены. Они просто народ доверчивый, ими манипулируют политики. Зачем нужна демонстрация, когда по всем каналам показали, что закон приняли? Чего бастовать-то? Все и так тяжело в экономике, а они раскачивают!
— Спасибо! Это был руководитель фракции ЛДПР в Госдуме Ярослав Нилов.
— П******, ***** !
— … Проблема прежде всего в морально-этической стороне вопроса, — сменяет Нилова в радио какой-то эксперт, — Некая структура, ООО, устанавливает, что будет один какой-то управляемый ею оператор, который занимается платами...
— Во-о-о!
— … По результатам голосования, 56% наших слушателей поддерживают дальнобойщиков, 28% относятся нейтрально, и лишь 16% выступили резко против.
— Слышали, половина за нас! Остальным — з*лупу на воротник.
На горизонте появляется целый взвод полиции, живое напоминание воли только что оз*лупленных 16%. «Тучи сгущаются, подбирается зондеркоманда СС», — как следует сплюнув и затягиваясь «Явой» произносит «политик». Стоящий рядом дагестанец, разместивший фуру на стоящей неподалеку заправке «Лукойл», при ее виде достает на время забытый им в протестном угаре важный документ и показывает его всем — письменное предупреждение от полицейских, о том, что в случае продолжения стояния там его ждет 15 суток ареста. «Все понятно, братан, ну а че тут делать? 15 суток это не 15 лет», — затянувшись, еще раз говорит все тот же активный дальнобойщик куда-то чуть в сторону и вверх. «Не нравится все это там, на планете Кремль», — добавляет он.
От «зондеркоманды» отделяется солдатик и подходит отрапортоваться о чем-то к стоящей неподалеку белой гражданской машине, внутри которой по форме хищно скалится подполковник полиции с заплывшим лицом. Мое интервью с ним не задается — его оскал молча расширяется на вопрос «Что вы планируете делать?». «Нам жалобы поступают от торговых представителей “Меги”, им такой пиар ни к чему», — лаконично объясняет он свое присутствие. И, действительно, рассказывает один из дальнобойщиков, «Меге» от них настолько плохо, что она впервые в истории этой парковки вырубила освещение своего рекламного столба, в надежде что собравшиеся испугаются темноты и уедут.
«Не нравится все это там, на планете Кремль»
— Они тоже люди подневольные, я их понимаю — как будто они хотят стоять тут на морозе, это же их работа, — заводит спор о полиции кто-то из дальнобойщиков.
— Подневольные-то подневольные, но они хотели бы сейчас на трассе стоять, деньги с нас считать, — отрезает «политик».
Взгляд ловит стоящие у Ленинградки три грузовика, фургон и целый автобус, забитый полицией — на каждого дальнобойщика тут приходится их где-то по трое. Червячок просыпается и вспоминает старую наивную глупость про «полицию с народом» — с этим который скалится все понятно, а простые солдатики? Мол, сейчас-то они не видят перед собой, как в 2012 году, «прекрасные все лица» и цветастые флаги, а видят фактически себя же, только из параллельных вселенных, где судьба лишила их униформ и кокард, и дала честный, пусть и «теневой» заработок — путем верной машиной. Но сбоя не происходит: челюсти их выдают готовность, не думая, выполнить любой приказ сверху, а в глазах видна дымка ненависти, та же, что и в 2012, — только тогда она значила примерно «Все гуляете, креаклы?», а сейчас — что-то по-настоящему страшное, большой внутренний излом.
На парковку подъезжает «дружественная» дальнобойщикам легковушка — вышедшая оттуда женщина достает из багажника мешок сахара и «Тера-Флю».
— Держитесь, ребята! Мало вас...
— Нас много, 200 машин, они просто не могут заехать, — машет рукой в сторону МКАДа бородатый дальнобойщик.
Машины, как и всех до этого, просто разделили. Власть слышит крик снизу и реагирует на него во всей своей гибридной красе — подачки одной рукой, разделение другой, обличительные ролики на ТВ третьей, 15 суток четвертой.
Ждем, что будет.