Летом прошлого года Госдума осчастливила всех, кто ходит на протестные митинги и пикеты, самой карательной и самой нелепой статьей закона. Банальные административные задержания, грозившие раньше лишь штрафом, она превращает в уголовное дело с максимальными 5-ю годами заключения. А в уголовное право фактически вернулось понятие «рецидивист». Сейчас в Москве по ней судят троих (Владимира Ионова, Ильдара Дадина и Ирину Калмыкову), а Марк Гальперин дожидается своей очереди.
Все на судебных заседаниях, казалось бы, привычно: идет допрос свидетелей обвинения — полицейских, «неоднократно» задерживавших обвиняемых. Защита пытается опровергнуть их показания. Но вполне вероятно, что все происходящее там — вне рамок закона. Потому что никто еще толком не знает, как судить и как защищать по этой статье. Так нелепо написан этот закон, спешно принятый Госдумой.
Что же там написано?
Звучит статья 212.1 УК так:
«Нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования, если это деяние совершено неоднократно, —
наказывается штрафом в размере от шестисот тысяч до одного миллиона рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от двух до трех лет, либо обязательными работами на срок до четырехсот восьмидесяти часов, либо исправительными работами на срок от одного года до двух лет, либо принудительными работами на срок до пяти лет, либо лишением свободы на тот же срок.
Примечание. Нарушением, совершенным лицом неоднократно, признается нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга (и т.д.), если это лицо ранее привлекалось к административной ответственности за совершение административных правонарушений, предусмотренных статьей 20.2 КоАП, более двух раз в течение ста восьмидесяти дней».
Кажется, что написал статью человек, не знакомый ни с русским языком, ни с российским законодательством.
1. За сколько задержаний заводится уголовное дело? На первый взгляд — за три («больше двух»). Но уголовное дело заводится после конкретного поступка — деяния. Скажем, задержали человека в очередной раз. И это задержание становится «многократным», если «ранее (!) его задерживали более двух раз за полгода». Т.е. дело заводится после четвертого задержания. Хотя, все равно, не по-русски. Но прокуратура с таким прочтением согласна: у всех фигурантов — по 4 эпизода.
2. Как считать эти полгода? Отсчитывать от последнего задержания назад? Или это — любые полгода за предыдущий год, в которых наберется три задержания? За год потому, что административные наказания считаются «действующими» в течение года со дня вынесения решения судом.
3. Терминология. В статье 212.1 УК сказано о нарушениях в ходе «организации или проведения» акций. А в административном кодексе упомянуты только «организаторы» и «участники». Что же такое «проведение» и к кому оно относится? Является ли «участник» — «проводящим» или нет? Каждое понятие в Праве должно быть описано однозначно, но термин «проводящий» в законодательстве отсутствует.
История вопроса
Похожая статья появилась еще в советском кодексе в 1988 году. Тогда люди впервые начали митинговать не по приказу партии, а когда захотят. Для «повторных» нарушителей правил проведения митинга была придумана статья 200.1 УК РСФСР, грозившая нарушителю заключением до 6 месяцев. Когда, наконец, в 1997 году приняли новый УК России, статью эту резонно убрали. Насколько я знаю, она не была применена ни разу.
Еще более несправедливым с точки зрения современного Права было закрепленное в советских законах понятие «рецидивиста» (и «особо опасного рецидивиста»). Оно предлагало судить человека не за конкретный проступок, а за то, что он по сути своей — «плохой». Сегодняшний уголовный кодекс тоже учитывает повторяемость некоторых видов преступлений. Но только в том смысле, что из «вилки» предлагаемых законом наказаний, за некоторые повторные преступления предлагается выбирать пожестче. Но никак не специальную отдельную статью. С приходом нового Права понятие «рецидивист», казалось, было похоронено навсегда…
Как судить и защищать?
Статья 212.1 впервые пытается сопрячь два разных кодекса — административный и уголовный. Видимо, под «привлечением к административной ответственности» надо понимать решения судов по «административке» 20.2 (хотя, и это понятие весьма неоднозначно). Тогда первые три из четырех задержаний вообще не должны рассматриваться уголовным судом по существу: для их опротестования или пересмотра есть другие процедуры. Суд должен принять их, как установленный факт. Но законом предусмотрены «состязательность и равенство сторон» в суде. Тогда для рассмотрения и «битвы» обвинения с защитой остается лишь последнее — четвертое задержание.
Выходит, что заслушивая в суде всех этих полицейских — свидетелей по всем (включая первые три) эпизодам, суд нарушает закон? Но и защита не имеет права оспаривать уже принятые решения.
Если же и по четвертому задержанию все же состоялся суд, то налицо явное «повторное наказание за одно и то же деяние». Оно прямо запрещено статьей 50 Конституции. Такие же запреты есть и в административном, и в уголовном праве. Видимо, прокуратура согласна, что в таком случае судить по 212.1 нельзя: в делах Ионова и Гальперина поначалу «последними» эпизодами значились те, по которым активисты уже были наказаны (Ионов — 150 тысячами штрафа, а Гальперин — 30 сутками ареста). Но следствие в последний момент поменяло эпизоды, убрав более ранние, и добавив совсем «свежий» — по которому еще не успели осудить.
Но все равно остается вопрос первых трех. Ведь суть претензий по уголовной статье ничем не отличается от «административок»: человека судят за одно и то же — нарушения на акциях. Или, как говорят юристы «родовой объект в обоих случаях один — общественные порядок и безопасность». И от того, один раз ты «неправильно» встал на пикет или три раза, общественная опасность твоего действия не увеличивается. Значит, все равно получается «повторное наказание». Об этом уже не раз говорили.
Но есть и еще одна очень тяжелая проблема для защиты активистов. Ведь известно, правит всем у нас не теория, а практика.
Что на практике?
Людей большей частью задерживают не за конкретные нарушения на акциях. А потому, что просто захотелось. Или начальство приказало прижать конкретного активиста. Или начальству показалось, что стоящий на улице одиночный пикетчик портит своим видом ландшафт. Или им не понравился текст плаката.
В отделении на задержанного составляется протокол «под копирку»: «митинговал без согласования, стоял не один, выкрикивал лозунги, мешал проходу граждан, не подчинялся законному требованию сотрудника полиции». Суд на основании одного этого протокола наказывает по административной статье 20.2. Мировые судьи не любят утруждать себя выслушиванием свидетелей или просмотром видеозаписей. В большинстве случаев человека наказывают за то, чего он вообще не делал.
Откуда взялась такая традиция? Раньше за такие нарушения штраф был всего 500-1000 рублей. Зная это, люди после задержания и составления протокола по этой статье, чаще всего даже не приходили в суд. Просто получали квитанцию по почте. А зачем? Доказывать что-то в этих судах, а тем более, опротестовывать их решения — долго, тошно и не стоит этих несчастных 500 рублей. Потом штраф увеличили в 20 раз, но было поздно — практика произвола по этим делам уже сложилась. А теперь после нескольких «липовых» задержаний человек может «заехать» на 5 лет.
Потому что эти самые фальшивые обвинения, легализованные в виде готовых решений судов, ложатся в уголовное дело. Это не «неоднократные задержания», а «неоднократные фальсификации». А пересматривать эти решения прежних судов нельзя. Это называется «преюдиция». И вот тут возникает один нюанс.
Как победить преюдицию?
Когда суд выносит решения по административным делам, он пользуется не такими строгими правилами, как в уголовных процессах. Поэтому решения судов по 20.2 КоАП трудно «всунуть» в уголовку по 212.1 — не все нормы соблюдены. Как в таком случае соблюсти закон, может объяснить только Конституционный суд. Одно из таких объяснений он привел в своем постановлении N 30-П . В нем говорится, что уголовный суд не может оспаривать само решение «более низкого» суда. Но может рассмотреть, каким образом это решение принималось. Что в дальнейшем «может повлечь пересмотр гражданского дела по вновь открывшимся обстоятельствам». А если обнаружатся признаки преступления против правосудия (фальсификации), то уголовный суд вправе возбудить по ним уголовное дело.
В нашем случае как раз большинство решений — сфальсифицированы. И уголовный суд обязан разбираться, насколько правдивы показания полицейских. А защита имеет право приводить все новые доказательства того, что подзащитный был задержан незаконно. И суд должен возбудить дело против лжесвидетелей-полицейских.
Что видим в судах
В судах над Ионовым и Дадиным защита уже начала представление своих аргументов. Свидетели защиты опровергают протоколы полиции. По делу Дадина суд приобщил к делу несколько видеозаписей эпизодов задержаний, доказывающих невиновность Ильдара. На ионовском процессе судья Гарбар отказался приобщить предложенную защитой видеозапись. Чем все это закончится — посмотрим.
Но даже если защите удастся «всунуть» в дела большинство доказательств фальсификации «административок» по задержаниям, это ничего не гарантирует. В «Болотном деле» на половину обвиняемых у защиты были железные доказательства их невиновности. А на другую половину не было даже доказательств вины. И все одинаково сели. Потому что Правосудие у нас фактически отсутствует, а в «политических» делах — тем более. И все, о чем я тут рассуждал — лишь упражнение в юридическом мышлении на будущее. Которое, я уверен, наступит.