Прошел год с момента объявления Москвой продуктового эмбарго фермерам из стран ЕС, Северной Америки, Австралии и Норвегии. Кремль и Белый дом, принимая столь радикальное решение в ответ на санкции Запада в отношении отдельных российских чиновников и компаний, объявили политику импортозамещения, которая, по мнению директора сельхозпредприятия "Совхоз имени Ленина" (Подмосковье) Павла Грудинина, провалилась, впрочем, как и сама идея продуктового эмбарго.
– Государство не только ввело запрет на импорт сельхозпродуктов из стран Запада, но и шерстит магазины, склады, таможню, находит товар, попавший в страну в обход эмбарго, и давит его гусеницами тракторов. Власть разве не устраняет ваших конкурентов?
– Власть фактически расписалась в том, что продуктовое эмбарго на протяжении года не работало, запрещенный товар в огромном количестве попадал на прилавки магазинов: "Азбуки вкуса", "Ашана" и других. Когда Роспотребнадзор стал, как вы говорите, шерстить прилавки, продавцы в Питере подали жалобу на инспекторов, Арбитражный суд принял решение: торговать "санкционными" продуктами можно, но завозить нельзя. Теперь государство сказало: а мы еще и давить будем, и так напугало импортеров, что машины с помидорами и персиками стали разворачиваться и спешно покидать белорусскую и другие границы.
– Что привело к подорожанию продуктов, если контрабанда процветала весь год?
– Согласно официальной статистике, даже из таких стран, как Турция, Бразилия, Китай, Аргентина, которые вне эмбарго, продуктов стало ввозиться меньше, чем год назад. А сколько было разговоров: появятся новые импортеры, старые увеличат обороты. Ответ прост: главная санкция – это высокий курс доллара. Если ты не повышаешь покупательную способность населения, а продовольствие остается импортным, а это доллары, евро, фунты, ты делаешь еду недоступной. Импортеры резко ограничили ввоз продуктов питания, и как следствие, выросли цены на отечественные товары. К чему это привело? Народ стал меньше есть, перешел с говядины на свинину, со свинины на курятину, с курятины на суррогаты типа суповых наборов. В этом смысле жизнь людей ухудшилась.
– А что же произошло с широко разрекламированным импортозамещением?
– Общий импорт упал на 30%, а мы стали производить всего на 3% больше сельхозпродовольствия. Так говорят чиновники. Получается, мы импортонезаместились. Это вполне ожидаемо. За один сезон вы ничего не измените. Продуктовое эмбарго ввели год назад в августе, а сеять-то в мае. Мы только к августу должны были получить какой-то эффект от контрсанкций. С другой стороны, рынок якобы освободили, и мы должны его быстро занять. Но мы не стали больше производить; не увеличили завоз семенного картофеля, значит, картошки у нас будет столько же или меньше, не купили больше семян, ни садов новых не заложили, мало того, мы даже не начали строить склады. Почему? Нужны деньги, а их нет.
– Не прибедняйтесь. Вы не только выращиваете овощи, но и строите дома, школы, парки, детские сады. Этот год будете в плюсе?
– Этого никто не знает. Себестоимость продукции очень сильно выросла – цены на ядохимикаты, на удобрения и на запчасти. Увеличится наш доход? Да. Насколько? Если мы подняли цены на яблоки, допустим, на 10 рублей (на 12%), или земляники на 15%, а себестоимость поднялась на 40%. Доход мы получим, может быть, больше, чем в прошлом году, а вот прибыли можем не получить. В сельском хозяйстве накладываются такие вещи, как неурожай, повышение налогов, трудности с продажей, но главной проблемой является то, что рынок сжимается, поскольку народ меньше покупает. Если он меньше покупает, то какой смысл производить больше? Я вам только в марте следующего года скажу, что получилось у нас с продажей овощей, земляники, что получилось с молоком.
– В какой отрасли есть прогресс в России? Чем могут похвастаться отечественные фермеры?
– Мы достигли импортозамещения по курятине, по свинине, а знаете почему? Мы производить стали не намного больше. Повторяюсь, народ стал меньше покупать. Кого это радует? Есть же медицинские нормы потребления, которых должны придерживаться. Если народ не ест, например, фрукты, ягоды, они недоступны, российских нет, а импортные завозятся за доллары, и уже цены кусаются. По большому счету, эмбарго, введенное против еды, – это подрыв продовольственной безопасности России. Ты произведи или привези много продовольствия, сделай так, чтобы люди могли в соответствии с медицинскими нормами его купить.
– Кто больше всего выиграл от санкций и контрсанкций?
– Главным бенефициаром оказалась Белоруссия, которая ориентирована исключительно на нас, россиян. Первое: они стали вкладывать больше денег в сельское хозяйство, второе: покупая продукты в той же Литве, Польше, где-то еще, они переупаковывают товар и завозят беспошлинно в Россию. Открывают у себя завод или цеха по производству рыбы, привозят сырье, вывозят переработанный материал, это уже не западная еда, а белорусская. Ту же самую операцию проделывают с молоком. Товарооборот продовольствия между Россией и Белоруссией вырос на 21 процент.
– Ваш коллега, предприниматель, ретейлер Дмитрий Потапенко полгода назад грустно шутил, что под такие банковские проценты в России даже наркоту выращивать не выгодно.
– Потапенко суров, но прав. Новый министр сельского хозяйства Александр Ткачев сказал, при всех расчетах субсидий, ставка для крестьян 5–7%. Он ошибся на 1–2%, но суть не в этом. Правительство как считает? Если у остальных 22, а у тебя 7 процентов – ты в лучшем положении. С этой точки зрения – да. Но мы же находимся в конкурентной борьбе не сами с собой, а, допустим, с белорусами, казахами, теми же турками. А если у них 2% годовых, а у тебя 7–10?
– Как долго идут деньги до конкретного производителя: директора совхоза, фермера, крестьянина?
– Не только долго, но и по кривой, мутной дорожке. Ты занимаешь у банка под 18–22%, потом через шесть-девять месяцев государство частично компенсирует тебе эти средства. То есть оборотные средства вытаскиваешь из своего кармана, вкладываешь в банк. Механизм придуман так, что лучше кредит не брать. Но это еще не все. Правительство приняло антикризисный план спустя 3–4 месяца после начало кризиса. Там что написано? Сельское хозяйство – до 50 миллиардов субсидий. В результате выдано 33, из них 10 отдано Россельхозбанку, видите ли, он так "успешно" поторговал валютой, что получил в 2014 году убыток в 49 млрд, и ему дырку закрывали. Естественно, деньги крестьянам не попали.
– Сколько перепадает денег конкретному фермеру?
– Мизер. Эти несчастные 23 миллиарда размазаны на всю страну, еще попробуй их получить. Я замминистра сельского хозяйства на совещании говорю: вы пишете, что мы обязали все субъекты Федерации довести деньги на посевную до крестьян. Губернаторы должны все оформить. Разговор был в феврале. Я говорю: давайте я вам прочту то, что мне написал мой министр сельского хозяйства Московской области. Информационное письмо. Текст. Срочно получите деньги на несвязанную поддержку. Но тут же приписано, деньги будут получены вами, если сдадите годовой отчет с отметкой налоговой инспекции, допустим, до 1 февраля. Дальше написано, что те, кто не сдадут, не будут получать эти деньги. Я говорю, а вы знаете, что до 1 февраля сдать годовой отчет просто нереально, а тем более с отметкой налоговой инспекции. Получается, что вся Московская область по этой бумаге денег не получит.
– А уже надо начинать посевную…
– Да, мы должны на эти деньги закупить удобрения, ядохимикаты, заключить контракты и т. д. Смотрите, что получается. Журналисты пишут: денег много выделено. Но если посчитать, несвязанная поддержка получается пятьсот рублей на гектар. Я замминистру рассказываю, встает, например, директор крупного предприятия в Подмосковье, он выращивает овощи, и говорит: у меня вся посевная кампания 250 млн стоит, а несвязанной поддержки у меня 5 млн, т. е. 2,5%. О чем можно говорить? Это серьезная поддержка крестьянам?!
– Чем вы можете объяснить такую сложную процедуру получения субсидий? Это непрофессионализм чиновников или за этим стоит коррупция?
– Есть вещи, которые я не понимаю, мне кажется, даже большинство экономистов не в силах объяснить, что делает наше правительство. Не обойтись без аналогий. Ставишь непрофессионала командовать балетом, он говорит: все быстро отжались сто раз. Зачем? Мы ногами танцуем, а не руками. Зачем нам отжиматься сто раз? Ну, я сказал – отжимайтесь, значит отжимайтесь. И вот тут вопрос: те, кто принимают решения, они профессионалы? Они что-то умеют делать? Хорошо, ты был юристом – плохим, хорошим, это второй вопрос. И вдруг тебя делают председателем правительства. И ты начинаешь командовать отраслями. В нашем кабинете министров, по-моему, есть одна большая глупость, которая, причем давно. Вы когда-нибудь видели предприятие, где бухгалтер командует всеми? У нас по большому счету министр финансов рулит всеми. Президент одобряет антикризисный план, премьер его доводит до сведения депутатов Госдумы. Все согласны. И вдруг министр финансов говорит: вы знаете, у меня в этом месяце на ваш антикризисный план всего 10 млрд, больше нет. И все заткнулись.
– Как вы относитесь к тому, что власть бульдозерами давит сыр и помидоры?
– Глупость полная! Я в одной передаче говорил: скажите, а если существует контрабанда золота, и его изъяли, тоже бульдозерами будете давить и в печах переплавлять? Нет! Это все в доход государства. А оно распределяет это каким-то образом: золотой запас, продажи по специальным магазинам и т. д. Почему еду надо давить?! Это то же самое золото, столь необходимое людям.
– Ваш вариант, что делать с контрабандным товаром?
– Вариантов тысячи. Если не хотите, чтобы попало на полки магазинов, накормите детские дома, престарелых, солдат. Они что хорошо питаются?! Мы их можем обеспечить всем необходимым? Что, им персики помешают или помидоры? Если они качественные! Я понимаю, когда идет фальсификат и брак, неважно какой он – санкционный, не санкционный, из Туниса или из Польши, он весь должен быть уничтожен. Это понятно. Потому что некачественный. А если качественный – в чем проблема?!
– Это показательная акция, кампанейщина или власть настроена решительно бороться с контрабандой?
– Это все пройдет. Надо переждать. Помните, была пару лет назад трагическая история, когда один из лиц, скажем так, не титульной национальности взял и убил русского парня рядом с Покровской овощебазой. Начались стихийные митинги, крик, шум, разграбление соседних магазинов, избиения людей. Власть что сделала? Закрыла базу. Причем закрыла ее в две минуты, за два дня – раз! – и закрыли. И что тогда произошло? Сразу через два дня цены на продовольствие – помидоры, огурцы, все, чем торговала эта база, – сразу взлетели на 50% вверх. Это неумелые действия власти, которая связала совершенно две несвязуемые вещи: бизнес и хулиганство рядом с базой.
– И межнациональные отношения.
– Конечно! Они абсолютно не связаны. Некоторые характерные детали этой истории. Показывают по телевизору, как журналист разговаривает с руководителем этой базы. А у него на заднем фоне висят дипломы, благодарственные письма, грамоты. И видно, что это грамоты мэрии, правительства. Они его долгое время благодарили за то, что так хорошо он работал на территории Москвы, и за два дня закрыли. То есть главный регулятор экономических отношений в стране – Следственный комитет или ФСБ. Это очень страшная вещь, когда твое предприятие могут вот так вот – раз! – за два дня и закрыть. Прошло какое-то время. И все это расползлось по территории Московской области кусками. И сейчас каким-то образом эта база начинает жить.
– Почему вы не рады санкциям и эмбарго? Вы же можете стать монополистом по отдельным видам сельхозпродуктов?
– Не рад – не то слово. В обыкновенном, но не в таком нервном экономическом пространстве как у нас, конечно, любой фермер рад, что количество импортного товара, особенно когда ему нужно сбыть свой, оно ограничивается. Вы помните, те же французские фермеры требовали от правительства, чтобы ограничили поставки испанских помидоров, потому что есть французские. И это правильно. Есть различные методы ограничений – увеличение тарифной пошлины, ограничение ввоза, которые являются цивилизованными. Но если вы сейчас скажете, что я рад, что все хозяйства Московской области, которые производили землянику, развалились и я остался один, то вы не правы. Я не рад.
– Не верю. Уровень жизни ваших рабочих поднимется за счет реализации товара.
– Тут есть другой аспект. Когда рынок полностью зачищается, и ты становишься один, то на тебя все сразу нападают. Ты не имеешь сподвижников. Ты остаешься один. А бороться одному с дурацкими законами и постановлениями - невозможно. Ты же один, и тебе говорят: сиди тихо, ты монополист. В этом году что произошло? Да, мы крупнейший поставщик земляники. Мы монополисты. И что, мы смогли пробить мэрию, чтобы она разрешила нам торговать в Москве? Нет. Шуму было много, а толку ноль.
– Добились своего? Поставили по городу палатки?
– Не совсем. Получилось бы, если бы городские власти сразу же приняли постановление, которое бы регулировало сезонную торговлю и освободило нас от административных барьеров. Сражение мы не выиграли, потому что мы были одни. Ты же один, говорят тебе, у других проблем же таких нет. Да, у других нет таких проблем, потому что просто других нет. А если бы у нас была Ассоциация производителей земляники России, у которых одни и те же проблемы рядом с крупными городами, наверное, мы добились большего.
– Без единого фронта не обойтись?
– Не только. Да, мы можем вроде как устанавливать цену. Но тогда этот рынок кто заполняет? Турки, греки и другие импортеры со своей некачественной продукцией. Мне указывают: посмотри, какая она красивая. Я отвечаю: ну, давайте попробуем. Начинаем пробовать, они говорят: это же есть нельзя, а твою землянику можно. Я говорю: ну вот видите. И, между прочим, я еще и патриот. Закончился сезон. Кто поставит аналогичную продукцию? Если бы, например, в этот момент где-нибудь в Карелии или в Ленинградской области начался сезон, мне было бы легче. И мои подчиненные стали бы тоже есть эту отечественную землянику. Я же также хожу в магазин, и мои рабочие ходят. И если товара становится меньше, значит, цена на него растет. Поэтому когда мы продадим все свое и пойдем в магазин, то окажется, что из-за дефицита, цены стали космические. Мы хотим, чтобы цена была всегда приемлемой для наших работников. Иначе приходится повышать заработную плату.
– Это и есть результат отсутствия конкуренции.
– Вы правы. Чем меньше товара на рынке – тем выше цена. Значит, товара должно быть больше. Есть такое понятие – баланс продовольствия. Если ты знаешь, что картофеля ты производишь много, то ты должен ограничить ввоз картофеля в страну. Но если ты знаешь, что у тебя неурожай и картофеля мало, то разницу ты должен восполнить за счет импорта.
– Но вы все равно успешный предприниматель.
– Успешные мы по другой причине. Это отдельный разговор. Мы всегда будем успешными, по крайней мере, пока наш бизнес не понравится чиновнику или какому-то человеку в погонах.
– Тут, пожалуйста, подробнее.
– Успешный предприниматель сегодня в России тот, кто дожил до этих времен, не закрыл свой бизнес, не уехал за границу, и у него не отобрали бизнес – это называется успешный. Потому что, ну, кто такой Евтушенков? (Глава АФК "Система"). Успешный предприниматель или не успешный? А чем он успешный? Тем, что против него возбудили уголовное дело, потом когда он отдал "Башнефть", закрыли? А Чичваркин (бывший глава "Евросети") успешный или не успешный?
– Был успешный. Человек с нуля поднял бизнес, без нефтяных скважин и газовой трубы.
– И потерял его полностью в России. Нам везет, наш бизнес пока малопривлекательный для государственных рейдеров, скажем так, мал для крупных хищников, и слишком крупный для маленьких хищников. Пока выживаем в этом дремучем лесу.
– Вы очень осторожны в выражениях, оставляете пространство для маневра.
– Я не знаю, чем все может закончиться. Вспомним нашу историю. В 1936 году кто-то умер от воспаления легких, и поэтому его не расстреляли в 1937-м. Он успешный или не успешный? Если бы Кирова не застрелили, его, наверное, бы в 1937 году репрессировали. И вы бы на метро "Кировская" не выходили или еще чего-то. Не было бы этого названия. Все наши революционеры успешны только те, которые умерли вовремя, так получается. Такая же аналогия с предпринимателями.
– Путина многие в России воспринимают как царя, как вождя, как национального лидера, но не как топ-менеджера. Нередко он последняя инстанция, где можно добиться правды или помощи, в том числе и для бизнесменов? Одна надежда на царя! Эта формула вам близка?
– Мне кажется, вы упрощаете. Приведу пример. Все так быстро меняется во времени, что вы оглянуться не успеете. Борис Николаевич Ельцин. Его не любила почти вся страна, когда он был президентом. Но как только 31 декабря он выступил и практически со слезами на глазах сказал, что уходит, в этот момент его простили многие. Я помню, моя теща сидела, смотрела и плакала. Ей стала его жалко. Вот эта непредсказуемость русской души. Она в один момент его полюбила, все ему простила, хотя он ее лишил всех сбережений. Высокие рейтинги – это красивые цифры. Мубарак (бывший президент Египта) сколько со своей партией получил на выборах? Больше 70%! Было сумасшедшее доверие. В результате через год его чуть не убили. А Каддафи? Он что, был не лидером? И чем он кончил? Над ним совершили самосуд. А Саддам Хусейн? А Иосиф Виссарионович Сталин? Это что? Те люди, которые только что его превозносили, давились на его похоронах, буквально через несколько лет развенчали его культ. Вы помните, как это было? Так что, итоги подводить рано.