Война в Донбассе стала триумфом реконструкции. Начиная от реконструктора Стрелкова-Гиркина, проливать свою и чужую кровь едут и другие любители ряженой старины, тем самым будто подтверждая всем нам: война — это чудовище из прошлого. Бывшие офицеры Белой армии и римские легионеры зарядили оружие. Вот уже и язычники подтянулись на войну «за братьев-славян» — нашивают шевроны с коловратом и рисуют солнцеворот на танках.

Могли ли такое представить наши предки, поклонявшиеся богу солнца Даждьбогу?

О маневрах «языческих» диверсионно-штурмовых разведывательных групп «Русич» и «Ратибор» в новостях сообщают уже с какой-то интонацией обыденности. Журнал Times описывал, как батальон «Сварожичи» донецких язычников с калашниковыми в руках молится богам вокруг костра. «Новая газета» среди возвращающихся с войны уральских добровольцев тоже встретила язычников.

Согласно Атласу религий и национальностей, составленному исследовательской службой «Cреда» в 2012 году, 1,5% россиян сообщили, что «исповедуют традиционную религию предков, поклоняются богам и силам природы». Это больше двух миллионов человек. «ВКонтакте» можно найти множество «славянских пабликов». Я нашла группу родноверческой (одно из направлений современного язычества) роты в составе батальона «Призрак», воюющего в «ЛНР». На странице активно зазывают единомышленников — воевать. Набор ведет Андрей Афанасьев из Новосибирска, позывной «Чеслав». На родине в Новосибирске его знают как самонареченного Чеслава Осмомысла (Чеслав — «честное имя», Осмомысл — «многодум» (старосл.). Он жрец-верховода родноверческой общины «Земля Даждьбога», постоянный участник «Русских маршей», член Национально-демократической партии.

Теперь вот он «верховодит» на одном из блокпостов под Луганском. Рассказывает, что встречал на поле боя своих единоверцев.

Путь воина

— День Перуна я отмечал здесь, уже на посту, — делится Чеслав. — Так я отошел в сторонку славить богов, чтобы народ не удивлялся. Но никто в принципе не был против!

В «роте родноверов» около 20 человек, но, по словам Андрея, многие пишут ему, что вот-вот приедут или переведутся из других мест. Пока же роту можно назвать языческой весьма условно. Кроме Андрея в роте еще один родновер — его тезка из Севастополя, «номинально это делает роту идейно родноверческой, остальные — по-дружески юморят над этим». В роту берут и «других честных русских национал-патриотов из христиан и атеистов» Так написано в группе роты «ВКонтакте».

Сейчас Чеслав охраняет 31-й блокпост между селами Фрунзе и Крымским Луганской области, уже несколько месяцев. Пока затишье, и на посту скучно. Но он надеется, что скоро «будет внятное наступление, чтобы землю освобождать от укров».

После четырехдневной смены — выходной, Чеслав спускается в расположение части, и мне удается созвониться с ним по скайпу. Чтобы связь была лучше, он идет до домов местных жителей — те великодушно раздают wi-fi. Русая борода, усы, волосы вьются. Высокий лоб, светлое лицо — как будто он попал на эту войну откуда-то из другого века.

Сразу смеется: «Напишете: язычники-нацисты едут пить кровь?»
На дороге лают бродячие собаки, и он отгоняет их резким насмешливым: «Кыш!»

Андрей пробыл в Донбассе с июля по декабрь, снова приехал в апреле этого года. После убийства Мозгового он долго метался: оставаться ли воевать за «олигархат» или возвращаться в Новосибирск. Но парни из бригады убедили: нельзя предавать комбрига. Не так давно Андрей получил винтовку лично из рук командира, к тому же представлял бригаду на параде 9 Мая…

Андрей-Чеслав объясняет, что он тут делает. Оказывается у язычника в жизни несколько путей — земледельца, жреца и воина. Как жрец он себя уже испытал, «огородные дела» — не по душе… Оставалось пройти путь воина.

— Нужно испытать себя и на военной стезе, правда ли я по ней иду или она мне чужда — и я обтрухаюсь, испугаюсь, заплачу? И убеждения мои подтолкнули — за русских своих, за славян, чтобы они не стали какими-то украми-отщепенцами. Доказать, что, я не только на словах, но и на деле националист и защитник своего народа.

Защищать народ Чеслав собрался от «конкурирующей идентичности».

— По сути украинцы — славяне как славяне. Но им с детства вдолбили — ты Микола, ты украинец. Из позитивного они могут предложить только невнятные вышиванки, сало, гопак, Верку Сердючку, блин! — горячится Чеслав.
Что интересно: на стороне врага тоже есть «родноверы». И Чеслав про это знает. Но стрелять в них он не стесняется.

— Они более-менее компактно расположились в «Азове» и, возможно, «Айдаре», против которого мы сейчас стоим. Какого-то диссонанса я не вижу. Может быть, по мирному времени у нас могло быть что-то общее. Но жизнь показала, что они модники-субкультурщики, школота, помешанная на Гитлере, назвать которую единоверцами трудно. Я смотрел видео с их плясками на Новый год — глупые неказистые скинхедские танцы!

Спрашиваю, кто же тогда главный враг на войне.

— Кто во главе Украины? — задает он мне встречный вопрос. — Порошенко, у которого по матери фамилия Вальцман. Кто организовал бойню одесскую, кто спонсировал создание батальонов? Коломойский, который даже не скрывает, что он религиозный иудей!

К язычеству Андрей пришел 10 лет назад, второкурсником факультета прикладной информатики — заинтересовался политикой и «заобщался с националистами».

— Я был номинальным христианином, из патриотических убеждений. Но потом понял, что христианство не коррелирует с национализмом, в то время как родноверие говорит о любви к своему народу и его сохранении.

В своих попытках найти мировоззрение, в котором национализму уделялось бы больше внимания, он сунулся поначалу к староверам-инглингам. Сейчас, кажется, стыдится:

инглинги всерьез рассказывают о том, что предки полтора миллиона лет назад спустились на землю на летающей колеснице.
— Но надо было с чего-то начинать, — будто оправдывается Чеслав. — Главное — набраться ума, думать, анализировать и преодолеть это. Многие, кого я знаю, переросли подобную дичь и стали нормальными родноверами.

Главное, что тогда понял Андрей: «с богами можно общаться хоть где — промежду дел, походя их прославляя». Потом он создал группу «ВКонтакте» «Знакомства родноверов» и начал искать единомышленников. На одном из языческих праздников он встретил свою жену. Сейчас она с сыном ждет его дома, «в военных похождениях не поддерживает». Как, впрочем, и другие общинники. Никто из них так и не присоединился к верховоде.

Андрей волновался, как бы общее дело не заглохло с его отъездом, поэтому оставил за себя исполняющего обязанности верховоды. Преемником стал Антон, общинник со стажем два года. Он накачан, на руке татуированный большой бурый медведь. Удивительно открытое, будто детское лицо с длинными ресницами. Ресницы Антон опускает, когда говорит о назначении — кажется, стесняется: «На этот пост не рвался я». Как и другие единоверцы из общины, Антон исправно собирает гуманитарную помощь для Чеслава. Хотя и не разделяет его воинственных настроений.

— То, что сейчас происходит, — братоубийственная война, я бы никогда в ней не стал участвовать, — говорит Антон. — Мы его поддерживаем как общинника, друга. Но религиозного объяснения этому поступку нет. Можно дотянуть: родноверие — вера в предков, идут защищать свой народ… Но чтоб защищать свой народ, стреляешь в свой народ? Это какое-то натянутое оправдание перед совестью. Все это больше связано с политикой и дележкой власти, нежели с верой.

В обычной жизни Антон работает бортпроводником. Все, как у людей, — жена (не поддерживает в язычестве), ипотека. «Хождение с языческим флагом ради создания толпы» кажется ему «маленько ребячеством».

 

«Они не остановятся»

«Новые язычники» — очень разношерстное племя. Всех их роднят мечта о возвращении «к корням» и, без сомнений, одиозная идея о превосходстве славян, а иногда и шире — арийской расы — над прочим миром. Остальное — детали. Родноверы, к которым причисляет себя Андрей-Чеслав, восстанавливают обряды дохристианских времен, опираясь на фольклор и книги по истории: придумывают себе новые имена на славянский манер, славят славянских богов. В Новосибирске есть и сообщество смешанных язычников — славянских и скандинавских — Svarte aske (с исландского «Черный ясень»).

Также в Новосибирске действует община «староверцев» — самая крупная, около 300 человек. Состав разнообразен — те же родноверы, просто сочувствующие и инглинги. О них стоит сказать отдельно. Отец-основатель общины и духовный наставник инглингов омич Александр Хиневич был судим за разжигание межнациональной и религиозной розни, сейчас ищут экстремизм в составленных им «Славяно-арийских ведах». В 2009 году все зарегистрированные объединения инглингов по суду были ликвидированы в связи с осуществлением ими экстремистской деятельности.

Нынешняя же деятельность язычников в Донбассе у следователей возражений не вызывает.

— Да, иногда приходится воевать с братьями. Это не секрет, что Украина — так, разменная монета, — говорит мне Ратибор (Ратибор – «бесстрашный ратник» (старосл.), инглинг как раз из той общины, где начинал Чеслав.

Ратибор одет в спортивные штаны фирмы «Русич», бежевый свитер из верблюжьей шерсти с рунами, связанный в творческой мастерской, где женщины (его жена тоже) шьют одежду, стилизованную под старославянскую. Пока не удается съехать на землю и самим растить овощи без ГМО, язычникам приходится организовывать среду вокруг себя. Они знают где «у своих» купить рубаху изо льна, как позвонить кузнецу, где достать маринованного папоротника и что из него приготовить. Так и живут, перекраивая свою жизнь «под старину».

У Ратибора в Новосибирске свой магазин правильного питания — сибирская лавка «Будь здоров». До того, как удариться в язычество, у него был другой бизнес — продавал сауны. Он про тот период говорит — «жил нормальной жизнью», то есть как все.

— Когда вникаешь в славянство, смысл многих вещей отпадает. Я в свое время стремился в город — жизнь кипит, клубы… Теперь хочется от соблазнов подальше уехать — все же мы люди. Кругом ходят девушки красивые полуобнаженные, друзья старые зовут выпить, потусить, миллион развлечений — если ты в них погружаешься, очень много всего теряешь.

Несмотря на то что некоторые из новосибирских инглингов выступили против войны и даже демонстративно уехали в Киев, Ратибор признается, что сам бы рванул воевать — если бы не семья. Он тоже знает, от кого надо защитить народ. Тут даже дело не в национальности зачинщиков, бери выше.

— Если не защищаться, «они» пойдут дальше, не остановятся, будет больше смертей, — интригует Ратибор.

Главные наши враги, если верить моему собеседнику, — «рептилоиды». Их предки когда-то давно смешались с людьми и стали во главе государств. Поступательно разрушают общинный уклад — в чем много преуспели. Сживают нас с Земли. Причем внешне ничем их от нас не отличишь.
Вот и повоюй при таком раскладе.

— Дело в том, что Земля — можешь считать меня сумасшедшим — полая внутри, — Ратибор невозмутимо отхлебывает чай из алтайских трав. — Так и у многих народов написано в преданиях, что предки спустились под землю, когда началась ночь Сварога и все эти смутные времена, забрали знания — и там живут. Именно оттуда вылетают летающие тарелки.

Ратибор рос без родителей. Отучился на программиста, пошел в армию. Тогда набирали добровольцев в Чечню: он вызвался, но его не взяли. После он переехал из деревни в Новосибирск и познакомился с националистами, которые бегали по городу с имперским флагом в поддержку трезвого образа жизни (это называется «русскими пробежками» и популярно во многих городах до сих пор). Тогда же «инстинктивно примкнул к православию». Даже думал креститься. Но однажды наткнулся на учение инглингов-староверов. Пришел к ним на праздник (где пересекался с Чеславом). Ратибора учение о внеземном происхождении предков увлекло, он закрепился в общине, женился на девушке из семьи, с которой инглинги начинались в Новосибирске.

Так пути Ратибора и православных бегунов разошлись. Он — на капище, они — митинговать против «Тангейзера».

Кресты против капищ

Люди собираются у костра и бросают в него хлеб, печенье, овощи, желательно, что-то выращенное самостоятельно — так ценнее. Все эти жертвы — требы богам. Жертвовать — значит доказать, что для тебя это не просто развлечение. По кругу передают чашу с квасом или вином и славят богов. Так проходят языческие обряды практически во всех общинах, вне зависимости от их стилистических разногласий.

Жрец сообщества новосибирских язычников Svarte aske Женя Нечкасов рассказал мне про свой опыт:

— Люди встают в круг, я колочу в бубен, говорю речь. Потом можно хоровод поводить, можно побегать, поорать — зимой по сугробам, что вообще шикарно!

Между прочим Женя рассказывает, как он дважды встречался в лесу с лешим.

Обряды и праздники (дни зимнего и летнее солнцестояния, весеннего и осеннего равноденствия и другие) справляют на особой поляне — капище. Только в больших городах обустроить долгосрочное капище затруднительно: «Мы живем по соседству с христианами, на нас очень сильное давление, нам просто не дадут поставить деревянных идолов».

Официальная церковь иногда вспоминает язычников недобрым словом, а протоиерей Всеволод Чаплин даже обещает проводить с ними «просветительскую» работу. Язычники между тем не рвутся утверждать свое место в обществе и, как сами говорят, дистанцируются от государства.

— Участвовать во всем этом — нервы тратить, — говорит Женя. — Репосты и интернет-войны оторваны от реальности. Мне не нравится институт демократии, никогда бюллетень в руки не брал. Я склоняюсь к традиционному устройству. Как у Платона — жрецы, воины и земледельцы. Я за эту структуру, а в каком масштабе она будет — деревня или империя — уже неважно. Но империя мне нравится!

Отчего-то мне кажется, что у язычников с государством именно сейчас не так уж и мало общих точек.