В те дни, когда преступники готовили убийство Бориса Немцова, в Москве полным ходом шла полицейская профилактическая операция «Заслон-1». В рамках этой операции или нет – нам об этом никто не расскажет – сотрудники правоохранительных органов обходили квартиры гражданских активистов накануне акции 1 марта, искали оружие у блогера и сценариста Олега Козырева, били поэтессу Алину Витухновскую, угрожали обыском матери журналиста Евгения Левковича.

Как избили поэтессу Витухновскую

23 февраля, в День защитника Отечества, была избита Алина Витухновская – поэтесса, член Союза писателей России и координатор группы «Республиканская альтернатива».

Как рассказала Открытой России Витухновская, в начале девятого вечера она выносила из квартиры мусор и столкнулась с людьми, которые стояли на пути к лестничной клетке. Их было двое: один в полицейской форме, а другой в штатском, похожий на оперативного сотрудника. Они предложили поэтессе проехать с ними, чтобы поговорить на некие политические темы, – при этом не представлялись и не показывали никаких документов.

«Я весьма удивилась, поскольку кто сюда, где я сейчас живу, может прийти говорить на политические темы – в Некрасовку, район, еще недавно бывший Подмосковьем? Это было похоже на какой-то нехороший розыгрыш, всерьез я это не восприняла. К тому же тот, который в штатском, был пьян – и это было очевидно, это не мой домысел. Естественно, я сказала им то, что полагается говорить в таких случаях: что говорить буду только с адвокатом, и попросила прислать официальную повестку. За всю мою жизнь никто из полиции и подобных людей никогда не нападал на меня и не говорил со мной грубо. Я даже всегда думала, что их повадки обычно преувеличивают. И здесь никакого подвоха я не ожидала», – описывает свои впечатления поэтесса, которая в 90-х годах провела полтора года в Бутырской тюрьме.

Несмотря на отказ «проехать», визитеры продолжили настаивать на разговоре. «Я спросила просто из чистого любопытства: о чем вы хотите поговорить? – рассказывает Витухновская. – Они назвали моего знакомого, который сейчас преследуется за плакаты политического содержания и находится в Киеве, потом они заговорили о национал-демократах и "каком-то поэте", упоминали "сепаратизм" и мои записи в "Живом журнале". Звучало все это так, как будто люди совершенно не понимают, о чем говорят, как будто о предмете разговора их проинструктировали минутой ранее».

После иронического замечания относительно уровня образованности и осведомленности визитеров Витухновская получила удар в лицо, потекла кровь. В какой-то момент, когда нападавшие отошли от нее, поэтессе удалось вернуться в квартиру и вызвать полицию и скорую помощь.

Через полчаса в квартиру позвонили: Алина подумала, что это может быть скорая помощь, и открыла дверь. На пороге стояли опять двое: тот же пьяный, похожий на оперативника, и какой-то новый человек в штатском. Последовал еще удар, после чего Витухновская очнулась, лежа на полу, – она была одна, дверь была закрыта. Она предполагает, что успела запереть замок и затем потеряла сознание от боли.

Из травмпункта избитую поэтессу увезли в больницу, где ее обследовали и зафиксировали сотрясение мозга, ушибы головы и крестцового отдела позвоночника. «Боль в спине была невыносимая, первую ночь я из-за нее вообще не могла спать, и голова болит до сих пор», – отмечает Алина. По ее словам, заявление в Следственный комитет написано, и адвокаты проводят всю необходимую работу.

«Я помню еще со времен моего процесса, как сотрудников органов бесило, когда их не боятся. С тех пор лично меня никто не трогал, – говорит Витухновская. – И сейчас я не могу понять смысл происходящего террора: на мой взгляд, все было сделано ну очень глупо. С другой стороны,

когда тоталитарное государство приходит к своему кризису и апофеозу, оно совершает действия, в которых действительно нет смысла».

Витухновская не исключает, что этот инцидент мог быть и «акцией устрашения», приуроченной к 1 марта. «Также возможно, что им дали команду сделать что-то одно, а они на 23 февраля напились и, грубо говоря, начали беспредельничать», – допускает она.

Как напугали мать журналиста Левковича

Утром 27 февраля позвонили по телефону по месту прописки журналиста и гражданского активиста Евгения Левковича. Трубку взяла его мать.

О себе звонивший сообщил только то, что он из полиции, и попросил позвать к аппарату «Евгения Борисовича». Мать сказала, что он здесь не живет – последовал вопрос, где он живет. «Он взрослый мальчик и живет там, где снимает квартиру – я не знаю, где», – ответила мама. «Как же вы не знаете, где живет ваш сын? Так что же вы за мать?» – стал грубить звонивший. Дать номер телефона сына она также отказалась. После этого было сказано:

«Раз вы так, то мы к вам сегодня придем с обыском».

Чем был обусловлен интерес к Левковичу, так и осталось неизвестным – сказали только, что журналист якобы находится в розыске.

«Конечно, это странно, потому что вообще-то об обысках заранее не предупреждают. И что за бред – какой на хрен розыск, когда я на виду каждый день? Смешно», – эмоционально комментирует Левкович: с середины января он ежедневно проводит открытые встречи гражданских активистов на Манежной площади.

«Впервые мне звонит полиция за все то время, что я худо-бедно хожу на какие-то митинги. Но ни с чем иным, кроме как с Манежной площадью, я это связать не могу. Видимо, просто решили подпортить жизнь. Мне-то вообще все равно, но вот маму жалко, которая не имеет никакого отношения к моей, как принято называть, оппозиционной деятельности и нервничает», – говорит Левкович.

Разумеется, никто с обыском к его матери так и не пришел.

Как ходили по гражданским активистам

«Не, а вот два раза за день с участковым за жизнь поговорить – это к чему? – написал 27 февраля в Facebook Степан Яковлев. – Это вроде как бабу с пустыми ведрами встретить или еще хуже? ...А если он снова извинялся за нелепый "профилактический" звонок и про "не-ту-страну-гондурасом-назвали" рассуждал – это компенсирует хоть одно ведро?»

Яковлев был в числе задержанных на народном сходе на Манежной площади 30 декабря после приговора Алексею и Олегу Навальным по делу «Ив Роше». Накануне 1 марта полицейские обходили и других участников этой акции.

Один из них (имя и фамилия известны редакции) рассказал Открытой России подробности визита, также произошедшего 27 февраля: «Днем участковый приходил ко мне домой, как выяснилось, второй раз на неделе. Хотел взять объяснительную записку о событиях 30 декабря. Узнав, что меня нет, позвонил начальству, чтобы получить разрешение, и взял записку у моей супруги. Он сказал, что все это ему в тягость, и он, конечно, не хотел бы этим заниматься, но его заставили собрать такие бумажки до 1 марта. Еще он сказал стремную фразу, что вообще этим занимаются, потому что мной интересуются "другие" – с ударением на это слово – органы и им поручили сделать такие обходы. С его слов, я не один такой, но ничего конкретного о ком-то еще он не говорил».

Как искали оружие у сценариста Козырева

Днем 25 февраля гражданский активист и сценарист Олег Козырев работал у себя дома, по месту своей официальной регистрации, когда раздался звонок в дверь.

Козырев посмотрел в глазок и увидел полицейского. На вопрос «кто там?» ему ответили, что пришли из уголовного розыска по указанию начальства проверить адрес «на предмет хранения незарегистрированного оружия». Как увидел Козырев позже, всего визитеров было двое: в полицейской форме был настоящий участковый, обслуживающий этот дом, а вторым был человек в гражданской одежде.

«Если бы это был просто участковый, то я, наверное, открыл бы дверь, ведь в Москве визиты участкового – обычное дело. Но в этом случае я очень удивился, потому что я и оружие – понятия несовместимые, и сказал им, что причины их визита мне не понятны и кажутся странными. Я представился и предупредил их, что имею отношение к СМИ. Они стали задавать мне подробные вопросы – где я жил и работал, отвечать на которые я отказался и заявил, что в квартиру их не пущу: если нужен обыск или еще что-то, пусть приходят с ордером», – рассказывает Козырев.

После этого активист увидел в глазок, как визитеры звонят в дверь к соседям по лестничной площадке и общаются с ними: «Их расспрашивали, что за семья тут живет, хорошие или плохие люди и так далее. Соседи, с которыми у нас хорошие отношения, сказали, что мы хорошие». На этом все закончилось, больше сотрудники не приходили.

«Я не хочу здесь быть излишне подозрительным: это действительно могло быть случайностью – полиция может обходить квартиры по каким-то своим рабочим причинам. Но также это может быть связано с тем, что я занимаюсь гражданской журналистикой, пишу в своем блоге и периодически освещаю оппозиционные акции. Не только в Москве, но и по всей России, распространена практика обхода квартир активистов и журналистов по самым разным поводам: как в рамках просто проверки «неблагонадежных» по списку, так и в рамках расследования какого-либо рода дел против этих людей или их знакомых. Например, к последнему "болотнику" Ивану Непомнящих за некоторое время до задержания участковый приходил узнать, где тот живет. Кроме того, это могло быть связано с акцией 1 марта», – предполагает Козырев. Он обратил внимание, что пришедшие к нему сотрудники упомянули о некой операции «Заслон»: «Если я не ошибаюсь, ранее я пару раз уже слышал о «Заслоне» в контексте историй, приключавшихся с оппозиционными активистами».

«Практически каждый, кто живет в России и следит за политикой, внутренне понимает, что находится в зоне риска, – говорит он. – Я осознаю, что рано или поздно что-то может случиться. Я не хочу произносить слов, что готов к этому, но не собираюсь ничего менять ни в своем распорядке, ни в образе жизни, ни в своей деятельности. Чего и всем советую, потому что чем больше из нас продолжают посвящать часть своей жизни общественно-политическим делам, тем легче будет тем людям, которых преследуют в полную меру.

Преследовать всех куда тяжелее, чем преследовать некоторых».

По своему прежнему месту жительства Козырев уже имел опыт общения с участковым при «политических» обстоятельствах – после того, как супруга активиста написала запрос по поводу строительства бензоколонки возле дома: «К нам пришел участковый, чтобы выяснить, кто этот запрос написал. Мы с женой сказали, что с удовольствием ответим на все его вопросы после того, как он опросит хозяев этой заправки. Участковый смутился и больше к нам не приходил».

«Заслонились»?

Как следует из официальных сообщений МВД, в Москве с 16 февраля по 6 марта идет комплексная оперативно-профилактическая операция «Заслон-1».

Основной этап операции начался 24 февраля: созданы оперативные штабы, около 30 тысяч полицейских переведены на 12-часовой режим работы, увеличена плотность нарядов на патрульных маршрутах. «Оперативные мероприятия проводятся в целях усиления борьбы с преступностью и оздоровления оперативной обстановки в регионе.

Основные усилия направлены на обеспечение безопасности на улицах города и в общественных местах, предупреждение, пресечение и раскрытие тяжких и особо тяжких преступлений».

На 27 февраля было раскрыто свыше 1000 преступлений, проведено более 500 обысков и проверено около 5000 граждан, состоящих на оперативных учетах.

Проведение операции «Заслон» курирует начальник Главного управления МВД по Москве Анатолий Якунин.

Все комментарии были получены до убийства Бориса Немцова.