Россия присоединила не одну, а две принципиально разные территории: любимый «сакральный Севастополь» и весь остальной полуостров, который Кремль предпочитает не замечать
Андрей Самброс
Для политиков высшей лиги и медиапролетариев, работающих на государство, Севастополь всегда был инструментом возбуждения избирателей, ведь крымский вопрос неизменно заставлял россиян переполняться обидой за историческую несправедливость.
Это народное чувство, летом 2014 года поднявшее рейтинг Владимира Путина на небывалую высоту, замечательно передает сакраментальная фраза из фильма «Брат-2»: «Вы мне, гады, ещё за Севастополь ответите». Но в самом ли деле чиновники высшего эшелона хотели получить такой «ответ» — большой вопрос.
Не обещать — значит жениться?
Напомним, что в недалеком прошлом темой Севастополя активно занимался экс-мэр Москвы Юрий Лужков. Из-за высказывания о том, что Россия вернет себе столицу Черноморского флота, в 2009 году он даже сталперсоной нон грата в Украине. Участвовать в этом тяжелом и неблагодарном предприятии Лужкова вынуждало желание раскачать избирателей и увеличить собственный политический вес.
Тогда у Юрия Михайловича ничего не вышло. Когда же на полуострове появились «зеленые человечки», он снова оказался за бортом «крымской весны», ведь заниматься политическими кампаниями — это одно, а разделять глубокое народное чувство — совсем другое.
В свою очередь, сам Владимир Путин еще в 2008 году в интервью немецкой телекомпании ARD убеждал европейцев в том, что повторение южноосетинского сценария в Украине невозможно, невзирая на все предположения западных обозревателей. В этом же интервью тогдашний премьер-министр РФ упомянул контракт на размещение флота до 2017 года, подтверждая свой тезис о том, что «Крым не является спорной территорией»: мол, нас и такой формат взаимоотношений устраивает, а все проблемы региона — это исключительно внутриполитические проблемы соседнего государства.
Получается, что еще каких-то 7 лет назад (то есть при президенте Викторе Ющенко, пришедшем к власти на волне народного протеста) вопрос полуострова не возникал, так как флот стоял на месте.
В 2010 году, после инаугурации нового украинского гаранта (Виктора Януковича), «ханский ярлык» был обновлен: состоялось подписание Харьковских соглашений, продливших срок расположения российского флота в Севастополе до 2042 года в обмен на скидку на газ и принципиальные договоренности по проекту строительства моста через Керченский пролив.
И опять ни слова о проблемах с территориальной принадлежностью полуострова.
Однако совсем недавно, вопреки предыдущим договоренностям, Крым таки превратился в спорную территорию. И вдруг стало очевидно, что политические активисты и рядовые граждане, жадно впитывающие воззрения суверена, воспринимают «город русских моряков» совсем по-разному.
Для Кремля Севастополь всегда был символом несамостоятельности, подчиненного положения Украины. В этом состояла его первоначальная миссия, которой пришлось наспех искать замену.
И негативная фетишизация новых киевских властей была призвана, с одной стороны, вызвать нотки ущемленного чувства исторической справедливости у собственного народа, а с другой — создать дубль Украины («Новороссию»), для которой Севастополь продолжает оставаться примером практической реализации идеи «русского мира».
Общие бессознательные интенции россиян по поводу присоединения Крыма лучше всего выразилЕвгений Гришковец: «Справедливо, что в Севастополе сейчас стоит русский флот без аренды. Справедливо, что корабли НАТО там стоять не будут».
Таким образом, становится ясно, что на самом деле Россия хотела получить идеализированный вариант Крыма с центром в Севастополе, являющемся проводником общего духа и собирательным образом полуострова.
Однако власти ошиблись в расчетах примерно на 25 тысяч квадратных километров.