«Столетия алкоголизма и рабства – это так сразу не исправить»
Российские боевики на Донбассе znak.com Российские боевики на Донбассе Киев, Декабрь 08 (Новый Регион, Константин Зельфанов) – Интересное интервью вышло в «Знаке». Русский доброволец, из Екатеринбурга. Поехал сам. Воевал в «ЛНР». Участвовал в штурме 32-го блокпоста. Парень, в общем-то, с мозгами, не окончательный гоблин, все своими глазами видит, а все равно – полный набор телевизора в голове, – пишет в своем блоге на сайте «Эхо Москвы» военный журналист Аркадий Бабченко. – Кстати, набор баек – полностью из чеченской войны. Наемники, американцы, изнасилованные русские дети, вдесятером окружили блок-пост, подбили 22 танка, двести погибших в сутки, 150 тысяч за голову – абсолютно весь набор. Но если отодвинуть в сторону слухи, невладение информацией и откровенные байки, и оставить ядро, главное, что действительно имеет ценность, то интервью получается интересным. Там много чего интересного сказано. Судя по этому интервью, например, даже со всеми сносками на байки один черт получается, что в штурме 32-го блок-поста не принимал участие ни один доведенный до отчаяния шахтер. Только люди из России.
Вот зачем они туда поехали? Зачем штурмовали чужую армию на чужой земле, в операции, которой сами местные не участвуют? Телевизор, телевизор…
Собственно, ответ на этот вопрос – и есть самое главное в этом интервью. У русского человека от тоски, чернухи и безнадеги, которая его окружает и той беспросветности, в которой он живет, выхода только два – алкоголизм и война. Война не важно где, не важно с кем, не важно за что. А в 90% случаев война еще и совмещенная с алкоголизмом.
Ведь тот мужик, фотограф, который безногий теперь – он же воевать не против укропов поехал, и не за русских – ему эти русские и у себя дома-то сто раз не нужны, не то что где-то на Донбассе. Он поехал по той простой причине, что из своего Камышлова больше бы никогда никуда за всю свою жизнь и не уехал бы. Я служил в Камышловском районе, я знаю, какой это депрессивный регион. И те дни, когда ему оторвало ногу – до самой его смерти от цирроза – судя по всему, уже очень недалекой – будут лучшими в его жизни.
И в Чечне таких людей было дофигища. Просто дофигища. Кругом говно, смерть, живет в крысиной норе под обстрелом, месяцами солнца не видит, на роже уже пять сантиметров грязи, а – доволен. Спрашиваешь его – чего ты лыбишься, дурак? А он: слава Богу, в армию попал, хоть мир посмотрел. Когда бы я еще горы увидел?
И понимаешь, что да. Что в своей деревне где-нибудь под Липецком – никогда. Что эта крысиная дыра в Чечне – для него и вправду «посмотреть мир».
А жизнь его в этой деревне и так ни копейки не стоит. Столетия алкоголизма и рабства – это так сразу не исправить. Поэтому и на смерть и на увечья ему изначально плевать. И так и так подыхать, так хоть побывал где-то. Хоть на войне. Поучаствовал в чем-то. Хоть какие-то перемены в том депрессняке, который его окружает. Хоть что-то можно вспоминать.
Я все это видал и слыхал уже не раз. Именно в такой армии я и служил. И именно с такими контрактниками/добровольцами/казаками полгода в одном окопе просидел. И ничего с этим не поделаешь. И от этого становится реально страшно. Потому что понимаешь – в этой стране никогда не будет светло, хорошо и весело. Никогда. Как по мне – это главное, что есть в этом интервью. Вот эти штришки про продажу автомата своим же перед дембелем – они ж вообще до фига о чем говорят. Это же край. Понимаете? Край. Интервью то получилось не про Украину. И не про войну. Оно про Россию.
© HP2
© HP2