Амнистия Даниилу Константинову оказалась немногим лучше ложного обвинения
Чертановский суд Москвы амнистировал Даниила Константинова. Первоначально предъявленное обвинение в убийстве было переквалифицировано на хулиганство, после чего подсудимого приговорили к трем годам колонии-поселения и прямо в зале суда освободили по амнистии. Приговор, очевидно, является плодом компромисса, но следствием таких компромиссов станет дальнейшая деградация суда как института.
Не имея возможности точно восстановить картину произошедшего 3 декабря 2011 года в 19:20, когда на юге Москвы произошло убийство, в котором впоследствии был обвинен Константинов, мы не можем с уверенностью судить о произошедшем, однако перед нами и нет задачи заменять собой следствие, устанавливая обстоятельства преступления. Доступная информация, однако, позволяет судить о том, насколько следствие справилось со своей работой, предлагая суду вынести обвинительный приговор.
Казнить нельзя помиловать
Проблема, стоявшая перед судом, идеально описывается именно этим крылатым выражением, за тем исключением, что обвиняемому грозила все же не смертная казнь. Однако это обстоятельство не слишком смягчало ситуацию: суд должен был или вынести обвинительный приговор, признав Константинова виновным в убийстве на основании совершенно недостаточных доказательств, или оправдать его — и тогда, весьма вероятно, пришлось бы возбуждать новое уголовное дело уже по статье 299 УК РФ «Привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности». Вторая часть этой статьи карает именно за ложное обвинение в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления, предусматривая для излишне ретивых представителей следственных органов наказание от трех до десяти лет лишения свободы. Следует также учитывать, что результатом подобного дела стал бы неизбежный кадровый погром, который затронул бы всю линейку, вплоть до, возможно, очень высоких постов.
Первая попытка вынести приговор состоялась 26 декабря 2013 года, но обвинение не смогло убедить суд в своей правоте: дело отправили на доследование «в связи с допущенными нарушениями». Сам Константинов, задержанный еще 22 марта 2012 года, оставался под стражей. В общей сложности его заключение растянулось на 2,5 года, что, учитывая «вес» собранных следствием доказательств по делу, само по себе является абсурдом.
Впрочем, рассмотрим обстоятельства дела: гражданин России Даниил Константинов, 1984 года рождения, ранее не судимый, был обвинен в убийстве гражданина Темникова А.Н. Само обвинение формулировалось следующим образом: «в ходе ссоры, возникшей на почве личных неприязненных отношений, нанес гр.Темникову А.Н. множественные удары руками в область головы и тела, а затем, достав принадлежащий ему (Константинову) нож, причинил Темникову колото-резанные раны, т.е. совершил умышленные действия, причинившие смерть потерпевшему». Убийство, по версии следствия, произошло в подземном переходе у станции метро «Улица Академика Янгеля».
Позиция обвинения базируется на показаниях единственного свидетеля — товарища убитого, вора-рецидивиста Софронова, который заявил, что вечером 3 декабря 2011 года он и Темников находились в переходе, где к ним подошла группа неизвестных, один из которых ударом ножа убил Темникова. Сам Софронов в этой драке был ранен. Впоследствии Софронов опознал в Данииле Константинове убийцу Темникова.
Эта версия сталкивается с версией защиты, согласно которой Даниил Константинов вечером 3 декабря находился в противоположном конце Москвы, отмечая день рождения матери в ресторане «Дайкон» на проспекте Мира. На юридическом языке это называется алиби, которое в данном случае подтверждено рядом доказательств.
К ним относятся:
- показания жены Даниилы Константинова о том, что вечером, когда произошло убийство, они приобретали подарок для его матери, после чего отправились в ресторан, где оказались около 19:00 — за 20 минут до того времени, когда в противоположном конце Москвы был убит Темников;
- показания отца и матери Константинова и других свидетелей, находившихся в тот вечер на дне рождения;
- журнал заказов ресторана, где отмечен тот факт, что Даниил Константинов действительно заказывал столик на этот вечер;
- чек и показания продавщицы из магазина, где за час до похода в ресторан Константинов и его жена приобретали пароварку;
- дата и время снимков, сделанных с фотоаппарата матери Даниила Константинова (следствие не стало проводить соответствующую экспертизу и приобщать эти доказательства к делу, а впоследствии и вовсе фотоаппарат был «потерян»).
В соответствии с принципами презумпции невиновности, обязанность опровержения алиби лежит на стороне обвинения, и опровергнуто оно может быть только с помощью объективных доказательств наличия обвиняемого в это время в другом месте. Учитывая расстояние между проспектом Мира и улицей Академика Янгеля, Константинов должен был ехать туда либо на машине, либо на метро, однако камеры слежения в метро его присутствия на месте преступления не зафиксировали, а данные с камер системы «Поток» следствие поднимать не стало, возможно, потому что они скорее подтвердили бы наличие машины Константинова в тот день и в то время в районе проспекта Мира, а не близ улицы Академика Янгеля.
Таким образом, против подтвержденного показаниями свидетелей и проигнорированными следствием фотографиями алиби, обвинение имело показания единственного свидетеля, который в них постоянно путался, в том числе и в показаниях относительно внешности Константинова, который был им опознан как убийца Темникова. Какого-либо внятного мотива убийства, помимо якобы возникшей «внезапной ссоры», также не было предъявлено. Точно так же не был найден ни один из предполагаемых сообщников Константинова, а экспертиза биллинга его телефонных звонков не подтверждает того, что он встречался 3 декабря с кем-либо, кроме жены и родственников.
Суд как инструмент
При подобном балансе доказательств, дело должно было развалиться еще на стадии следствия, однако этого не произошло. Причиной того, что обвинение вообще дошло до судебной стадии, скорее всего, стала деятельность Даниила Константинова, который известен как политический активист с националистическими взглядами, участвовавший, среди прочего, в митингах «за честные выборы». По неоднократно высказывавшимся в прессе мнениям, причиной уголовного преследования стал отказ Константинова сотрудничать с милицией после того, как он был задержан на митинге вечером 5 декабря 2011 года.
Этот факт нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть, однако упорство следствия и обвинения в пробивании через суд дела со столь слабой доказательной базой говорит, сначала, о прямой заинтересованности в соответствующем приговоре, а затем — об отсутствии иного выхода: оправдание Константинова автоматически означало необходимость судить тех, кто более двух лет продержал человека в тюрьме по надуманному обвинению. Пока неизвестно, будет ли Даниил Константинов добиваться реабилитации — его отец Илья Константинов и адвокат Денис Зацепин сообщили «Ленте.ру», что соответствующее решение будет принято самим Даниилом, но если это произойдет, процесс имеет все шансы стать громким.
Переквалификация обвинения с убийства на хулиганство с последующей амнистией и освобождением подсудимого стала для суда единственной возможностью освободить человека, не вступая в острый конфликт со следствием, однако это решение, хотя и освобождает Константинова от неправосудного приговора за убийство, оставляет не слишком хорошее послевкусие: человек все равно признан виновным в том, чего он, судя по всему, не совершал, на основании недостаточных доказательств, исключительно по той причине, что его оправдание было для суда слишком рискованным с политической точки зрения.
Подобные явления остаются возможными в силу господствующей в России, в том числе и у многих представителей юридического сообщества, прежде всего в правоохранительных органах, невысказываемой точки зрения на суд и правосудие в целом как на вспомогательный механизм исполнительной власти. В этом подходе, однако, кроется серьезная ловушка. С одной стороны, действительно, расширяя возможности отдельных представителей власти по обеспечению своих политических, экономических и прочих интересов, он, с другой стороны, катастрофически подрывает саму основу функционирования государства, уничтожая доверие к суду и правоохранительной системе в целом.
Примером другого дела подобного рода может быть известное дело Сергея Аракчеева, дважды оправданного судом присяжных, но отправленного за решетку на 15 лет коллегией из трех профессиональных судей. В данном случае суд также не принял во внимание алиби подсудимого, и, по мнению многих наблюдателей, движущим мотивом «дела Аракчеева» стало стремление обеспечить лояльность руководства Чечни, открыто требовавшего осуждения офицеров (Сергея Аракчеева и его сослуживца Евгения Худякова), которых полагало виновными в убийстве мирных жителей.
Однако, цена подобного обеспечения лояльности политических элит, как в случае с делом Аракчеева, или попыток контролировать политическое поле, как в рассмотренном нами случае с делом Константинова, может оказаться непомерно высокой. В феврале 2014 года эту цену заплатила Украина: несамостоятельность суда и его готовность поддержать любые политически мотивированные решения власти стала одной из весомых причин падения режима Януковича.
Илья Крамник