Глава Центра Левады – о росте рейтинга Путина и национализма в России, и о реакции граждан на санкции

Виктор Васильев

15.09.2014 13:38

МОСКВА – Участники опросов в большинстве европейских стран, равно как и в США, не удовлетворены внешней политикой своего руководства – исключение составляет Россия. Таков один из выводов традиционного доклада Transatlantic Trends, представленного на днях в Московском Центре Карнеги. Transatlantic Trends – совместный проект Фонда Маршалла «Германия–США» и Compagnia di San Paolo, осуществляемый при дополнительной поддержке Barrow Cadbury Trust, Министерства иностранных дел Швеции и фонда Fundacion BBVA. (О презентации доклада в вашингтонской штаб-квартире Фонда Маршалла и комментарии заместителя госсекретаря США по делам Европы и Евразии Виктории Нуланд «Голос Америки» читайте здесь).

Характерно, что результаты российских социологических опросов также подтверждают: основная масса граждан сегодня, несмотря ни на что, одобряет внешний курс, проводимый Кремлем. За комментариями Русская служба «Голоса Америки» обратилась к директору Аналитического центра Юрия Левады, доктору философских наук Льву Гудкову.

Виктор Васильев: Лев Дмитриевич, в чем причина позиции большинства, одобряющего, если верить результатам последних соцопросов, действия руководства России в контексте украинского кризиса?

Лев Гудков: Прежде всего, если говорить о причинах нынешнего патриотического, националистического подъема или эйфории по воду присоединения Крыма, и не только, то мы имеем дело с незаконченным процессом осмысления распада СССР, с этой глубокой, непреходящей травмой, несмотря на произошедшую смену поколений. Страна переживает сильнейший комплекс национальной неполноценности и коллективное ощущение, что Россия просто утратила свой статус великой державы, а так считало в 1999 году примерно 74 процента против 14. И, вообще говоря, когда Путин только пришел к власти, общественное мнение ставило перед ним две главные проблемы: преодоление экономического кризиса и восстановление статуса супердержавы. Изживание комплекса национальной неполноценности является самым мощным объяснением происходящего.

В.В.: А не лукавят ли здесь социологи, так ли все обстоит в реальности?

Л.Г.: Безусловно, население поддерживает действия российского руководства, как бы к этому ни относиться. В ноябре-октябре (прошлого года – В.В.) рейтинг Путина был на самом низком уровне. Большинство довольно критически оценивало его деятельность. 47 процентов говорили, что не хотели бы видеть его на следующих выборах, а 61 процент заявляли, что они устали ждать от Путина выполнения обещаний. В этом смысле массовые демонстрации протесты были только верхушкой айсберга того огромного накопившегося недовольства, которое скрывалось за всем этим, хотя и не очень артикулировано. Это был очень серьезный процесс для легитимации режима. Проблемы коррупции, несправедливого распределения благ, проблема отказа от социальных обязательств – все это сильнейшим образом подрывало основание доверия и авторитета Путина и легитимность самой системы. Напомню, что коррупционные скандалы шли каждую неделю.

В.В.: Как это отражалось в цифрах опросов?

Л.Г.: В январе (2014 года – В.В.) только 28 процентов были готовы голосовать за Путина или поддержать его. Это была самая низкая точка доверия к нему. Крымская кампания и сопровождающая ее пропагандистская компания прошли под лозунгами: «Россия защищает своих, борется с украинским фашизмом», более поздний тезис –«возвращает исторически принадлежавшие ей земли, тем самым восстанавливая свой статус». Именно это были мотивы, которые дали фантастический рост рейтинга Путина.

С августа 2008 года шло систематическое падение доверия к нему. Пик его рейтинга пришелся на войну с Грузией, когда произошел националистический подъем. А с момента экономического кризиса начинается спад популярности президента. Даже Олимпиада и вся кампания, которая ее сопровождала, только приостановили это падение. Украинские же события не просто восстановили поддержку и доверие к власти, но и вывели их на исторически высший уровень.

В.В.: Какова здесь роль госпропаганды?

Л.Г.: Пропагандистская компания, которая сопровождает украинскую политику Москвы, характерна практически полным отключением альтернативных каналов информации. Не буду говорить о закрытии известных оппозиционных сайтов, телеканала «Дождь», смене руководства во многих информационных изданиях... В результате информационное поле в стране сузилось до минимума. Доминирует абсолютно единая интерпретация событий. И это очень важно для понимания всего происходящего, в том числе санкций и их характера. Нет альтернативной версии событий. Когда вам с утра до вечера по телевидению говорят о киевских карателях и нацистских бандитах, важен даже не сам отдельный информационный момент, а непрерывное повторение, что создает структуру общественного мнения.

В.В.: Как россияне относятся к введенным против России санкциям и ответным мерам Москвы?

Л.Г.: Ответные санкции, безусловно, поддерживают, и это хорошо укладывается в логику конфронтации и антизападничества. Западные санкции вызывают недоумение, возмущение и непонимание. Потому что людям невдомек, что за этим стоит. Прежде всего, они не понимают, что это не однократная риторика, а целый набор мер, эффект которых с течением времени будет усиливаться. Вначале на санкции очень тревожно отреагировали, был испуг. Потом все несколько успокоилось. К августу, когда начались первые ощутимые последствия санкций, забеспокоился в первую очередь городской средний класс. 25 процентов ощутили действие санкций на себе, на своем потреблении. Резко вырос страх перед инфляцией, что отметили 60 с лишним процентов. Но пока это все же не задевает слишком серьезно основную массу населения. Это беспокоит, бьет по доходам семье, однако сработает российский кураж. Думаю, чисто ситуативный момент. Где-нибудь к ноябрю инфляционный эффект скажется в полной степени, и это будет менять отношение к санкциям. Словом, они вызывают беспокойство, но это пока характерно только для наиболее продвинутых групп. Влияние санкций будет распространяться очень медленно и думаю, что лишь через несколько месяцев достигнет сознания. Тем не менее, первые признаки спада «мобилизационной волны» уже зафиксированы.