Сталинград во всем мире ассоциируется с лозунгом «Ни шагу назад!». С приказом Ставки №227. Со словами снайпера Василия Зайцева «За Волгой для нас земли нет». Сталинград – точка, откуда не отступают.
И если сегодня победит идея Валентины Матвиенко и Владимира Чурова провести в городе референдум на предмет его возможного переименования из Волгограда в Сталинград – это будет отлично. Потому что будет наконец проведена та самая черта, за которую отступать нельзя.
Можно любить или не любить Путина – принадлежность к числу его фанатов еще не делает вас врагом морали и сторонником бессудных расправ, хотя к нему хватает претензий по этой части. Можно по-разному относиться к либералам или ястребам. Но Сталин – не тот случай.
Сталин – такая концентрация зла, что тут никаких двусмысленностей быть не может. Если вы за переименование Волгограда в Сталинград – это не нужно выдавать за патриотизм, за стремление к исторической точности или уважение к защитникам города. Это откровенная любовь к Сталину и желание видеть его имя увековеченным на карте родины. Это желание поставить на карту родины его сапог.
Вы имеете полное право на это желание, кто бы спорил, но, выражая его, вы подписываетесь под делами Сталина, принимаете на себя ответственность за них, разделяете его принципы и его репутацию. Путин еще не делит страну на два враждующих лагеря. И Навальный не делит, и Кургинян, и даже Алла Пугачева. А вот Сталин – это да, это то, что надо. Тут уж придется определяться.
Переименование Волгограда в Сталинград – точка невозврата, после которой путинской власти, если она на это пойдет, придется забыть о репутации, в том числе международной. В этом тоже нет ничего катастрофического – жили мы и за железным занавесом, – но просто давайте определяться, сколько можно болтаться-то.
Всегда можно объединить общество, если этого действительно хотят; поставить на те имена, относительно которых в стране имеется консенсус, или поискать такие имена, если пока они не на слуху. Но как раз консенсус-то не нужен: они там – во главе, как видим, с Чуровым и Матвиенко – ведут к окончательному размежеванию. Но это прекрасный шаг, потому что всякая определенность лучше неопределенности; потому что Путин, каков он есть, еще не может вызвать поистине всенародного возмущения, а Сталин может. С ним все понятнее. И Путин, принявший на себя грехи и славу Сталина (если он, конечно, этого захочет, что не факт), убедится в простом факте: грехи прилипнут, а слава – нет.
Так оно всегда бывает с теми, кто реабилитирует великое зло: величие не копируется, а зло пристает.
Россия, в которой есть Сталинград, – это уже совсем не та Россия, что сегодня. Это страна, расколотая примерно пополам и лишенная всякой надежды на мирный выход из этого противостояния.
Теперь мы по крайней мере видим, кому этого хочется.