Александр Привалов
«Эксперт» №36 (913) 01 сен 2014, 00:00

В пятницу было объявлено, что президент Путин согласился с предложением Минэкономразвития создать некий «специальный механизм» то ли контроля над инфляцией, то ли выработки целей для такого контроля — в общем, некоего совещалища, где представители МЭР, Минфина и Центрального банка смогут договариваться о взаимно согласованных мерах денежно-кредитной политики. С одной стороны, новость может показаться несколько странной, поскольку такого рода механизм, конечно же, существует и прописан в действующих нормативных актах: так, закон «О Центральном банке» определяет, что ЦБ разрабатывает и проводит денежно-кредитную политику во взаимодействии с правительством; что представители Минфина и Минэкономразвития могут участвовать в заседаниях совета директоров ЦБ с правом совещательного голоса — и т. п. С другой же стороны, события идут так, словно три названных ведомства не слишком заботятся о единстве своих позиций. Идеальный тому пример был дан месяц назад, когда Банк России без консультаций с правительством — и явно вразрез с мнением профильных министерств — поднял ключевую ставку сразу на 50 базисных пунктов. Да и в последние недели согласия больше не стало: глава МЭР Улюкаев ведёт всё более смелые речи о смягчении ДКП; Минфин настаивает на сохранении (а по части налогов и заметном усилении) жёсткости; ЦБ в таких мелочах, как санкции, контрсанкции, удешевление рубля и введение налога с продаж, не видит достаточных оснований, чтобы не зажать инфляцию в ранее намеченном коридоре: нажмём посильнее, и всё у нас получится. Решение о создании дополнительного механизма согласований все стороны приветствуют, но из слов их видно, что каждый рассчитывает не столько внимательнее слушать остальных, сколько увеличить своё влияние на принимаемые ими решения. Много ли при таких предпосылках можно ожидать пользы от будущего механизма, вопрос гадательный.

Успех мог бы стать более вероятным, будь расхождения между, например, Банком России и Минэкономразвития предметом гласной дискуссии. Понятно, что в конце концов принципиальные решения по ДКП всё равно будут приняты за очень закрытыми дверями; из гласной дискуссии заинтересованные лица (то есть почти вся страна) хоть представили бы себе, какими аргументами решения продавливаются, — ясно же, что бравурное обсуждение узаконивающих эти решения актов в Госдуме нам ничего не прояснит. И ведь нельзя сказать, что дискуссии совсем нет; какая-то есть. К сожалению, статьи о своих замыслах пишет сейчас только Улюкаев, а Набиуллина и Силуанов статей не пишут. Но ведь каждый раз, когда Минфин или ЦБ нечто делают, газетчики volens nolens находят спикеров, порой и безымянных, кто излагает резоны этого «нечто», с резонами министра экономики не совпадающие. Это лучше чем ничего, но этого мало. Стороны не реагируют на доводы друг друга: один убеждённо говорит о круглом, другой о зелёном — добыть победу в таком споре заведомо нельзя. (Впрочем, возможно, спор и идёт именно таким манером как раз потому, что допускать нечиновную публику даже и в косвенные арбитры никому не охота.)

Улюкаев даже иногда берёт на себя труд изложить и оспорить доводы оппонента: «Уровень государственного долга сейчас крайне низкий — менее 11% ВВП. Консервативная позиция заключается в том, что мы безответственно расшатаем устойчивость бюджета его увеличением. При вложении большого объема инвестиций в реформирование институтов и жизненно важные отрасли инфляция вырастет, что приведёт к ухудшению кредитного рейтинга страны. Если упадёт кредитный рейтинг, то мы не сможем привлекать дешёвые деньги через западные финансовые инструменты. Но, с одной стороны, учитывая новые реалии, связанные с обострением геополитической ситуации, мы и не планируем этого в ближайшем времени. <…> С другой стороны, увеличение предельного уровня расходов бюджета может позволить при глубоком анализе его структуры провести её балансировку и направить ресурс на так называемые производительные статьи расходов». Однако инициативу министра не подхватывают: его партнёры нигде не ответят на процитированные выше аргументы. Просто в их речах о чём-то своём (о таргетировании инфляции, например) будет ясно читаться классическое: «Ни кроватей не дам, ни умывальников», — сам-де должен понимать почему.

Никто не хочет признать, что мантры, годами произносимые (а в последнее время уже и не произносимые — подразумеваемые) рулевыми нашей финансовой политики, послекрымская ситуация настоятельно требует если не прямо отвергнуть, то уж как минимум заново исследовать. А разумно ли в условиях уже действующих и сулимых в будущем секторальных санкций Запада столь неудержимое стремление к бездефицитному бюджету? а бюджетное правило разумно? а задирание базовых ставок? А борьба с инфляцией по-прежнему «понад усе» или всё-таки обнаружились проблемы поострее? Или люди думают, что новые условия — ненадолго и вскоре всё пойдёт по-прежнему? Тогда пусть объяснят, почему они так думают.

Открытой дискуссии не хватает не только по вопросам бюджетного правила и профицита; только что опубликовано открытое письмо президенту от участников финансового рынка против отмены накопительного компонента пенсий (см. «Последний вопль»1). Авторы письма не раз и не два высказывали свои доводы, но их так и не услышали. И когда теперь им говорят, что окончательное решение будет принято в середине сентября — через две недели! — и это решение «будет обсуждаться со всеми», они справедливо понимают это как издёвку. Обсуждение будет очень простое: соберут одно, много — два публичных совещания, после которых будут говорить: ну что, всех выслушали, решение принято. Примерно так же, как теперь уже начали говорить «решение принято» про скорое повышение налогов. Не революционеры какие, а Минэкономразвития своим новым макропрогнозом вполне доходчиво показывает: новые налоги фактически пришибут и инвестиции, и доходы граждан, и частное потребление, то есть с гарантией пресекут всякие надежды на экономический рост. Но дискуссии — не дозированного выпускания пара в присутствии начальства, а честного обмена аргументами — не было и нет и по этому поводу.