Крым, каким его не покажут федеральные каналы
В центральных газетах, в эфирах федеральных каналов Крым – полуостров счастья, жители которого все как один рады воссоединению с Россией. Вхождение в состав РФ действительно поддерживает подавляющее большинство, хотя все не так просто, как показывает «Первый канал». Есть и недовольные, и «украинские агенты», а местные власти не всегда работают слаженно. Корреспондент Znak.com Екатерина Винокурова, находящая в командировке в Крыму, посмотрела на «непарадную» жизнь новых регионов России.
- Привет, выручай, надо эти фуры с цыплятами срочно перевезти. Да, с ГАИ договорились, конвой организуем. Передвинуть их надо на ближайший паром, – за последние полчаса я начала прекрасно представлять участников курино-паромной драмы в лицах и переживаю за цыплячьи тела в двух фурах в Керчи не меньше, чем один из участников диалога – помощник первого вице-премьера Крыма Михаила Шеремета, Илья Киселев.
С Шереметом меня познакомил в марте другой его нынешний помощник, московский муниципальный депутат Владимир Гарначук, в дни подготовки к крымскому референдуму бросивший все дела и уехавший помогать крымской самообороне, которую в Симферополе собственно Шеремет и возглавлял. Сейчас Гарначук отсутствует. Портрет великого гитариста Джимми Пейджа на стене в кабинете помощников вице-премьера повесил именно он.
- Сейчас наши товарищи по ополчению ведь госдолжности занимают. Вот одного назначили руководить совхозом, он договорился об отправке в Россию партии цыплячьих тушек. Срок хранения – всего 30 часов, фуры загрузили, с паромом скоростным договорились. Грузовики приходят – а паром ушел на два часа раньше. В итоге ночью стали звонить Шеремету, искать возможность отправить цыплят в Россию, с утра я проблему решаю. В Керчи ведь на переправу очередь – просто так фура взять и пройти вперед не может… Конвой нужен – мало ли, люди будут возмущаться. А у цыплят счет на часы идет – если протухнут, совхоз понесет миллионные убытки, – поясняет мне предысторию крымских цыплят Киселев.
Несмотря на кажущуюся трагикомичность ситуации, транзит и очередь на переправе – проблема для Крыма серьезная. Аэропорт Симферополя еле справляется с нагрузкой, а грузы идут в основном через Керченский пролив. Крым сейчас абсолютно зависим от этих поставок, и теперь людям, которые в марте носили камуфляж и ловили «бандеровцев», приходится осваивать таможенные тонкости.
Бывшие ополченцы
Не все бывшие ополченцы, впрочем, заняли госдолжности – самооборона Крыма теперь обрела официальный статус дружинников и работает совместно с другими силовыми структурами для «поддержания правопорядка».
- То, что вы видели в марте, – были «короткие штанишки», из которых мы давно выросли, – усмехается статный усатый мужчина – Дмитрий Валентинович, «главный по тылу» в штабе Народного ополчения Симферополя. Еще до его пояснения становится понятно: он – бывший офицер спецслужб.
- Так в Крыму спокойно или нет?
- В Симферополе, Ялте, крупных городах спокойно. А так… Очень много тут на самом деле людей, работающих на украинские спецслужбы, которые постоянно собирают для них информацию. Мы таких выявляем, даже на пляжах дежурят наши люди. Как узнать военного, приехавшего под видом отдыхающего? У него характерный след от автомата на плечах. Попробуйте еще съездить в маленькие села, где живут крымские татары, – там до сих пор висят украинские флаги на домах… Например, близ Керчи есть такие.
Кстати, многие представители Народного ополчения в Крыму записались в партию «Единая Россия»1 и участвуют в грядущих 14 сентября выборах в Верховный совет республики.
Керчь
Заинтересовавшись судьбой фур с цыплятами, а заодно в поисках законспирированных украинских агентов, я решила съездить в Керчь. Небольшой малоэтажный уютный городок раскинулся посреди степи. У символа города – грифона – меня встречают представители керченского народного ополчения. Александр и Олег – высокие крепкие мужчины – ветераны… крымского «Беркута».
- Поехали к переправе, сами увидите ситуацию. Цыплята давно спасены и едут в Россию, лично сопровождали фуру, – улыбается Александр. – В Керчи наше ополчение помогает следить за порядком, в том числе на переправе. Рук ведь не хватает.
Александр давно вышел в отставку, но связи с бывшими коллегами по «Беркуту» никогда не терял.
- Для меня все началось 22 февраля, когда эти «бандеровцы» решили в Керчи провести митинг по поводу своей этой революции. Наши ребята там горели, парень из Евпатории погиб, а они решили тут свою «бандеровщину» разводить. И я понял – нет, так нельзя, за нами Россия. Она видна через пролив, деды наши воевали, и вот эта вся бандера в Керчи быть не может. Что я сделал? Позвонил однополчанам, позвонил нынешнему командиру «Беркута», мы же все знакомы, но керченского «Беркута» тут не было в те дни. Командир мне разрешил на складе взять дубинки, шлемы, щиты. И мы с ветеранами пошли на тот митинг, стали напротив них и начали кричать «Керчь – Россия! Фашизм не пройдет!», – вспоминает Александр. – А потом уже был наш митинг, и народу пришла тьма. Все нас поддержали – все наши семьи, друзья, сослуживцы…
- Конечно, мне было страшно, – предупреждает Александр мой следующий вопрос и смеется.
- Вы на тот день знали, что придут «вежливые люди»?
- Нет, конечно. Не знал. Если бы знали, мы бы вели себя… не так робко.
- Я тоже там был и понял, что пусть лучше меня физически не будет, чем будет вся эта украинизация. Керчь – русский город, – включается в разговор Олег. – Мы ничего не знали, на нас уголовные дела сразу завели за «угрозы», «сепаратизм» и так далее. Но начальник МВД оказался наш, свой мужик. Он позвонил Александру Николаевичу и сказал, что дела «потерялись». Несколько дней он прятался, его искали «бандеровцы», но не нашли. С Керчи ведь все началось. Интересно получилось – все время мы были вроде как на отшибе, а митинги за Россию первые провели, ну а сейчас вообще транспортная артерия.
За разговором мы подъезжаем к огромной очереди, змеей растянувшейся на восемь километров до паромной переправы.
В основном тут стоят легковые машины – едут домой возвращающиеся из отпусков, каждый десяток метров стоят люди в камуфляже или форме крымского Беркута.
Наконец, мы подъезжаем собственно к переправе. Вместо будок КПП – шатры, почему-то странно знакомого дизайна, ассоциирующиеся с каким-то давним событием, может быть вообще приснившимся.
- Это палатки из Сочи, нам их отдали, – поясняет Олег. И правда – вот она, знакомая расцветка, а на некоторых еще не до конца выцвел орнамент «снежинка».
Каждую машину досматривают офицеры в форме – просят открыть багажник, внимательно читают документы. После КПП, где производится таможенный досмотр, мы попадаем в зону ожидания посадки – тут торгуют сувенирами, есть кафе с Wi-Fi, стоят палатки с минеральной водой, свежей прессой и так далее.
- Сколько вы ждали, пока попали сюда? – спрашиваю я у полноватой блодинки в облегающих коротких шортах.
- 17 часов, мы каждый год ездим в Крым отдыхать. Но мы знали про очередь, хотя да, мы крайне недовольны, – выпаливает блондинка и присматривается к сувенирам.
- Вчера ночью приехали, сейчас пять вечера, – мужчина в тельняшке с татуировками сходится с ней в показаниях.
- Зато по вечерам тут прямо Казантип начинается. Женщины красятся, мужчины прихорашиваются и все гуляют вдоль очереди, – поясняет Олег.
Потом – снова пункт досмотра. У меня сканируют паспорт – говорят, были попытки сесть на паром без билетов.
- К месту посадки на паром я иду в сопровождении сотрудника МВД. Он поясняет, что строгость процедуры вызвана тем, что в Россию из Крыма рвутся люди, состоящие в федеральном розыске (России, не Украины). На стенах около последнего пункта досмотра – ориентировки, часть лиц уже вычеркнута.
- А зачем они в Россию едут? Логичнее же через Армянск или Джанкой на Украину бежать, – интересуюсь я.
- Я сам не понимаю, – усмехается полицейский.
Я вижу, как на паром заезжают сначала автобусы, потом – другие автомобили. Всего таких паромов в день уходит девять.
В одной из палаток со «снежинками» торгует арбузами коротко стриженый мужчина.
- Я – беженец, из Донецка. Мы с женой и двумя детьми уехали, я – последний. Захватил вещи, продал все… Велосипед дочкин жалко особенно – она на нем всего пару раз каталась, но как быть, если мы все потеряли? У меня в Донецке ресторан свой был, но тут, видишь, тоже бизнес начинаю1, – рассказывает беженец.
Кстати, вдоль очереди стоят и пункты сбора денег «на Новороссию».
Едут ли через Керчь ополченцы в Донецк? Да, едут. «Их сразу видно. Но они без оружия, конечно», – поясняют мне представители самообороны.
«Экстремисты»
И все-таки меня интересует деятельность ополчения не только по организации работы переправы.
- Неделю назад взяли тут группу украинских провокаторов. Мы же наблюдаем за очередью и увидели, что некие люди постоянно ходят вдоль нее и расспрашивают ожидающих о работе переправы. Подозрительные люди показались. Проверили документы – паспорта у всех украинские, не крымские. После беседы с правоохранительными органами сознались, что работали на СБУ, собирали сведения, – рассказывает Александр. Он добавляет, что былые сторонники партий «Свобода», «Удар», «Батькивщина» больше в Керчи не появляются. Их просто давно никто не видел – видимо, уехали.
Остались крымские татары. В селах на многих машинах можно увидеть их флажок, по цветам совпадающий с флагом Украины. На контакт они идут не очень охотно.
Джемиля, молодая женщина лет 30, торгует на трассе красным луком. Ее муж рядом торгует глиняными горшками.
- Вы рады, что Крым присоединился к России? – интересуюсь я.
Они говорят, что нет, не рады, были всегда против, и вся их деревня была против.
- Говорят, Киев ведет с крымскими татарами переговоры по возвращению на Украину, – отмечаю я.
- Мы верим Мустафе Джемилеву (один из лидеров крымских татар, теперь депортированный из Крыма на пять лет, активно выступавший против присоединения Крыма к РФ). Его несправедливо выгнали, что он сделал такого? Он просто был не согласен с Путиным, ну и что в этом такого? Если он опять призовет идти на границу выступать, мы пойдем.
Похожее отношение к России я встретила и в следующем крымско-татарском селе. На вопрос о присоединении Крыма тут вздыхают – русские, мол, захотели, а татары в референдуме не участвовали.
- Вы готовы к акциям протеста?
- К одиночным – нет, конечно. Мы привыкли действовать слаженно, через те же меджлисы. Сейчас большие проблемы начались по земле – вон, мы читали, что Россия грозит отобрать собственность, которую не успели оформить по украинским законам, но они не понимают, какая тут была правовая ситуация с землей до референдума. Если будут отбирать нашу землю, выйдем на акцию протеста, конечно, – говорит мне пожилая крымская татарка в одном из сел.
Все без исключения татары – владельцы малого бизнеса – жалуются на рост цен, на проблемы с украинскими покупателями и «сгоревшие» вклады в «Приват-банке», которые им едва ли удастся вернуть.
Недовольные новой властью все-таки есть, хотя пока они предпочитают отмолчаться.
В целом в Крыму пока относительно спокойно.