Россиянам запретили анонимный Wi-Fi. Теперь для подключения к интернету в кафе, метро или другом общественном месте пользователь должен будет указывать свои паспортные данные.

Постановление правительства, предполагающее такие изменения, напрямую следует из закона, который в 2014 году протолкнули депутаты во главе с председателем комитета Госдумы по безопасности и противодействию коррупции Ириной Яровой. Этот закон вошёл в пакет законопроектов, ужесточающих меры против терроризма. Таким образом постулируется, что запрет на анонимный Wi-Fi повысит безопасность россиян.

Журналист, общественный деятель и популярный блогер Антон Носик рассказал, что изменило постановление правительства о запрете бесплатного Wi-Fi, как оно демонстрирует двойные стандарты российских властей и какими мерами обеспечить свою безопасность.

— Есть страны и объекты повышенной террористической угрозы. Государство Израиль, небоскрёбы Нью-Йорка, аэропорты и подземка Лондона — да, это самые режимные места в мире. Но никто из тех, кто там отвечает за антитеррористическую безопасность, никогда не заикался о паспортизации пользователей Wi-Fi, ограничении точек доступа и так далее. Никогда. Эти нормы на бумаге действуют в КНР и на практике — с 1 июля 2010 года — в Республике Беларусь.

То есть это делается не там, где борются с террором, а это делается там, где предпринимаются символические усилия по запугиванию собственного населения и созданию у него ощущения, что Большой Брат следит за ним с утра до вечера. Это символический месседж нам. Для террориста это только подарок небесный, потому что ему объясняют подробно, какую именно слежку ему предлагается обойти. После того, как его предупредили, он её обходит за несколько минут.

Человек вводит в Google«российский паспорт», потом — картинки, получаются джипеги [графический формат JPEG] российских паспортов незнакомых людей. Распечатывают. С этим приходит в любой салон связи, покупает там сим-карту 4G (самую быструю), оставляет распечатанную из интернета ксерокопию документа — им большего не надо. Они эти данные переписывают и подшивают, как положено. Они продавцы, а не полицейские — у них нет доступа к базе МВД, чтобы проверить, что эти данные вообще имеют какое-то отношение к реальности. Соответственно, в кармане появляется точка публичного доступа Wi-Fi.

Террорист, которого предупредили, что придумали какую-то паспортизацию, на это ответит вот так, а законопослушный гражданин будет стучать зубами и оглядываться через плечо. И не дай бог что-то такое сказать, потому что ведь вычислят, придут — паспорт же остался.

Но вы поймите, что точек публичной раздачи Wi-Fi огромное количество. В их modus operandi, в их порядке работы вообще немыслимо установить дополнительный пункт паспортизации посетителей. Как вы себе представляете паспортизацию посетителей ресторанов, кафе, парков, аэропортов, вокзалов специально для нужд Wi-Fi? Это невозможно. Установить лишнюю стойку, чтобы поставить ксерокс, снимать копии с паспортов людей и выдавать распечатку с их персональным кодом доступа — это такое усложнение порядка раздачи Wi-Fi, по сравнению с которым значительно проще и эффективнее просто отказаться от раздачи Wi-Fi.

— Что нам делать после подписания этого постановления?

— Вы выходите в интернет на основании трёх договоров. Первый — это договор «Собеседника» с оператором связи «Собеседника», второй — ваш договор с мобильным оператором связи, третий — договор с домовым оператором кабельного ТВ. В случае ваших персональных договоров ваши паспортные данные уже сданы два раза и известны государству, и все ваши потоки с телефона и домашнего компьютера идентифицируемы. Кроме того, существуют норма Минсвязи, по которой «Собеседник» обязан отдавать в спецслужбы полную раскадровку того, кто у него за какой машиной сидит. Эта норма действует лет семь. Так что вы паспортизированы во всех ваших мгновениях интернет-доступа. Ничего не изменилось.

Если вы хотите сказать, что до сих пор вы ходили в интернет-кафе или зависали на станциях московского метрополитена, или в Парке Горького, или в аэропорту Шереметьево, чтобы подключиться к интернету, и вас не отслеживали — то я вам скажу вот что. Подойдите к алкашу у метро, дайте ему денег, попросите купить на свой паспорт Yota, положите эту Yota себе в карман, дайте ему ещё на бутылку — и всё, у вас будет подключение, по которому вас никак не отслеживают. Заведите через это подключение себе новый аккаунт на Google — не тот, про который следящие за вами люди знают, что он ваш, а новый, с нуля — и живите себе новой жизнью. Отправляйте вашу почту зашифрованной, чтобы тысячи лет уходили на расшифровку. Если вам важно, то всё это минутное дело.
— Руководитель департамента информационных технологий города Москвы Артём Ермолаев заявил: «К пунктам Wi-Fi в парках, метро, вузах, школах, больницах в городе Москва это относиться не будет. Пользуйтесь Wi-Fi и наслаждайтесь интернетом». Это заявление сбивает с толку.

— Это нормально. Когда у нас принимаются любые нормы, то у нас всегда есть три госчиновника, которые делают по этому поводу взаимоисключающие заявления. Ксензов говорит, мы закроем Twitter, а Медведев говорит, мы не закроем Twitter. [Прим. ред.: В мае 2014 года заместитель руководителя Федеральной службы по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций Максим Ксензов заявил, что его ведомство в течение нескольких минут может заблокировать Twitter или Facebook в России, за что потом получил выговор от премьера Дмитрия Медведева.]

А есть ещё третья версия, которая возникнет в голове у здравомыслящего человека, когда он прочитает тот закон, который комментировали Ксензов и Медведев. И эта третья версия говорит о том, что Ксензов, конечно, прав: закон написан таким образом, чтобы создать условия для закрытия Twitter. Ни для какой другой цели он не пригоден. Закон, который обязывает Twitter стучать в КГБ на президента Обаму, а за отказ предусматривает блокировку в 72 часа, естественно, направлен на блокировку Twitter. Это понятно, да? Что закон, предъявляющий к американским компаниям требования [работать] на российские спецслужбы против собственного государства, — это закон, направленный просто на то, чтобы создать невыносимые условия для работы этих компаний в России. Всё. Но Медведев — хотя Ксензов, замглавы Роскомнадзора, говорит об этом прямым текстом, что, конечно, этот закон обязывает нас закрыть Twitter, как такому не подчинится? — Медведев начинает ему выговоры объявлять. За что выговоры-то? Человек всего лишь правильно проинтерпретировал закон.
— Нам стоит ожидать подобных запретительных законов?

— Подобных чему? Это символическое действие. Это символическое действие, чтобы испортить вам с утра настроение. Чтобы обозначить, что за вами следят. У государства нет денег на лекарства, нет денег на пенсии, нет денег на сирот, но у государства есть деньги на то, чтобы паспортизировать всех пользователей бесплатного Wi-Fi. Это вам месседж: на слежку за вами деньги найдутся всегда. И деньги, и люди найдутся, чтобы за вами следить.

Но вы попробуйте следить за одним человеком — любым, — и вы поймёте, что у вас на расшифровку его деятельности всегда уходит больше времени, чем у него на деятельность. Потому что вы не знаете, что он сделает в следующую минуту, а он знает. Соответственно, чтобы следить за 143 миллионами россиян, нужно 143 миллиона шпиков. А их нет.

— Ну, наверное, следить собираются не за всеми, а только за преступниками.

— А как не следить и узнать, кто из всех преступник или нет?
— Это можно будет узнать после того, как человек совершит преступление.

— Даже после того, как он совершит преступление, всё равно — только если он не оставил визитную карточку на месте преступления — вам нужно следить за некоторым кругом подозреваемых лиц. Но в данном случае речь идёт о том, что в постановлении правительства не упомянута никакая противоправная деятельность как основание для этой слежки. Там не сказано, что надо ввести паспортизацию в местах, подозрительных на террористическую активность. Например, на предприятиях транспорта ввести паспортизацию.

Кстати сказать, банальная задача. Если вы поедете в Шанхай, то обнаружите, что все станции шанхайского метрополитена, перевозящего две Москвы в день, оборудованы рамками. Весь багаж проходит через просветку. Там нет такой давки, как у нас на «Выхино». Ввести повышенную безопасность в любой точке — это плёвое дело.

Последний теракт в аэропорту Лод [Международный аэропорт имени Бен-Гуриона в Израиле] был в 1972 году [30 мая погибли 28 человек]. Всё, прошло 42 года, ни одна сволочь не сбила, не угнала ни одного самолёта, улетающего из Израиля. При этом не то чтобы из Израиля долго или хлопотно вылетать. Все эти процедуры, осмысленно организованные, не отнимают никакого лишнего времени, кроме 10-минутного интервью. Ну да, на 10 минут больше. Но 42 года без терактов.

Так что когда хотят организовать меры безопасности, то их можно организовать необременительно. Но в деятельности нашего государства создать людям неудобство — это приоритет. Вы понимаете, что в аэропорту Бен-Гурион никаких рамок на входе нет? Аэропорт Кеннеди [в Нью-Йорке] — никаких рамок на входе нет. Никакие мобильники ты из карманов не выкладываешь, ключи не отцепляешь, мелочь не вытряхиваешь, часы не снимаешь, пояс не вытаскиваешь — просто входишь и выходишь. В любой американский аэропорт, в любой английский аэропорт. После всех терактов, которые там были.

— Но там высокоспециализированные секьюрити. Их обучить больших денег, наверное, стоит.

— Дешевле, чем поставить рамку. Дешевле, если факторизуете человеко-часы, которые тратятся в год на прохождение рамок. Человеко-часы россиян, которые стоят в очереди на вход в Шереметьево, Домодедово и Внуково... Единственная европейская страна, кроме России, где есть досмотр встречающих, провожающих и гуляющих при входе-выходе из аэропорта, — это Турция. Турция — это страна, общественной структурой которой предусмотрены большие штаты спецслужб. Для того чтобы занять эти большие штаты спецслужб, придумывается досмотр в аэропорту.

Когда был теракт, после которого нам жидкости запретили, он был предотвращён без всяких рамок, без досмотра багажа. Он был предотвращён на основании слежки за этими террористами, на основании сбора данных об их приготовлениях. Но эта слежка, конечно, не носила демонстративного характера: эта слежка, конечно, была тайной...
 
 
Ушаков Олег