2.1 Если хотите описать Славянск, то последнее, что может прийти на ум по состоянию на 24 июля – это словосочетания «гуманитарная катастрофа» и «зверства украинской армии». Время от времени встречаются серьезные разрушения жилых домов – отваленная стена от школы. Полностью разрушенный подъезд в пятиэтажке. В остальном – все отлично. Нельзя сказать, что город процветает. Но, кажется, он все равно не процветал никогда, «Вы в Небраске. Извините».
Мусорник на въезде в Семеновку. Мусор на замке!
2.2 Город плотно под контролем харьковских коммунальных служб. Харьковские скорые, харьковские электрослужбы, и так далее. Все оборванные провода электропередач перевешены, или по крайней мере подняты наверх, и там постепенно монтируются. Через недельку электроснабжение города будет полностью налажено везде, включая муниципальный электротранспорт.
2.3 Побывал на собрании местных керамистов, мелкого бизнеса. Ребята обеспечивают 20 тысяч рабочих мест в городе на 100 тысяч человек. Не сказать, чтобы этих ребят интересовала Украина или РФ. Ребят интересуют цены на электроэнергию. Не уверен пока, хорошо это или плохо.
2.4 Керамисты офонарели от новизны предложения «давайте создадим регионального дистрибьютора». Виталий уже поменялся со всеми телефонами и производители в напряжении ждут прогресса и внимания.
2.5 В гостинице до сих пор нет интернета. Поэтому вот эти истории пишу из одного из двух-трех рабочих пивняков. В нем есть вай-фай. Кормят не очень, но стараются изо всех сил. Это вообще лозунг Славянска – «пока не очень, но мы стараемся».
2.6 Съездили в Семеновку. Семеновку разрушали серьезно, изо всех сил. Там стояла та психбольница, из которой нам писал трогательные истории господин Жучковский. Оказывается, диспозиция была очень простая – боевики заехали в больничку, вывезли всех, кроме пары инвалидов, обстреляли ВСУ, получили в ответ нормальный артобстрел, и многократно описали с фотосвидетельствами зверства украинской армии.
2.7 Замечу отдельно, что в психбольнице Семеновки у боевиков базировалась куча народу, но при этом позиции в больнице не укреплены вообще. Более того – больница прямо смотрит на Карачун всеми окнами. И ни одной даже сетки на окне. Не укреплялась вообще. Больница была подставой в палестинском стиле – поглядите, как они, изверги, обстреливают больницу. Смотрите галерею.
2.8 Пока ходили вокруг Семеновки и больницы, разрушенных, в следах от осколков, между местными, которые собирают осколки фугасов, чтобы сдавать их на цветмет, много думал про Жучковского. Привет, Жучковский. Ты приехал к нам сюда строить «российский мир». Из-за тебя я теперь должен лазить по руинам и организовывать поставки лекарств в места, которые ты разрушил, людям, которых ты приехал смело защитить. Кажется, ты еще жив, но отстраивать все придется не тебе, а мне с бендеровцами и правосеками, которых ты не убил ни одного. Зато мирных из-за тебя полегло в избытке. В общем, иди-ка ты в жопу, Жучковский, Аника-воин православный багатур.
2.9 Зато видел места, которые боевики хотели оборонять. Когда хотели – тогда хотели. Эшелонированная оборона – тыщи мешков, километры окопов, постоянные укрепленные позиции, матрацы, следы от палаток, умывальники из пластиковых бутылок. Полевые молитвенники. Сокращенные, специально для этой ситуации.
Чашечки в укрепрайоне.
2.10 Оказывается, полукруглые бетонные стены с бойницей – это не продукт промышленного гения ополченцев. Это они, оказывается, строительные краны разбирают. Я-то думал, что они хотя бы что-то сами выдумали и создали, хотя бы это. А нет.
2.11 Почему бомбили завод «Зевс-керамика». Оказывается, там сначала прилетело в крышу и появилась удобная пробоина. Боевики приставили к пробоине миномет и начали из него колбасить. Разумеется, военные начали накрывать эту точку плотнейшим образом.
2.12 Повезло побывать на горе Карачун. Оказывается, это очень трудно, армия там еще стоит в огромных количествах, там полноценная база, полностью готовая к обороне и ожидающся атаки в любой момент. Майор, который нас вел, рассказал о наблюдателях противника, которые продолжают рекогносцировку каждую ночь.
2.13 Рухнувшая телевышка – это серьезное зрелище. Это производит впечатление. Говорят, её накрывали минами пару недель перед этим. Сначала сорвали тросы, которые её держали, потом долго бомбили грунт под одной из опор, грунт в итоге просел, и в один прекрасный день башня упала.
2.14 На Карачуне ловили много местных, которых посылали на разведку работать корректировщиками огня. Допрашивали просто – мешок на голову, облить бензином, поджечь солому рядом с ним. Он теряет сознание от ужаса. Оттащить в сторонку, полить водичкой, и уже потом спрашивать, как дела.
2.15 Позиции на горе Карачун не дают ощущения войны. Большая длинная игра – веселые ребята, собаки бегают, хорошие, упитанные (их из Киева привезли военные с собой). Ощущение войны давал наш гид. Веселый парень, ровным жизнерадостным тоном рассказывал интересные истории, развлекал, как мог. «А вот здесь я убил первого на этой войне человека. Он с крыши вот этого здания управлял беспилотником и думал, что мы его не видим, а у нас были ночные прицелы». «А вот здесь меня должны были убить. Пономарев обещал, что этой ночью нас всех убьют. И не соврал, на наши окопы была атака с трех направлений сразу, плюс артобстрел. Хорошо, что мы не пошли в эти окопы и сели чуть повыше, и в итоге накрыли боевиков, которые поперли проверять, как они нас убили». «А вот здесь жили командиры разведроты. Сначала убили одного, потом другого, потом третьего, потом уже никто не хотел на этот пост, нефартовый».
2.16 Отдельное замечание от нашего гида на Карачуне. «Не надо думать, что наши враги – неудачники и наркоманы. Нет, это умные и храбрые люди». И история релейтед. Мамка привозила девочек солдатикам. А еще они просили её привезти масло, колу, носки и прочие мелочи. Она привозила. Помогала, как могла. А еще сбрасывала, подъезжая, в темном месте человека в форме украинской армии. И он день-два ходил по Карачуну среди украинских военных. Оставлял маячки, писал расположение пушек, все такое. Потом она его забирала. А потом их всех убили.
2.17 Шестнадцать тысяч снарядов было выпущено украинской армией с Карачуна (вот я взял гильзу от одного из них). При этом Славянск не просто не разрушен – он практически не тронут войной. Как сказал наш гид – «мы очень тщательно прицеливались, чтобы не бить мирное население». Шестнадцать тысяч снарядов. Можно было заровнять в грунт весь Славянск. Каждый, кто расскажет про то, как украинская армия убивает свое население – пускай представит себе шестнадцать тысяч снарядов, которые упали на Славянск, и как нужно было постараться наводчикам, что теперь я в пивняке с вайфаем, а не в новом украинском Дрездене. Хотя боевики старались сделать именно что Дрезден.
2.18 Кажется, что стоит оставить Киев, и вы там совсем охреневаете без меня. Какая-то отставка правительства, какие-то слезы и сопли Яценюка. Постарайтесь не просрать страну до воскресенья, пожалуйста. Айлл би бэк, бл..ь.
2.19 Отдельный привет Жучковскому еще раз. Спасибо за минирование школ. Так поступают только настоящие русские люди и православные воины, сука. Блажен муж аще не иде на совет с нечестивыми. Поэтому отмазка «я не минировал» не работает. Ты минировал. Лично ты.
2.20 По сообщениям местного населения, «русский мир» — это сраный большевизм. Когда у тебя нет никаких прав — ни на жизнь, ни на частную собственность, ни на жилье, ни на что. Ополченцы как-то о тебе заботятся, а взамен могут в любой момент отобрать твою квартиру под пулеметную точку и им насрать на то, что с тобой будет. Интересное наблюдение. Оказывается, хоронить убитых на кладбище ополченцы не позволяли. Пока не смог определить, почему. Очень интересно.
2.21 Тем не менее, замечу, что самое страшное здание в Славянске — это огромное здание разрушенного завода. Выбитые окна, разваленная крыша, все такое. По дороге из Славянска на Семеновку. Не бомбилось ни разу ни одной из сторон за всю войну. Завод распилили местные еще в 90-е. Итог — славянцам не нужна война, чтобы разваливать свой город, они с этим справляются отлично и сами.
Александр Нойнец