Сергей Асланян - автоэксперт, Главный редактор AMSRUS

Петр Шкуматов: Мало кто у нас знает о том, что, например, отказ подуть в трубочку инспектора не является отказом от медицинского освидетельствования, а всего лишь основанием на то, чтобы направить вас к дипломированному врачу. Сейчас мы об этом и многом другом поговорим с замечательным человеком, автоэкспертом Сергеем Асланяном. Сергей, привет.

Сергей Асланян: Привет.


П. Шкуматов: У меня сразу первый вопрос. Вот у нас есть административное наказание. Довольно серьезное.

С. Асланян: А теперь уже совсем серьезное, потому что 30 тысяч – это не деньги только с позиции депутата. А на самом деле, по всей стране это годовой бюджет колхоза.

П. Шкуматов: Я бы сказал, что это очень хорошая зарплата для всей страны.

С. Асланян: Это мечта большого директора – иметь 30 тысяч.

П. Шкуматов: Абсолютно согласен. Так вот, не работает. И вместо того, чтобы депутаты задумались над тем, почему не работает, они говорят: «Наверное, все-таки мы их слабо хлещем». В предыдущем часе, когда мы обсуждали эвакуацию автомобилей, было несколько сообщений и даже звонок, в стиле садо-мазо. Над людьми издеваются, то есть не отдают им автомобиль, нет возможности оплатить карточкой, надо бегать туда-обратно за страховым плюсом… Около штраф-стоянок ставят диких собак, которые выискивают автомобилиста покалорийнее, которого можно сожрать.

С. Асланян: Под словом «собаки» ты подразумеваешь каких-то должностных лиц?

П. Шкуматов: Нет. В буквальном смысле собаки.

С. Асланян: Я понимаю. Конечно, собаки, кто же еще?

П. Шкуматов: (смеется) Стаи волков.

С. Асланян: Волки позорные, я понимаю.

П. Шкуматов: Да, и, тем не менее, человек говорит, что ведь все правильно, поскольку нарушил. И тут тоже возникает вопрос. Я сегодня связывался с ГИБДД и попросил информацию о том, сколько же таких негодяев в численном выражении, которые сначала попались пьяными, их лишили прав, а потом они опять попались пьяными.

С. Асланян: Неужели такая статистика появилась?
П. Шкуматов: Нет, такой статистики нет. Возникает вопрос к тебе, как к автоэксперту и человеку, который обладает широким жизненным кругозором. Почему принимаются такие серьезные решения, когда административное правонарушение приравнивается к уголовному? Это у нас впервые происходит. И никаких цифр, которые, скажем так, обосновывали бы это решение, просто не существует. Никто даже не запросил эти цифры в ГИБДД.

С. Асланян: Это не первое и не последнее решение или, по крайней мере, законопроект, который на уровне федеральном и на уровне Москвы изумляет своей нелогичностью и отсутствием какой бы то ни было статистической подоплеки. Если посмотреть, что происходит с карательными акциями против водителей в Москве, то это тоже абсолютный волюнтаризм, за которым не стоит ничего, кроме обычного правонарушения. На самом верху, когда Ликсутов с Собяниным изобретают внеправовые нормы отчуждения имущества, запрета на него.

Госдума, естественно, тоже сориентированная по тому же самому вектору, принимает какие угодно законы. Поэтому здесь нужно отмотать ленту истории на стартовую позицию. Посмотреть в принципе, почему подобная инициатива исходит не от какой-нибудь транспортной комиссии, а от комитета Госдумы по госстроительству?

П. Шкуматов: Это, кстати, хороший вопрос. А комитет по транспорту?

С. Асланян: В том-то и дело. Почему профильный комитет молчит, а по госстроительству и конституционному законодательству вдруг не в первый раз выступают с подобными инициативами. Причем уже два последних созыва происходят с того момента, как им стал руководить товарищ Плигин. И благодаря ему создана социальная категория людей, пораженных в своих гражданских правах, на которых не распространяется конституция – это водители.

Водители выведены из-под действия Конституции, в отношении них по ряду нарушений, например, не работает презумпция невиновности, а это базовый закон. И это придумал именно Плигин и его комитет проголосовал за это, введя поправку в наш закон. У нас нет равенства в зависимости от социального статуса и места проживания. Мы тоже на уровне Москвы и Санкт-Петербурга, как водители, лишены этого равенства, потому что у нас штрафы по Москве гораздо дороже, чем по всей остальной стране. Конституционный суд, как раз объяснил, что в данном случае подмена законности целесообразностью является правомерной.

П. Шкуматов: И является целесообразной.

С. Асланян: Да. Поэтому ничего удивительного нет в том, что этот самый же комитет выходит с предложением очередной драконовской меры, теперь уже уходя в сторону уголовного кодекса. Ответов на вопрос «Почему?», на самом деле, два. Первый: депутаты, естественно, все меряют по себе. Вот, например, у нас есть депутат Мизулина, и понятно, что с психикой у нее есть серьезные невыясненные отношения, и не зря уже психиатры сказали, что часть медицинских диагнозов скоро будет называться «синдром Мизулиной». Тем не менее, Госдума на полном серьезе обсуждает ее личные психиатрические проблемы на уровне законопроектов.

То есть они все меряют по себе, и, не имея статистики, полагают, что поскольку все вокруг воры. Интересно, на кого они посмотрели? Наверное, в зеркало. Они посмотрели, что все вокруг алкоголики.

П. Шкуматов: Пьют, садятся пьяными за руль.

С. Асланян: Да. И тем более, посмотри, кто у нас перед камерой на всю страну показывает, как они умеют с утра накатить по 0,5 пивка. Путин и Медведев показали, что в выходной день это абсолютно незазорно. Я, например, в своей жизни не пил пива.

П. Шкуматов: Они все-таки с водителями ездят.

С. Асланян: Минуточку. Я не пью. Мне это чуждо, я даже кефир не пью. Для меня это странно: начинать выходной день – субботу – с 0,5 пива.

П. Шкуматов: Вот сегодня я бы с удовольствием начал свой день с 0,5 пива, потому что вчера наши замечательные футболисты просто взяли и разрушили те немногие надежды, которые на них возлагались.

С. Асланян: Странно, что у тебя были надежды по футболу. То, во что играют наши, к футболу отношения не имеет. Так вот депутаты полагают, видимо, что все вокруг воры, казнокрады, алкоголики, тунеядцы и негодяи, поэтому их нужно пронять максимально жестокой мерой. Но эта жестокость ведь может быть совершенно разнонаправленной. А здесь жестокость сопряжена с максимальной выгодой для бюджета.

Дело в том, что поскольку в стране кризис, и не только из-за Крыма и Олимпиады, а в целом из-за последних 12-ти лет экономических реформ и событий, мы пришли к тому, что промышленности, как таковой, у нас нет. Инфляция, гвоздем прибитая к стенке, висит на уровне 6%, хотя Делягин заявил, что она порядка 40%, чем очень сильно напугал всех остальных.

На этом фоне понятно, что денег в бюджет взять неоткуда, а есть очень простой способ, который называется гоп-стоп. Ты выходишь на дорогу с топором и отбираешь столько, сколько тебе надо. У государства есть рычаг изъять деньги у людей, ничего не делая. Для того чтобы деньги пришли в бюджет, нужно, например, построить завод. А если ты облагаешь всех штрафом, создаешь ситуацию невыносимости всеобщей вины, значит, в эту сеть будут попадаться люди.

П. Шкуматов: Дополню немножко эти наблюдения. Дело в том, что от платных парковок за прошлый год было собрано 200 миллионов рублей. От штрафов за нарушения правил парковки и плюс скоростного режима, в городской бюджет Москвы было собрано более 7 миллиардов. И это только собрано. Мы знаем, что штрафы оплачиваются далеко не всеми людьми. Средняя статистика говорит о том, что оплачивается только один из двух штрафов.

А у меня есть данные, которые, к сожалению, не имеют подтверждения, что только пятый штраф за парковку оплачивается. То есть, тогда получается, что штрафов выписано условно на 35 миллиардов, а оплачено на 7. Получается, что запрещать гораздо выгоднее, нежели что-то создавать. Вот тут ты взял, сделал парковку и получил с нее три копейки, а еще и бегаешь за теми, кто листочками номера закрывает.

Зато наглым и циничным образом запретил парковку у ресторана, зная, что туда люди все равно будут приезжать, оставлять свои автомобили. Ты их сфотографировал и сообразно целесообразности, то есть презумпции виновности, которая действует в отношении водителей, выставил штраф, который кто-то, может быть, и оплатит.

С. Асланян: Именно так. И именно в последний год видно, что в казне совсем худо, поскольку к ряду административных правонарушений добавили еще и штрафы. Ведь раньше за пьянку за рулем, доказуема она или нет, тем не менее, человека просто лишали прав. А теперь еще и штраф 30 тысяч. То есть, лишают в любом случае, но еще и 30 тысяч. А за повтор – снова лишение, но еще и 50 тысяч.

П. Шкуматов: Может быть, все-таки это тяжелое нарушение? Ведь так нельзя: выпил и сел за руль.

С. Асланян: Говорить о том, нарушение это или нет, можно было бы в условиях не коррумпированной правоохранительной системы. Потому, что если у полицейского талант, то он, как известно, встречку припишет тому, кто даже не пристегнулся. У нас нет оснований доверять инспектору полиции.

П. Шкуматов: Не доверять.

С. Асланян: Это у суда нет оснований не доверять, а у меня нет оснований доверять инспектору. Нет ни малейшего основания доверять хотя бы потому, что задача любого инспектора, согласно закону о полиции, предотвращать правонарушение.


Пьянство за рулем. Цена вопроса в России измеряется уголовной ответственностью

П. Шкуматов: Интересно, кому вообще пришла в голову идея сравнять административное правонарушение, коим является тот случай, когда вы попались нетрезвым за рулем, но пока нет ничего, ни ДТП, ни каких-либо последствий, и уголовное. Сергей, ведь государство взяло и сказало: «Нам не нужны деньги, давайте мы вас будем сажать на два года?».

С. Асланян: Государство припугнуло, сказав: «Деньги мы у вас отберем по любому, но если что, то еще и посадим». Это всего-навсего инструмент для инспектора, в качестве совсем уже серьезной дубины, потому что по понятиям они разбираются и делят деньги, но если вдруг попался строптивый клиент, тогда ему и говорят, что сейчас посадят на два года. И после этого клиент с большим удовольствием продает машину, квартиру, родину, почку и еще что-нибудь.

П. Шкуматов: Почка, наверное, стоит дороже, чем два года тюрьмы. Но все-таки получается такая ситуация, что люди, которых за пьянку лишили прав, а таких людей у нас в России полмиллиона человек.

С. Асланян: Но мы не знаем причину. Мы не знаем, какой процент из этого количества людей праведно и неправедно лишен.

П. Шкуматов: Да, абсолютно точно. Ну, или неправедно не лишен, то есть людей, которых отпустили за взятку. Так или иначе, но судебных решений о лишении прав за пьянку выносится примерно полмиллиона в год. За два года – это уже миллион человек.

Среди этого миллиона ездят потенциальные уголовники. Я просто моделирую ситуацию: едет человек, ну, ошибся, выпил, лишили прав. Два года отходил пешком. Тут его останавливает инспектор где-нибудь в степи, и говорит: «Дорогой, мы знаем, что ты один раз уже попался. Год не прошел. Вот сейчас я сделаю тебя пьяным, просто возьму и напишу 0.35 или то, что ты отказался, а тебя возьмут и посадят. А потом бегай и доказывай, что ты не верблюд, или давай сюда пятерочку».

Вот такой наглый шантаж становится возможным благодаря этим поправкам. Насколько вероятна вся эта история, которую я описал? Уже такого гоп-стопа со стороны инспекторов в отношении того миллиона, которые начинают, можно сказать, новую жизнь после наказания?

С. Асланян: В социологии самая проходная тема по кандидатским диссертациям была – мотивация труда. Так вот выяснилось, что люди, которые идут в ГАИ, идут туда именно за нетрудовым доходом. Вот такая мотивация труда.

П. Шкуматов: Ну, еще и зарплату дают.

С. Асланян: Да, совершенно удивительно. Поэтому, отвечая на твой вопрос, вероятность того, что подобный сценарий повторится и станет реальностью, где-то процентов 90. Не станет реальностью он в одном случае: если рядом командир и нужно делиться с ним, либо если у тебя есть неприкасаемая бумажка «звонок друга» или еще какой-то вариант индульгенции, который, так уж и быть, твой материальный долг перекинет на следующего клиента, с которого возьмут в два конца.

П. Шкуматов: Получается, что на неправовые методы воздействия надо воздействовать тоже неправовыми способами. Мы, по сути, скатываемся в такую некую понятийную историю.

С. Асланян: Мы пребываем в понятийной ситуации и задача каждого водителя, который с большим изумлением только что для себя узнал, в том числе, параметры освидетельствования на состояние алкогольного опьянения, вернуть инспектора в правовое поле. Потому, что инспектор – это как раз тот человек, который пытается жить по понятиям, он ради этого и пришел в полицию. А наша задача не только почитать административный кодекс, но и приказ Минздрава по освидетельствованию, но и, в целом, любого инспектора ставить на место.

П. Шкуматов: Но ведь получается ситуация двоякая. Человек два года отходил пешком и тут он понимает, что еще в течение года ему, вроде бы, и можно ездить, вроде бы, права вернули, но в течение года любой инспектор, который остановит его на дороге, может просто взять и состряпать отказ от медицинского освидетельствования, а это уже будет уголовная стать.

В таком случае уже будет разбираться следственный комитет, главное следственное управление или просто следственное управление, это будет следователь, а ты уже пойди и доказывай. А тебя еще и могут посадить, допустим, на время проведения следствия, если ты можешь повлиять на свидетелей или убежать. То есть, в СИЗО можешь доказывать свою правоту.

С учетом того, что у нас уже и так миллион сидящих. Ну, почти миллион. Именно столько у нас сидит в тюрьмах. А с учетом того, что у нас миллион лишенцев, и кто-то из них начнет попадаться, то получается так, что количество людей в тюрьмах может резко вырасти. Причем вообще на ровном месте.

С. Асланян: Депутаты дают инспектору полиции еще один более весомый инструмент для шантажа. И больше ничего. Потому, что это никак не повлияет на поведение людей. Если в некоторых странах отрубают по сию пору руку за воровство, так и продолжают отрубать. Если в Эмиратах нарко-дилеров вешают по пятницам на площади, так виселицы не пустуют. Даже зная, что будет смертная казнь всего лишь за пакетик марихуаны, тем не менее, люди на это идут и потом висят на центральной площади.

Поэтому суровость наказания не имеет никакого отношения к профилактике. Если кто-то хочет всерьез повлиять на ситуацию в нашей стране, то начинать надо не с плахи и не с гильотины, а именно с того, о чем депутаты пока еще ни разу не подумали. От депутатов не было ни одного предложения по профилактике и вообще по человеческому обращению с населением. Ни одного предложения на эту тему, за все время работы Госдумы последних двух созывов, не прозвучало.

Причем ведь зампредседателя этого удивительного комитета по госстроительству и конституционному законодательству Лысаков, который раньше прикидывался другом автомобилистов, например, предложил такую чудовищную меру, как возить с собой личное дело, ту самую балльную систему, и талончик нарушений, когда инспектор, не имея компьютера в чистом поле, сразу понимает, на какой грани ты балансируешь. И тогда он имеет возможность развести тебя по любому правонарушению на любую сумму.

П. Шкуматов: Особенно, если ты профессиональный водитель. Мне дальнобойщики рассказывали чудовищные истории времен балльной системы. Их останавливали, а тогда еще не было камер, системы «поток», всех автоматизированных средств контроля. То есть сейчас инспектор на посту видит, что к нему приближается много денег – клиент, у которого не хватает 0,5 до лишения прав. Значит, что-то у него найдем.

С. Асланян: Огнетушитель.

П. Шкуматов: Конечно. За него как раз половина балла, а дальше лишение прав. Конечно, это полнейший бардак.

С. Асланян: Ты не понимаешь, это госстроительство.

П. Шкуматов: В том и дело, что когда сапоги начинают тачать пирожник, как меня учили в детстве, возникают какие-то ужасные вещи. То есть госстроительство должно заниматься госстроительством.

С. Асланян: А кто это? У нас Плигин прокурорский. Человек с юридическим образованием. И, тем не менее, он осмысленно уничтожает конституции. Может, в таком случае, действительно сапожника в Думу? Потому, что юрист-то не справился.

П. Шкуматов: Не знаю, Сергей. Впрочем, я думаю, что эту тему сейчас немного оставим, подождем, пока появятся какие-то подробности.

С. Асланян: Уголовные.

П. Шкуматов: Да, уголовные подробности. Я просто хочу предупредить тех, кого лишат прав за пьянку: ребята, два года плюс год. То есть реальное лишение прав на три года. Просто чтобы вас не посадили в тюрьму на ровном месте, потому что вы будете очень хлебным клиентом для тех людей, которые машут полосатыми палками на наших замечательных дорогах.
Сергей, хотел бы поговорить о страховании автомобилей. Только 25%, каждый четвертый человек в нашей стране, после того, как его страховая компания послала далеко и надолго, сказав, что не будет платить, идет в суд. Остальные ¾ утирают плевок, продолжают жить и кого-то ругать в сложившейся ситуации. Почему?

С. Асланян: Основной сценарий жизни большинства наших людей, особенно тех, которые слегка при деньгах и чуть-чуть при машинах, это дом-тапочки-телевизор. «Вы меня не трогайте, вы все гады, вы меня обидели». Ты по своей практике тоже знаешь, что к тебе довольно часто обращаются. Так же, как и ко мне. Довольно приличные с виду люди, и они говорят: «Я хороший, меня обидели. Вы за меня заступитесь. Почему вы за меня не заступаетесь? Я же хороший, меня несправедливо обидели. Вы же должны, вы – журналист, правозащитник».

А я всегда говорю: «Приходите ко мне в эфир, давайте обсудим это?». На что слышу ответ: «Да ну, что вы? Я же занят, да и как я…». Почему? Почему, когда тебе плюнули в лицо, ты вдруг считаешь необходимым срочно эвакуироваться поближе к пиву и дивану?

П. Шкуматов: Не знаю. Я обычно сейчас людей спрашиваю просто. Допустим, звонит мне человек и говорит: «Я попал в страшное ДТП, ужас, меня делают виноватым». А я говорю: «Видео с видеорегистратора есть?». А мне: «Ой, вы знаете, у меня не было двух тысяч рублей или тысячи, я не купил; он у меня лежал в бардачке и не был подключен. Я его обязательно куплю, но вы мне помогите».

Я просто понимаю, что это, на самом деле, карма такая. Вот человеку говорят, что ты живешь в ядовитых условиях. Дорога – это место, где тебя могут продать полосатой палочке за два года тюрьмы, где может кирпич какой-нибудь прилететь, или ДТП какое-то произойти. Видеорегистратор – это просто жизненно важное средство для того, чтобы ты мог потом доказать, что ты не виноват, и как было все на самом деле». И люди говорят, что им жалко было денег, но сейчас-то вот точно купят. Почему так?

С. Асланян: То же самое было до этого. Несколько лет тому назад, до изобретения видеорегистратора они так говорили в отношении страховки, в отношении любой той проблемы, которая их застигла. Люди никогда не собираются делать никаких упреждающих шагов из серии «ну, если бы я знал» или «ну, если бы я знал, что в конце жизни окажусь под забором, то, конечно же, пошел в институт, а так – я совершенно замечательно провел на диване время с пивом».

Люди инертны, они не хотят ничего делать. Конечно, с одной стороны – это не случайно, а с другой, опять-таки, – люди поставлены в ту ситуацию, в которой им позволено быть. Они не плохие и не хорошие. Они такие, какими им позволено быть. Если человеку позволено быть ханыгой, то он будет ханыгой. Если ты помнишь, у нас был период в советскую эпоху, когда даже не очень грамотные, тем не менее, считали необходимым иметь полное собрание сочинение кого-нибудь. Была мода на книги. Так или иначе, она в стране сформировалась – подписные издания.

П. Шкуматов: Да, я помню, мои родители подписывали.

С. Асланян: И люди стояли в очередях, сдавали макулатуру, потому что книга была элементом моды. Иногда – декора, но, тем не менее, это была книга. С тех пор, как переориентировали наше общество в совершенно другой стиль, и каждому позволили быть самим собой. Раньше даже пионерская организация, так или иначе, воспитывала людей, и говорила: «Двоечникам надо помогать, макулатуру надо сдавать». Сейчас такого нет. Иди и плыви, куда хочешь. И люди пошли по пути наименьшего сопротивления.

П. Шкуматов: Так, может, хлестать? Кстати, на сайте уважаемого Сергея Асланяна Amsrus.ru прошла такая новость, что в Ирландии будут сажать. Вот мы говорим, что у нас депутаты плохие, а вот в Ирландии есть такой handsfreelow. Местные депутаты на полном серьезе приняли решение, что если вы пользуетесь телефоном, то есть не обязательно по нему разговариваете, а, допустим, лазите в интернете, пишете сообщение, в общем, держите в руках, то в этом случае вам сначала будет штраф 1000 евро, во второй раз – 2000 евро.
Но если вы продолжаете сидеть в Facebook за рулем и дальше, то на третий раз это будет – 2000 евро и три месяца тюрьмы. Вот так хлещут законодатели Ирландии тех самых водителей, которые ездят и сидят за рулем в Facebook. Сергей, вот в Европе берут хлыст и не стесняются. А почему у нас вызывает такие вопросы та же эвакуация? Это же легкий вариант. У нас половина ездит с гаджетами, и даже не с одним. И пользуются ими постоянно. Это навигатор, Яндекс.Пробки и разговорчики на Яндекс.Картах. У нас бы уже давно вся Москва сидела в СИЗО и пробок не было.

С. Асланян: Начнем с ирландских законодателей. Мне кажется, что они что-то знают про свою полицию, так же, как и наши законодатели. Поэтому, когда где-то когда-то придумывается очередной подобный штраф, то сразу возникает ощущение полной непредвзятости и равенству всех перед законом, чего нет в нашей стране.

П. Шкуматов: Даже если бы у нас была ирландская полиция, и было бы абсолютное тотальное, стопроцентное равенство всех перед законом, то я, честно говорю, каюсь, езжу по GoogleMaps. На Яндекс.Навигатор я забил, потому что он врет, а Googleпоказывает пробки хорошо, поэтому я стал ездить по нему. Так или иначе, рано или поздно, я карту поправлю, нажимаю какие-то кнопочки.

С точки зрения абсолютного, стопроцентного беспристрастного правоприменения, я являюсь нарушителем, но, например, не понимаю, как ирландцы могут ездить без навигаторов. Я специально сегодня в интернете посмотрел на их дорожную сеть. С моего недолгого, но водительского взгляда и стажа, мне показалось, что ездить там без навигатора решительно невозможно. Этот закон они приняли, и на полном серьезе собираются его применять. Может быть, дискриминация водителей – это общемировая тенденция?

С. Асланян: Во-первых, нет. А во-вторых, чем всерьез отличается их правовая система от нашей, правоприменительной практики и глобального отличия власти там и власти здесь? В чем доблесть ирландского, американского полицейского? Особенно тех полицейских, которые живут в условиях прецедентного права. Доблесть в том, что именно он тебе разрешил. А у нас доблесть в том, как именно он тебе запретил, наказал и покарал. У нашего задача тебя унизить и обязательно растоптать. Их задача – тебе помочь и объяснить, как правильно сделать в следующий раз.

Сколько уже было случаев, когда ты едешь в Америке или, например, в Британии. И не со зла, особенно в Британии, где руль справа. Ты совершаешь какое-то правонарушение, хотя в силу того, что у тебя в голове просто по-другому схема проезда перекрестка заложена. Тебя останавливает полицейский и он, во-первых, разбирается в причинах правонарушения, а потом, понимая, что ты не со зла, говорит: «Вы нарушили, но я разрешаю вам сейчас завершить маневр. Пожалуйста, в следующий раз будьте внимательны». И это происходит регулярно, особенно с нашими и особенно за рубежом.

П. Шкуматов: Со мной такая же ситуация была в Румынии, когда я ехал по Карпатским горам, я случайно запутался, да еще и навигатор затормозил. В итоге я поехал сначала не туда, а потом оказалось, что надо направо. Там стоял полицейский, и в итоге я случайно выехал на встречку прямо перед ним. Он подошел и на английском, а я в Карпатских горах, в Румынии, напомню, нам сообщил, что мы неправы. Мы же ему рассказали, что мы не со зла, мы не виноваты, после чего он нас отпустил.

С. Асланян: А почему он вас к Дракуле, например, не отправил на многолетнюю экскурсию?

П. Шкуматов: Я тоже думал, что если бы мы были в условия Москвы, например, то, наверное, нас отправили на штраф-стоянку и держали бы там, пока мы не исправились. Но тут возникает еще один очень интересный момент. Опять же, вот по поводу этого ирландского закона. Я поискал и обнаружил, что огромное количество водителей в Ирландии, прям первые 3-4 страницы в Google были заполнены гневными отзывами водителей на разных языках, в разных фразах. В основном, там было слово на букву «F». Это такое английское слово, как наше на буку «Х».

С. Асланян: Слово скудоумное.

П. Шкуматов: Так вот это слово присутствовало практически в каждом посте и каждом мнении, которое было высказано по поводу это закона. По сути, им запретили пользоваться навигаторами и прочими вещами.

С. Асланян: Им запретили вертеть в руках.


Использование навигатора за рулем

П. Шкуматов: По сути, да. Но де-факто для того, чтобы тебе поправить карту или нажать на кнопочку в навигационной программе, тебе надо остановиться. При этом очень интересная ситуация. Местная ирландская полиция использует камеры для того, чтобы фиксировать все эти нарушения. То есть тысяча евро может тебе просто прийти за фотографию тебя, допустим, со смартфоном в руках. Некоторые доблестные ирландские водители даже размещали те фотографии, которые им прислали. Они были сделаны через боковое стекло, когда у них какой-то телефон или смартфон в руках.

Опять же, мы знаем опыт Лондона, где пьяных сажают на полгода, если ты второй раз попался или у тебя было совсем невменяемое алкогольное опьянение.

С. Асланян: А освидетельствование тоже в стаканчик происходит?

П. Шкуматов: Нет, не в стаканчик. Конечно же, там все по-другому. Но тут вопрос даже не в плоскости правоприменения или рабочей/нерабочей правоохранительной системы. Мы видим, как усиленно департамент транспорта внедряет велосипеды – на Бульварном кольце будет дорожка вместо парковки, Сергей Семенович Собянин катается на велосипеде, Максим Станиславович Ликсутов тоже на велосипеде.

С. Асланян: Он, кстати, очень любит в электричке ездить под охраной, пряча лицо в тамбуре от водителей, которые могут отрецензировать его деятельность по лицу.

П. Шкуматов: Так вот это пряма калька с Лондона. Мы это видим. Вот даже на фотографиях поменять голову и все будет то же самое.

С. Асланян: Охранники тоже на велосипедах?
П. Шкуматов: (смеется). Не знаю, они в кадр не попадают. Тут возникает вопрос в том, что это такая общеевропейская тенденция. Может, вы изучали? Я о увеличении наказания в адрес водителей за те или иные правонарушения, которые, на самом деле, кажутся совсем невинными?

С. Асланян: Мы не имеем никакого отношения к Европе. Мы тысячу лет находимся на границе с Европой, и Европой не стали по сию пору. Мы копируем от Европы только вершину айсберга. Потому что, в целом, у нас азиатский подход к уничтожению людей. Тем более, когда в Москву вторглись оккупанты – эти лимитчики из глухих деревень, названия которых произнести невозможно, а на карте и не сразу найдешь, поскольку и Ликсутов из деревни, и Собянин из маленькой деревни Няксимволь, которая на русский язык переводится как слово грязь.

Эти люди несут нам свое представление о том, во-первых, что такое Европа, а во-вторых, судя по всему, в формировании их мировоззрения деревня сыграла настолько серьезную роль, что они теперь нам рассказывают, насколько, например, некомфортно, когда мимо пешехода едет машина со скоростью более 40 км/ч… Поэтому нужно, чтобы все были пешеходами или велосипедистами. Мы должны спасти пешеходов. Я так понимаю, что Собянин по сию пору боится проезжающей машины. Видимо, у него в Няксимволе машин не было, потому испуг с детства. В общем, оленеводы боятся людей, автомобилей и всего, кроме санок и велосипедов.

П. Шкуматов: Велосипеды – всего лишь жалкая калька с того, что мы имеем в Европе. Там они применяются везде, где их можно применять, и не применяются там, где их нельзя применять.

С. Асланян: Там по климату велосипед может быть транспортом, а у нас – нет. В нашем случае велосипед можно использовать с мая по октябрь. И громоздить ради него какую-то отдельную дорогу – это абсолютное безумие. Это можно сделать только с точки зрения оккупанта назло местным.

П. Шкуматов: Так вот возникает вопрос. На Бульварном кольце будет велодорожка. Эта замечательная вещь приведет к тому, что парковочных мест там станет в два раза меньше. В первом часе моим гостем был ресторатор, который сообщил, что действительно рестораторам в центре Москвы стало хуже жить, а некоторые рестораны и вовсе будут вынуждены закрыться или переехать из-за того, что там просто нельзя запарковаться. Очевидно, что центр Москвы будет представлять собой какое-то зачищенное и стерилизованное место, если все планы Сергея Семеновича будут притворены в жизнь.

С. Асланян: Я так понимаю, что это те самые планы он реализует, которые нам показали на инаугурации нашего президента.

П. Шкуматов: Вероятно, да. Пустые улицы и люди, которые живут где-то в границах МКАД.

С. Асланян: Это Пхеньян. И людей, которых там…

П. Шкуматов: Да, но тут возникает очень странный момент. У нас погода не очень летная. Я на днях видел редкого велосипедиста, который ехал по общей дороге в каком-то плаще или куртке. Я видел его лицо и видел, в каком состоянии находится его верхняя одежда. Она вся была мокрой, забрызганной грязью и он сам, видимо, был не очень счастлив от того, что едет по оживленной улице в правом ряду. Во-первых, он и дышит всеми этими выхлопами плюс еще по лужам.

С. Асланян: Вот ты и увидел, как выглядит Европа с точки зрения Собянина. Вот именно так.

П. Шкуматов: Так вот очевидно, что любой здравомыслящий человек, который родился в Москве, вырос тут или хотя бы прожил тут какое-то время…

С. Асланян: Большая разница между этими понятиями.

П. Шкуматов: Длительное время прожил. Он понимает, что здесь не может быть такого, чтобы велосипедный транспорт использовался, как что-то серьезное, а не прогулочное. Может быть, это попытка? И депутаты с этим уголовным преследованием, которые копируют ирландцев. И наши московские власти, которые прям под кальку берут Лондон и все методы, которые были использованы там для борьбы с пробками. Которые, кстати, как я хочу вам сообщить, не увенчались успехом – пробки как были в Лондоне, так и остались. Что это? Это бессилие и отсутствие веры в то, что мы сами это можем сделать?

С. Асланян: Во-первых, прости, но нас никто не спрашивает, а во-вторых, приказов Путина расчистить центр никто не отменял. Он, может, уже и 30 раз передумал, только эти вот не знают. Тем более, нам постоянно пытаются устроить антагонизм между разными социальными группами людей, натравить велосипедистов на пешеходов, бабушки в автобусе должны ехать поперек потока автомобилистов. У нас люди должны постоянно грызться друг с другом для того, чтобы сверху находится кто-то, кто, так или иначе, будет разруливать все.

П. Шкуматов: Разводящий такой.

С. Асланян: Да, раздавать индульгенции. Не зря же, например, эта оккупационная власть, которая непонятно откуда взялась и вторглась в пределы нашего родного города, вдруг начала проводить инвентаризацию.

П. Шкуматов: За Собянина проголосовали.

С. Асланян: Я не нашел ни одного. Я регулярно спрашиваю людей, в том числе, и через свои эфиры. Позвоните мне кто-нибудь, кто проголосовал за Собянина. Пока никто не позвонил. Я не нашел.

П. Шкуматов: Мы собирали подписи за одного из кандидатов, и да, мы видели таких людей. К сожалению, очень много людей сообщали об этом. Причем с гордостью. Да, мы страдаем, мы теперь вынуждены отказаться от автомобиля или еще как-то, но мы голосовали, и будем голосовать за Собянина. Я поэтому и говорю, что это, может, какое-то садо-мазо?

С. Асланян: Люди, вторгшиеся в пределы Москвы, получившие здесь временное право управления, провели инвентаризацию стариков в центре Москвы для того, чтобы выдавать право на резидентную парковку. При этом по принципу презумпции виновности, потому что теперь произошло ужесточение мер. Здесь произошел, например, запрет на пикапы. То есть это внесудебное решение, запрещающее тебе право пользования имуществом. Это тоже антиконституционно.

Почему бы, например, в этой связи не провозгласить велосипед основной транспортной единицей города, тем более что, когда ты родился в маленькой деревне, ты помнишь, что до магазина ты добегал за пять минут. Особенно, если на улице -50. В конце концов, ты это делал на оленьей упряжке.

До сих пор в голову людей не помещается, что Москва чуть побольше по размеру, и невозможно ни в центре, ни на окраине при нашей очень низкой связанности улично-дорожной сети пытаться сделать дела на уровне домохозяйки – детский сад-школа-магазин – без автомобиля, поскольку на велосипеде ты это не сделаешь. И в центре ты тоже не сделаешь – банкомат-офис-книжный – у тебя не получится на велосипеде.

Видимо, эти люди никогда не читали книг. Потому что не знают, что делать в книжном. Во-вторых, не знают, что такое банкомат, и, в-третьих, они катаются на велосипеде, потому что прочитали об этом в книжке.

П. Шкуматов: Если резюмировать, то дело в том, что они как раз и являются активными пользователями автомобилей. У Максима Ликсутова, кажется, семь автомобилей.

С. Асланян: Не все в этой стране.

П. Шкуматов: Не так важно, главное, что семь. И Сергей Семенович тоже удачно перемещается на автомобиле, кстати, с мигалкой. Но вопрос остался открытым. Это копирование, обезьянничанье со стороны наших законодателей набирает ужасающие обороты. Причем копируют все, кому не лень. Там ужесточили – давайте мы сюда это утянем. В Амстердаме катаются на велосипедах, невзирая на климат – давайте будем кататься на велосипедах в Москве.

С. Асланян: Я не вижу здесь прямых параллелей с Европой. По крайней мере, с современной. Я вижу параллели с другим историческим пластом. Гауляйтер Украины Кох вел себя точно так же. Одним – запрещал, другим – запрещал, а сам – пользовался.

П. Шкуматов: Это стратегия известна: разделяй и властвуй. То есть то, что мы сейчас видим в Москве. Фуры против водителей, водители против велосипедистов, велосипедисты против пешеходы, а последние – против всех.

С. Асланян: Есть еще один элемент. Когда всех принуждают кататься на велосипедах, в том числе, в центре, это, на мой взгляд, еще и диверсия по здоровью. Потому, что все-таки в центре воздух не стерильный. Если ты на велике, то ты просто быстрее сдохнешь.

П. Шкуматов: Что ж, на этой замечательной ноте мы заканчиваем наш эфир. К сожалению, очень много вопросов подвисло в воздухе. И эти ужесточения необъяснимые, когда административные правонарушения приравниваются к уголовным, и попытки скопировать западный опыт всегда неуспешны. Мы еще со времен Петра I видим эти попытки сделать нашу жизнь более европейской за счет того, что мы просто копируем какие-то внешние признаки Европы.

На самом деле, по сути, мы остаемся теми же самыми людьми, которыми и были, но только теперь бороды сбрили. Конечно же, это не вызывает ничего, кроме таких, простых эмоций. Я очень надеюсь, что все-таки здравый смысл возобладает, и коренные москвичи не будут пересаживаться на велосипеды, особенно в грязевой сезон, который скоро начнется. Напоминаю, что у нас лето на дворе, но скоро уже август, а дальше уже и реагенты начнут сыпать… До встречи!