Интервью с вернувшимся из Донбасса новосибирским добровольцем — на Украину он приехал с бейсбольными битами, ножами и бронежилетами

 В Новосибирск из Украины вернулся доброволец, принимавший участие в событиях на Донбассе, которого украинский портал «Новый регион — Киев» назвал «боевиком ДНР». О его возвращении на прошлой неделе также сообщило новосибирское издание Sibkray.ru. Корреспондент НГС.НОВОСТИ встретился с этим человеком и из первых рук узнал, что тот делал на территории независимого государства, где сейчас идет, по сути, гражданская война, сколько за это получил денег и когда, по его мнению, закончатся там боевые действия.
Справка: Владислав Новый (настоящее имя — Александр Марчук) родился 4 июня 1992 года в Иркутске. Студент 2-го курса философского факультета НГУ, в настоящий момент отчислен за прогулы. Дважды уезжал добровольцем на Украину. Побывал в Крыму, Луганске и Одессе. Принимал участие в пророссийских митингах и столкновениях со сторонниками Майдана. Является членом партии Лимонова «Другая Россия».

Почему вы вернулись из Донбасса?

 Мне сказали, что я выполнил работу, которую должен был сделать, и могу возвращаться. Потом оказалось, что можно было и остаться, но я уже уехал. Был я в общей сложности там около 2,5 месяцев.

Кто вас туда послал? Какая-то политическая организация? «Другая Россия»?

Нет, не «Другая Россия». Я не могу афишировать этих людей… Изначально поехал добровольцем сам, но потом наша группа начала расползаться — кто-то остался служить в самообороне Крыма, кто-то вернулся обратно. И мы нашли выход на людей, которым были нужны наши услуги.

Когда первый раз оказались на Украине?

 Когда только закончился Майдан, где-то в середине-конце марта. Тогда мы попали в Крым, где начинался процесс формирования Крымской республики, и шла подготовка к референдуму.

Почему так легко оставили все и уехали туда, где идет война?

 Я вообще легок на подъем, много путешествовал автостопом. А второе — ощущение того, что могу понадобиться.

То есть дело не в адреналине или желании заработать?

 Зарабатывать там нечего. Финансово я ничего не приобрел, более того, пришлось залазить в свои деньги. А обратно вообще пришлось возвращаться без копейки в кармане автостопом, так как я умудрился потерять паспорт. Тем, кто хочет туда за длинным рублем, ехать не рекомендую. Если только на украинскую сторону. (Смеется.)

Не смущало, что ваша деятельность противоречила законодательству Украины? С точки зрения их закона, вы поехали заниматься преступной деятельностью.

 Это сложный вопрос. Надо понять, чья это юрисдикция… Сейчас люди заявили о том, что Украиной они уже не являются — Донецкая Народная республика, Луганская Народная республика, проект создания Харьковской, Одесской и т.д. Украинская сторона заявляет, что это террористы, сепаратисты… Может, это и так, но, с другой стороны, надо вспомнить, что с юридической точки зрения сама Украина является сепаратистским образованием от Советского Союза. Не были соблюдены процедуры выхода из Советского Союза, Беловежские соглашения были денонсированы с российской стороны в 96 году. Закон что дышло — куда повернешь, туда и вышло. Мне кажется, в таких вопросах надо руководствоваться не мертвой буквой права, а национальными интересами, как бы это пафосно ни звучало.

Вы не боялись, что вас могут убить?

 Естественно, боялся. Я вообще боюсь, что меня могут убить. Но можно просто выйти на улицу, и тебе на голову что-нибудь упадет. Я человек верующий, а в Библии все же написано, что если не будет на то воли Господней, то ничего с человеком не случится.

А то, что вам, верующему, пришлось бы убивать?

Могу привести опять же цитату: кажется, преподобный Исидор Пелусиот говорил: «Есть брань святая и мир хуже всякой брани»… Мне, к счастью, убивать не пришлось, и я никогда к этому не стремился, но если бы пришлось — что ж поделать…

Сложно ли было выехать из России и въехать в Украину? Что говорили на границе о цели прибытия?

 Въехать на Украину было сложно. Мы собирались ехать изначально группой не в Крым, куда попали, а в Донецк. Увы, произошла анекдотическая ситуация — билеты, которые нам купили, были на поезд в Ростов, что шел транзитом через Харьков. В результате в Харькове нас арестовали, так как мы везли полные сумки всяких интересных вещей, которые не прятали, так как не предполагали, что окажемся в этом городе. После суток разбирательств и угроз, что нас закопают и т.д., нас выслали обратно. В итоге мы поехали в Крым. Там нас на каждом российском блокпосте останавливали, обыскивали, расспрашивали, кто мы, куда едем, пробивали по базам… Мы честно все рассказывали, нас отпускали и желали удачи. А на украинской стороне на границе уже никого не было.

Что за «интересные вещи» у вас обнаружили в Харькове?

 Ничего незаконного, но дающее понимание, кто мы и куда едем — бронежилеты, бейсбольные биты, противогазы… Забрали то, что было запрещено к ввозу на территорию Украины: ножи, газовые баллончики, биты. Бронежилеты оставили.

В чем заключалась ваша деятельность?

 В Крыму часть людей записалась в ополчение, занимались патрулированием улиц и борьбой с диверсантами. Я и еще один товарищ занимались обеспечением безопасности референдума, собирали экзитпулы, следили за отсутствием провокаций, помогали информационно. В Одессе мы вышли на связь с местным сопротивлением, осуществляли помощь в трансляции информации между Москвой — той организацией, от которой меня отправили…

Это правительственная организация?

 Околоправительственная, скажем так, не завязанная напрямую. Это не «Молодая гвардия» и не «Единая Россия». У нас ведь довольно большое количество организаций, которые не являются оппозиционными, но и не являются строго поддерживающими власть…

В Одессе довелось и подраться, поучаствовать в массовых беспорядках — это было еще до 2 мая. Была массовая драка между Майданом и нами.

 Что меня поразило — какой-то злобы не наблюдалось, мы их, конечно, побили, выкинули с того места, где они заседали, но никому и в голову не приходило добивать кого-то — наоборот, осаживали в толпе наиболее яростных.

Вы «зачищали» какое-то учреждение?

 Нет, это был памятник Дюку — место, где собирался Майдан. Ситуация, как и всё, что там происходит, слегка пахла провокацией, я уверен, что там есть какое-то «второе дно», о котором лично я ничего не знаю. Представьте, два митинга в воскресенье проходили одновременно, и была зона — перекресток улиц, на котором два шествия просто сталкивались. Естественно, это привело к схватке. Несмотря на усилия милиции, которая старалась предотвратить столкновение с обеих сторон. Но по сравнению с тем, что там произошло 2 мая (поджог Дома профсоюзов и смерть нескольких сотен «антимайдановцев». — И.К.), меня там уже не было, не было никакого желания убить кого-то или покалечить. Все это напоминало народную забаву — кулачный бой, когда без злобы надо убрать противника. Без огнестрельного оружия. Я еще разговаривал с лидером Антимайдана за день до этого, он честно сказал, мол, единственно, чего они хотят — недопущение крови. В Одессе сильно развит одесский патриотизм, и люди действительно хотели, чтобы не было противостояний с убитыми. Но в результате приехали с Украины учить Одессу, и произошло 2 мая. Я уверен, что это были не местные — ни один одессит на такое не пошел бы. Подраться — да, но убивать…

Сколько было человек в столкновении тех двух шествий?

С нашей — 14 тыс., с их — 2–3 [тыс.]. Дрались, конечно, не все. Майдан мы в тот раз выбили от памятника Дюку.

За свою работу получали какую-нибудь зарплату?

 Зарплату не получали. Были деньги, которые были получены от различных российских организаций. Притом большинство даже не от организаций, а от частных лиц, которые представляли те или иные организации. Увы, я не получал разрешения говорить, кто именно. Кое-кто и из новосибирских политических деятелей нам помог. Деньги пошли на закупку билетов на проезд, оборудование и питание. В день на человека тратилось примерно 100 гривен (порядка 300 руб. — И.К.), но на Украине цены ниже. Хватало на один проезд на такси в день плюс еда — одно питание в столовой стоило 30–40 гривен. Не думаю, что кому-то платили большие деньги — были разговоры даже, что антимайдановский лагерь надо снимать, так как денег не хватало.

Много ли на Украине русских добровольцев?

 На мой взгляд, процентов 10 от общего количества людей, которые, так или иначе, участвуют в деятельности пророссийских сил.

А новосибирцев?

 Я знаю только тех, кто ездил со мной, — пятеро нас было. Это и студенты, и рабочие. Во вторую поездку из Новосибирска я был один.

Как пишут некоторые СМИ, такие добровольцы обычно заняты там строительством баррикад и выполнением различных мелких поручений…

 Это не так — каждый занимался тем, что он умеет. Если я умею заниматься информационной, пропагандистской работой, то я ею и занимался. У кого была военная специальность… Вот один новосибирец, знаю, уже принимает участие в боевых действиях. Строительством баррикад мы занимались всего один раз — помогали в Луганске. Но если тебе в данный момент нечем заниматься, то ты будешь заниматься тем, что тебя попросили сделать.

Профессиональных наемников, кто бы получал деньги, я не встречал. Знал одного бывшего наемника, но он точно так же приехал добровольцем и денег особых не получал. А послужной список у наемников один и тот же — Приднестровье, Босния и т.д.

 Слухи ходят, что на украинской стороне наемники получают большие деньги, но я не видел разнарядок. Поэтому не буду врать.

Некоторые СМИ вас окрестили алкоголиком…

 Им виднее…

С другой стороны, ведутся разговоры, что война на Украине с обеих сторон притягивает маргинальные личности. Что скажете?

 Ни один алкоголик бы там не задержался по одной причине — его бы быстро осадила местная самооборона, так как это ненужная картинка для вражеских СМИ. Говоря о маргинальных слоях населения… Там, конечно, нет, кроме как на руководящих должностях, профессоров и подобной публики. Просто потому, что профессорá обычно занимаются чем-то другим. Но я себя не считаю маргинальным членом общества. Хоть я и бывший студент, но надеюсь, что образование все же закончу… Если говорить об Одессе — там было много интеллигенции. Студенчество, пролетариат — гопников никто не напоминал. В Луганске — обычные мужики, рабочие, крестьяне. Я, например, был на одном из хуторов, который принадлежал члену тамошнего ополчения: коровничек стоит, свинарник, человек с женой попрощался и поехал…

Население на 100 % никогда не поддерживает ту или иную власть — так не бывает. Там, где были вы, как проявляли себя противники отделения Восточной Украины?

Крым действительно пророссийский регион, там противники России только татары, и то не все, а процентов 70, кто подконтролен Меджлису. Среди русских если и были, то, скорее, не противники, а негативно настроенные, которые сомневались и говорили, что меняем шило на мыло. В основном среди молодежи.

 Они считают, что были одни олигархи, а теперь придут другие. Но таких — меньшинство. Самый большой противороссийский митинг на территории Крыма, татарский, собрал 200 человек. В Одессе ситуация другая. Население там пророссийское, но настроено больше на федерализацию. Расклад такой: 25–27 % за независимость или присоединение к России, 17–18 % — за единую Украину, остальные — скорее пророссийские, но без фанатизма, хотели просто статуса русского языка и исключение пробандеровских настроений. В Луганске на тот момент, наверное, 10–20 % было противников независимости. Некоторые, как было известно, вели диверсионную деятельность, работали наводчиками.

Национальную гвардию и правительство Украины называют фашистами, но среди пророссийских добровольцев есть члены РНЕ, которых в России тоже называют фашистами. Нет ли в этом противоречия?

 В России все поставлено с ног на голову в плане политологических терминов. Известно, что эта терминология задана Западом — оттуда идет, кто есть левый, кто есть правый. У нас 70 лет был Советский Союз, который не являлся левым государством ни по одной из международных классификаций, но очень хотел этого, поэтому у нас здесь сильная каша. А термин «фашизм» у нас используется как жупел по отношению к тем, кто нам не нравится. И в России, и в Украине, безусловно, есть люди, кто придерживается идеологии фашизма или идеологии «третьего пути». Это одно из нормальных политологических явлений современного мира — попытка осуществлять модернизацию не на основе либеральных или левых принципов, а на основе принципов национальных… Очень многие организации берут нацистскую атрибутику не потому, что они нацисты, а потому, что нацизм стал жупелом — символом радикального нонконформизма.

То есть берут нацистскую символику, чтобы просто показаться страшными, показать свою силу?

 Именно так. Я против использования жупелов. Можно просто говорить, что на Украине есть люди, которые хотят строить свое национальное государство. Так получилось, что попытки их построения национального государства несовместимы с интересами русского населения — тех, кто составляет большую долю населения с другой культурой. Если есть в государстве борьба за господствующую национальную идентичность, то она всегда одна будет подавляться другой. Если бы власть взяли на Украине русские националисты и сидели бы в Киеве, то точно так же было бы грустно людям во Львове.

Если кто-то вслед за фашистами устраивает этнические чистки, то это плохо, за это мы не любим оригинальных фашистов. А если они просто придерживаются идей, которых в том числе придерживался Гитлер, не надо этого бояться.

Не могу не процитировать часть вашего поста из соцсети: «Если бы не усилия российских пропагандистов, потоки средств и оружия, добровольцев, активистов, агентов влияния и консультантов, то ничего бы не было. Митинги в Крыму и на юго-востоке разогнали бы даже без применения оружия». Уточните, о каких потоках средств и оружия, о каких агентах и консультантах идет речь?

 Один из агентов сидит перед вами. (Улыбается.) Если читать полностью пост, я хотел бы уточнить, что там речь идет не о том, что все было бы мирно, а о том, что не было бы той войны, которая сейчас происходит. Действительно, это так. Мы можем, конечно, предъявить себе то, что в каком-то смысле мы выступили здесь в роли определенного катализатора. Но я уверен, что были бы убийства пророссийских активистов, аресты и т.д. Но это не мы начали. Само наше правительство заявило, что оно пытается совершить консервативный поворот, чтобы защищать Россию как цивилизацию и отказаться от ввода в глобализованную систему современности… А про оружие… Вполне очевидно, что оружие, из которого сейчас сбиваются самолеты, все-таки нашли не на украинских складах. Но лично мне каналы поставки оружия неизвестны.

Вы гордитесь своей деятельностью на Донбассе? Внукам будете рассказывать об этом в старости?

 (Вздохнул.) Честно, сложно гордиться тем, что участвовал в войне между двумя братскими народами. Скорее, понимаешь, что другого выхода нет.

Какая судьба ждет добровольцев с их боевым опытом и жаждой участия в революциях по возвращении в Россию?

 Каждый будет заниматься тем, что ему ближе. У нас полно было добровольцев в современной России, кто прошел Приднестровье, Сербию, Грузию… Кто-то нашел свою нишу, кто-то не сумел, кто-то возвращался и вступал в революционные организации, кто-то — в проправительственные, кто-то становился профессиональным наемником, кто-то профессиональным авантюристом… Судьбы у всех разные.

Вы не ощущаете на себе пристальное внимание спецслужб?

 К моему удивлению, нет. И слава богу.

Война на Украине заканчивается или только начинается?

Война, увы, только начинается. Позиция, которую заняло наше правительство, у меня вызывает некоторое сомнение. Слегка подпитывать этот пожар… Путин заявил в свое время, что он будет поддерживать, если прольется русская кровь, если будет волеизъявление… Увы, этого не случилось.

 Боевики, какими бы ни были храбрецами, никогда не смогут победить армию. Они могут удерживать город, могут истощить армию и перевести все в затяжные бои, что сейчас и происходит, но мира не будет. Идеальный вариант был бы, чтобы Россия встала посредине и не занималась бы помощью одной или другой стороне, а тупо бы отстреливала особо горячие головы с обеих сторон. Но эти республики уже не будут в составе Украины.


Илья Калинин