Корреспонденту «Региональных вестей-Подмосковье» удалось встретиться с участником боевых действий на Юго-востоке Украины, воевавшем на стороне ДНР. Он один из тех россиян, которых «там нет». Оговоримся сразу, что условием опубликования данного интервью является отсутствие точных данных о численности участников и географии, поэтому цифры и названия будут выглядеть расплывчато.

– Как ты там оказался, что тебя подвигло к такому серьезному шагу – воевать с оружием в руках на территории другой страны?

– Я давно поддерживаю возможные связи с одним из казачьих войск, и когда атаман призвал приехать на сбор, то долго не думал – поехал. Понятно было сразу, что собирали не просто так, а в связи с событиями на Юго-востоке Украины, но толком не говорили, каким образом мы будем действовать и где. Первоначально было заявлено, что необходима помощь нашим действующим войскам на границе, что, в общем-то, было правдой.

– А сам что думал, когда ехал? Зачем тебе подвергать свою жизнь опасности?

– Я считал, и продолжаю считать, что русских там надо защищать. Конечно, патриотизм довольно быстро улетучился – охолонили реалии, но в целом мнение не изменилось. Там действительно много русских, и они реально хотят отделиться от Украины. Нет, конечно, не все хотят, и понятно, что там не одни русские, но всё же.

Там вообще два разных мира соединились в одном месте: кто-то воюет и занимает активную позицию (их меньшинство), а кто-то как будто не замечает войны. Вторая и первая части мало контактируют друг с другом. У одних блокпосты, разведка, засады, караулы, секреты, а у других – работа, школа, детские сады – мирная жизнь, короче. Странно очень это наблюдать было. Очень странно. То есть физически всё это перемешано и едино, но мирное население живет по-мирному, а воюющее – в состоянии войны, и разделяются два мира не стеной или забором, а исключительно невидимой психологической преградой.

– Как ты попал в Украину?

– Да без проблем особых. Сначала мы действительно охраняли границу. Я не знаю зачем, но со стороны Украины постоянно пытались перейти границу группы «правосеков». И в обратную сторону шли.

– Прямо-таки «правосеков»? Откуда столько тех самых «правосеков», что они и составляют большую часть Нацгвардии, и осуществляют диверсии, переходя через границу, и участвуют чуть ли не во всех операциях? У них же численность несколько сотен на всю страну…

– (…смеется…) Я понимаю, да. Их не так много, но всё же встречаются. Просто мы всю противостоящую сторону так называем. Не армия, не войска противника, а просто – «правосеки». Их там все так называют. Кстати, националисты других стран там тоже есть. Говорят, что польские, из Прибалтики… Был случай, удалось захватить двух москвичей. Оказалось, что из какого-то националистического движения. В Славянск отправили.

Так вот, мы действительно поучаствовали в пресечении попыток пересечения границы. Несколько раз были серьезные перестрелки.

Потом нам отдали приказ пересекать границу в заданной точке.

– Сколько вас было, каков состав, что за люди?

– Такие же казаки, в основном. Но были и отставные офицеры различных войск, отвоевавшие в своё время в Афганистане и Чечне. Группы по 5-10 человек из различных регионов России, география очень широкая. Всего нас в подразделении было несколько десятков. Схожие по составу группы направлялись в различные «горячие точки» и до нас, и после нас.

Перешли границу практически без оружия, но всё прошло спокойно. На той стороне нас встретили, вооружили и доставили на точку – один из населенных пунктов, находящийся где-то посередине между Донецком и Луганском. Наша задача была наладить оборону населенного пункта, что мы с успехом и исполнили. Местные силы, поддерживающие официальный Киев, покинули занятые позиции без боя, когда узнали, что наша группа на подходе.

Вот и пошло-поехало. Масштабных боевых действий, как в Славянске, у нас не было. По ночам постоянно постреливали снайперы, днем небольшие стычки. Там вообще война такая… она не совсем война: то «правосеки» нападут – постреляют, то мы вылазку сделаем, когда ситуация позволяет. От того, что серьезных боестолкновений не было, легче не становилось. Напряжение страшное, каждую секунду ты должен быть готов к бою.

– Какие еще были задачи?

– Во-первых, вооружить и обучить ополчение. Худо-бедно, но их там порядочно набралось. Чем мы и занимались. Оружия завезено очень много, до нас еще готовили. Да и при нас через границу постоянно возили, мы эти транспорты сопровождали на другие точки. Вооружение разное, не хватало только ПЗРК. Потом, правда, стало хуже с боеприпасами, поскольку перехватывали наш транспорт, но в целом недостатка не было.

Самое страшное там – отсутствие нормальной связи и координации. То есть все подразделения действуют обособленно. Очень много потерь от несогласованных действий, тупо по своим стреляют. Это, конечно, от отсутствия профессионалов в командовании – их там практически нет.

Опять же, когда война в Афгане была или в Чечне – там отличить своего от чужого очень просто, по внешности всё видно. Здесь не так. На вид – все славянского типа, разговаривают все на русском языке, что одна, что другая сторона. Поди определи…

– Как с местным населением общались?

– Да никак практически. В основном с представителями местных администраций рабочие моменты обсуждали, чтобы подвозили материалы для возведения укреплений и блокпостов, ну и по снабжению. Контакты минимизировали еще и потому, что никто точно не знает, кто там за, а кто против. Так можно где-то в гостях заночевать, и проснуться уже в СБУ где-нибудь. Не рисковали.

– Бойцы с Северного Кавказа были? Говорят, что из Чечни много приезжает.

– У нас не было их вообще, но в Славянске и других местах – да, есть. Мы же туда частенько мотались, видели. Сначала приезжали явно обычные добровольцы по нескольку человек, а вот потом были и серьезные ребята – скорее всего из действующих подразделений спецназа. Группы человек по 10. Действуют слаженно, в контакт не вступают, действуют самостоятельно. В основном по ночам работают, в общей массе в бой не вступают. Это всё, что про них знаю.

– Что дальше, как выбирались оттуда?

– В таком режиме мы провели месяц, подходили еще группы. Постоянно в караулах, постоянно в напряжении. Постепенно основной состав вымотался донельзя. Ведь всё приходилось делать самим, так как ополчение быстро обучить невозможно, а объем работ большой. Осуществлять оборону большого населенного пункта – не шутки, и надеяться приходилось только на себя.

Когда поняли, что реально сил нет, решили, что пора. Объяснили свою позицию и намерения. Никто нам не мешал. Просто на границе разоружились, и отряд в несколько сот человек спокойно перешел границу.

Признаться, мы были удивлены, что спокойно вышли. Изначально планировали прорываться с боями, так как знали, что «правосеки» усиливают контроль, да и из опыта тех, кто уже уходил, явственно было видно, что просто так выйти не дадут. До нас даже доходили слухи, что и российские пограничники никого не выпускают, но это оказалось только слухами. А вообще — повезло, видимо, просто.

– Вот ты говоришь, что немного изменились твои патриотические настроения. С чем это связано?

– На войне всегда отчетливо понимаешь, что кто-то играет в какие-то свои игры, а ты просто пешка. Кто-то, прикрываясь то ли идеями, то ли еще чем, пытается решать свои вопросы, причем с обеих сторон. А люди гибнут. И ты можешь погибнуть.

Всё совсем не так, как говорят по российскому ТВ. У нас там принимались российские каналы, и всё что я смотрел по ним – на 70% враньё. Ложь. Это отвратительно, что так преподносят информацию. Специально звонишь ребятам в зону, где якобы случился очередной «жуткий» инцидент, и оказывается, что было всё совсем не так.

И еще очень удивляло отношение командиров, которые возглавляют боевые действия. Они к людям относятся просто по-скотски. К нам – кто из России приехал воевать – еще хоть какое-то отношение нормальное, а вот к местным ополченцам… Они их вообще за людей не считают – так, расходный материал.

– Если еще раз позовут, то поедешь?

– В этот раз уже нет, наверное. А вообще – посмотрим.

– Какие прогнозы, чем там всё закончится?

– Если границу перекроют, то людей и боеприпасов брать будет негде. Тогда вопрос только времени. Иной расклад, если введут наши войска, но это не нам решать.

– Ну и последнее. Говорят, что вам там платили большие деньги, это так?

– О деньгах даже речи не было. Ни разу. Даже дорога туда и обратно за свой счет.