Рустам Джалилов
Почти половина россиян (48%) опасаются пыток, если окажутся в заключении, причем большинство опрошенных (82%) высказались за недвусмысленные и ясные законы, которые смогут стать заслоном против пыток. Таков результат опроса, проведенного в России по заказу Amnesty International в рамках всемирной кампании «Остановить пытки!». Однако парадокс заключается в том, что более трети респондентов (36%) при этом считают, что применение пыток в определённых обстоятельствах может быть оправдано.
По мнению правозащитников, бесчеловечное обращение с обвиняемыми и заключенными в России остается широко распространённой практикой. Причем пытки нередко используются для получения показаний. Виновные в причинении физических или нравственных страданий (именно так характеризуется пытка в Уголовном кодексе) полицейские крайне редко несут за это наказание, так как расследования ведутся структурами, в действительности не заинтересованными в искоренении этого зла.
Об этом и многом другом КАВПОЛИТУ рассказал председатель крупнейшей специализирующейся на этой проблеме российской неправительственной организации «Комитет против пыток», член Совета по правам человека и развитию гражданского общества при президенте РФ Игорь Каляпин.
- Игорь Александрович, как обстоит дело с применением пыток в различных регионах России? Нас, конечно, в первую очередь интересует Северный Кавказ. Каков, если можно так выразиться, рейтинг по применению пыток?
- Во-первых, хочу сразу оговорить, что наша организация работает только в 6 регионах РФ: Нижний Новгород, Башкортостан, Марий Эл, Оренбургская область, Чеченская республика. Два месяца назад мы начали работать еще и в Москве. Хотя, помимо этого, наш комитет постоянно общается с коллегами в нескольких регионах, в том числе и Северного Кавказа. Кроме Чечни, это Дагестан и Ингушетия.
- И что там за ситуация?
- В целом в центральной России, скажем так, ситуация примерно одинаковая. И что самое грустное, во всех регионах одинаково плохо работают те государственные органы, которые должны пытки пресекать и случаи их применения расследовать. Прежде всего, я имею в виду Следственный комитет.
Пытки, на самом деле, у нас не просто случаются, они широко распространены, и нет никаких оснований говорить, что есть какая-то положительная динамика. Мы не можем утверждать, что за их искоренение борются и со временем пытки прекратятся. Более того, инциденты с применением физического и иного насилия остаются, как правило, безнаказанными.
- Это даже по Москве?
- Да, даже по Москве. Дело в том, что те самые структуры Следственного комитета, куда направляются все жалобы и которые обязаны расследовать каждую жалобу на применение пыток, они, как правило, этого не делают. «Комитет против пыток», начиная с 2005 года, около 70 дел довел до суда, на сегодняшний день 111 сотрудников полиции осуждено. Но это лишь капля в море. Более того, пока мы пытались дотащить дела до суда, Следственный комитет по каким-то из них 5 раз, по каким-то 10 , а есть одно дело, по которому 23 раза выносил постановление об отказе или прекращении уголовного дела. Представьте себе, каковы шансы у человека, которого не поддерживает команда юристов, найти справедливость? Его шансы практически равны нулю.
- Из ваших слов можно сделать вывод, что физическое давление, пытки над потенциальными обвиняемыми сами по себе являются уже системой? Или все-таки не до такой степени?
- Как утверждает один уважаемый судья в отставке, который много лет занимался рассмотрением уголовных дел в Московской области, по его впечатлению, каждый третий подсудимый по уголовному делу подвергался пыткам.
- Ого, и это в относительно спокойном регионе?
- В Подмосковье
- А в каких органах чаще всего применяются пытки, и в связи с чем?
- Самое большое количество жалоб на сотрудников полиции, просто потому что полиция – это наиболее многочисленный орган, и естественно, что граждане с полицейскими сталкиваются чаще всего. На втором месте, это, конечно, жалобы из мест лишения свободы, жалобы на сотрудников УФСИН. Если говорить о полиции, конечно, в первую очередь там пытками принуждают к самооговору, «чистосердечному признанию». Когда полицейские задерживают какого-то гражданина, в отношении которого у них нет доказательств его вины, но есть мнение, что тот больше всего подходит на роль обвиняемого, и надо обеспечить пресловутые показатели по раскрываемости, то, как говорится на полицейском жаргоне, человека начинают «колоть». Как правило, пытки производят оперативные сотрудники. Так, из 111 вышеуказанных сотрудников полиции, привлеченных к уголовной ответственности, только один следователь. Обычно доказать причастность следователя к организации пыток, а тем паче осуществлению их, не удается. Но я полагаю, что следователи нередко прекрасно осведомлены о том, каким способом «добывают» доказательства.
- «Комитет против пыток», так же как и Amnesty International, отметили, что особой группой риска в вопросе пыток являются подозреваемые в участии в незаконных вооруженных формированиях на Северном Кавказе. Насколько оправданы данные опасения?
- Во-первых, обращу внимание на те факты, которые общеизвестны. Мы постоянно слышим информационные сообщения с Северного Кавказа, из Дагестана, реже из Чечни, Ингушетии, о том, что некие «террористы были уничтожены в ходе какой-то спецоперации». Но на каком основании в отношении людей, которых убили силовики, делается вывод, что они были террористами? Людей, пусть даже обоснованно подозреваемых в террористической деятельности, не задерживают, не арестовывают, с ними не проводится следственных действий, нет никакого судебного решения в отношении них, просто-напросто, как выражаются правоохранители, «ликвидируют» из-за того, что те будто бы сопротивление оказывают, то ли еще почему-то.
- Такие инциденты довольно многочисленны?
- Да, на Северном Кавказе это является каждодневной практикой. Не знаю, мне, наверное, силовики возразят, что боевиков невозможно было задержать, что их задержание было сопряжено с риском для жизни сотрудников правоохранительных органов. Возможно, что с военной точки зрения такие действия и оправданы. Но с точки зрения правопорядка в государстве такие действия совершенно недопустимы, ибо они являются убийством собственных граждан, которых просто заподозрили в чем-то, а вину их никто не удосужился доказать.
- Но в России официально нигде военных действий не ведется...
- Да, формально у нас военных действий нет. И в любом случае, извините, Кавказ – это наша территория, это наши граждане. И нельзя в мирное время такую практику применять к собственным гражданам. Тем более, это не какой-то единичный эксцесс, у нас убийства подозреваемых в терроризме постоянно повторяются на Северном Кавказе. Вместо того, чтобы людей задерживать и судить, их убивают. А потом нам предлагают на веру воспринять информацию о том, что они были боевиками. Я, к сожалению, совершенно точно знаю, что есть люди, которые не были боевиками. Но которых захватили и держали несколько месяцев в подвале для того, чтобы убить в качестве террориста во время вот такой спецоперации, а в действительности, спектакля, учиненного силовиками.
- Это реальный случай?
- Безусловно. Это похищение одного из наших подзащитных Ислама Умарпашаева из Чечни. Его дело расследуется уже четвертый год главным следственным управлением Следственного комитета РФ по Северокавказскому федеральному округу. Пока без особых успехов.
- Ряд наблюдателей высказывают мнение, что эту порочную практику с Кавказа могут перенести и на другие регионы? Например, на Татарстан. Что вы думаете об этом?
- Мы все живем в одной стране, правоохранительные органы не приколочены гвоздями к одному и тому же региону, сотрудники кочуют из региона в регион, на Северный Кавказ у нас постоянно ездят и сотрудники УФСИН, и сотрудники полиции, причем самых разных подразделений. И в Чечне, и в Дагестане находится громадная временная группировка прикомандированных работников МВД. Они там учатся не только применению пыток. К примеру, отряд ОМОН, вернувшийся из Чечни в Краснодарский край, устроил настоящую зачистку селения Макопсе на территории большого Сочи. Все потому, что двое их сослуживцев в гражданской одежде в пьяном виде на какой-то дискотеке подрались и были биты местными жителями. В итоге почти 40 человек, сотрудников ОМОНА, фактически по тревоге на служебном транспорте приехали в поселок и провели там самую настоящую зачистку. Они жестоко избили 20 с лишним человек, которые были признаны потерпевшими. Омоновцы действовали по схеме, по которой они привыкли действовать именно на Северном Кавказе. По принципу коллективной ответственности. То есть они били даже не тех, кто избил этих двоих пьяных сотрудников, они били всех. Виноват был весь поселок Макопсе.
- Что же можно сделать для исправления ситуации? Ведь на бумаге у нас законы существуют.
- Вы совершенно правы. У нас есть все. Начиная с конституции, и кончая должностной инструкцией сотрудника патрульно-постовой службы, везде все очень четко прописано, что можно и что нельзя. У нас государство строчит законы и нормативные акты со скоростью взбесившегося принтера. Вопрос совершенно в другом. У нас соблюдают не закон, а приказ начальства. Полицейские считают, что исполнять нужно те правила, за нарушение которых конкретно наказывают. Правило, за нарушение которого не наказывают, называется декларацией. Так, многие, думая, что за неисполнение Божьих законов накажут на том свете, на этом свете их декларируют, но не исполняют.
Полицейские прекрасно понимают, что если кого-то где-то привлекли, то это просто парню очень сильно не повезло. Вероятность получить наказание за пытки такая же, как получить сосулькой по голове.
Я считаю, что нужно обратить большее внимание не только на тех, кто непосредственно пытает, но и на тех, кто обеспечивает их безопасность, на тех, кто их «прикрывает».
- А кто их прикрывает?
-В частности, сотрудники следственного комитета. Они же выступают зачастую заказчиками этих пыток.
- Скажите, а общественность как-то может контролировать правоохранительные органы? Она может быть подключена к решению проблемы пыток?
- По моему мнению, общественное мнение в России является очень управляемым. У нас не общественное мнение влияет на государство и какие-то государственные структуры, а скорее, наоборот. «Комитет против пыток» в большей степени уделяет внимание работе с профессиональным сообществом и с журналистами. Наряду с этим, мы сами занимаемся расследованием конкретных дел и доведением их до суда.
- В чем все-таки причина «востребованности» пыток в правоохранительной системе?
- Я думаю, что в первую очередь это связано с ситуацией, когда наша власть находится отчасти в заложниках у полиции. Потому что начать какую-то радикальную, серьезную чистку в полиции означает для неё остаться беззащитной. У нас власть боится собственного народа, у нас власть чувствует нестабильность в стране, и возможно считает, что единственным гарантом ее безопасности является полиция и иные органы. Ей выгодно, что полиция, к примеру, готова выполнить любой приказ сверху.
<br> <br>