Майская трагедия в Одессе еще ждет своего беспристрастного следователя, который сумеет восстановить цепочку событий, приведших к кошмару на Куликовом поле, и назовет заказчиков и организаторов этого злодеяния.

Между тем, уже сейчас мы можем и должны назвать причины того, почему одесская трагедия стала возможной в принципе. Почему доселе мирный – относительно – город, где даже в лихую годину Евромайдана почти не было столкновений (события 19 февраля под ОГА – не в счет, там особый случай), превратился в арену ожесточенных уличных боев, а потом и леденящего кровь аутодафе?

То, что толчком всему была тщательно спланированная провокация, думаю, не вызывает ни у кого сомнений. Не буду сейчас гадать, кто автор сценария и режиссер-постановщик кровавого спектакля. Это, надеюсь, прояснит объективное следствие, если его, конечно, проведут.

Самое страшное, однако, — не злой умысел со стороны кукловодов, кто бы ими ни был, а то, что участники драмы с энтузиазмом начали воплощать его в жизнь, умерщвляя друг друга. И единственное объяснение, которое я нахожу, — готовность к насилию, социальная болезнь, которая все больше поражает украинское общество.

Насилие прочно вошло в наши политические реалии, стало почти легальным способом достижения цели. Неважно, кто был первым – Янукович с Захарченко или столичные повстанцы. Важен сам факт – у украинцев, выражаясь фигурально, «упала планка», они перестали бояться применять грубую силу против людей с другими взглядами. У них исчезли естественные страх и отвращение перед убийством. Даже массовым. Общество привыкло к десяткам трупов на Майдане и психологически готово принимать новые жертвы необъявленной гражданской войны.

Нервы участников массовых акций натянуты, и то, что раньше вызвало бы словесную перепалку, сейчас чревато поножовщиной и стрельбой. Баррикады в центре Одессы появились чуть ли не с первых секунд противостояния, когда еще не было ни убитых, ни раненых. Тогда же обе стороны начали разбирать брусчатку, причем делали это с явным знанием дела (я вот, например, понятия не имею, как можно превратить красивую мостовую в груду боеприпасов).

Вот эта готовность сторон к ведению боевых действий, к убийствам и стала главной причиной всего того, что случилось потом. И не надо убеждать себя, что убивали «приезжие» (о них говорят и те, и те) – «российские диверсанты», «бандиты из Приднестровья», «львовские правосеки» или «американские наемники». Нет, господа, убивали друг друга в основном одесситы, возможно даже учившиеся в одних школах, ходившие на одни пляжи, соседи по лестничной клетке. Это – правда, хоть и неприглядная.

Дело, впрочем, не только в привычке к насилию. Взаимная жестокость обусловлена и таким широко распространенным в конфликтных ситуациях явлением, как «дегуманизация противника». Это когда оппонента лишают человеческих качеств и наделяют самыми жуткими чертами, представляя cкотом, монстром, исчадьем ада. Отсюда все эти «ватники», «колорады», «майдауны»», «хохлопитеки» и «правосеки». Убить человека психологически не так просто, но если отказать ему в праве называться человеком и обозвать каким-нибудь «колорадом», то нравственный заслон как бы снимается. Кстати, сравнение недруга с насекомым встречается довольно часто. Скажем, в Руанде 1994 года принадлежащие хуту СМИ называли тутси «тараканами». Итог известен – от 500 тысяч до миллиона зверски убиенных.

К дегуманизации добавим отрицание субъектности. «Колорады», в представлении проукраински настроенных граждан, не могут действовать самостоятельно – их всегда направляет «рука Москвы». Соответственно, и у «майдаунов», по мнению сторонников федерализации, нет собственной воли – только воля ЦРУ и «гейропейцев».

Играет свою роль и явление «ложной угрозы», когда от противника ждут чего-то такого, на что он в действительности не способен, и соответственно реагируют. К примеру, одесские «ватники» просто обязаны были захватить здания органов власти и провозгласить независимую республику, хотя, на самом деле, таких планов у них не было, разговоры одни. От «правосеков» же все эти месяцы ждали убийств за русскую речь и прочих ужасов, хотя ничем криминальным они не отличились. Тем не менее, «майдановцы» шли в бой и поджигали Дом профсоюзов, считая, что защищают свою родину от сепаратистов, а «антимайдановцы» стреляли и швыряли «коктейли Молотова» в таких же одесситов, как они, пребывая в полной уверенности, что дают отпор «коричневой чуме».

Увы, после случившегося 2 мая эти психологические предпосылки, которые сами являются следствием низкого уровня политической культуры и в целом невежества, никуда не делись, более того, теперь в головах людей к ядреному коктейлю из комплексов и мифов добавилась жажда мести. О переговорах и компромиссе речь не шла и до Куликова поля, теперь же они и вовсе представляются фантастикой. Ненаучной.

Можно ли избежать дальнейшего кровопролития? Думаю, что можно, хотя и непросто. Должна по-настоящему вмешаться государственная власть (да, я знаю, что кукловоды могут заседать где-то в Киеве), должны перестать нагнетать и приступить к диалогу политики. А самое главное – рядовые бойцы этой войны должны отбросить предрассудки и начать видеть друг в друге прежде всего людей, а уж потом политических оппонентов.

В противном случае убийства будут продолжаться до тех пор, пока одна сторона физически не уничтожит другую или же обе не падут жертвами социального катаклизма.

Третьего, как говорится, не дано.

И напоследок. Произошедшее 2 мая – первое после знаменитого январского восстания почти столетней давности гражданское столкновение с человеческими жертвами в Одессе. И очень символично, что трагедия развернулась на Куликовом поле – напротив братской могилы погибших в январе 1918-го и в месте последнего упокоения заключенных старой городской тюрьмы, в том числе террористов из «Народной воли» — Ковальского, Лизогуба, Халтурина.

Страшное место…