Надо свыкнуться с мыслью о том, что Украина в том виде, в каком мы привыкли ее видеть в течение последних двадцати лет, перестала существовать. Украинская государственность, скорее всего, возродится в иное время, в других границах и с новым политическим содержанием. Для этого должны сформироваться условия, которых сегодня нет, и которые, по всей вероятности, появятся нескоро. С одной стороны, в самой Украине должны появиться элиты, не связанные ни идеологически, ни организационно с теми кланами, которые привели страну к экономическому и политическому банкротству. С другой стороны, во внешнеполитической «битве за Украину» должна наступить какая-то пауза. Рассвет Украины парадоксальным образом зависит теперь от заката России. Аннексия Крыма – это не локальный конфликт, и у этой проблемы нет частного решения. Выход из этого кризиса будет связан с переформатированием всего существующего мироустройства. Крымом исторически закончился XX век.

Вторая империалистическая

Россия и Европа (в широком смысле – Запад) находятся сегодня в состоянии войны друг с другом. Это реальность, которую надо осознать и которую не должно замутнять видимое отсутствие боевых действий. Последнее - всего лишь дань ядерной эпохе, делающей невозможной глобальную войну в тех формах, в которых мы привыкли ее до сих пор видеть. Однако обе стороны находятся в состоянии полной мобилизации, и целью их политики по отношению друг к другу является, в конечном счете, уничтожение противника. То, что раньше было совсем неочевидным, сегодня декларируется почти открыто.

По своей природе эта война ближе к Первой мировой (империалистической), чем ко Второй мировой с ее ярко выраженным идеологическим противостоянием либерализма, фашизма и коммунизма. Конечно, идеологический конфликт присутствует и в нынешнем столкновении России и Запада. Кремль все откровеннее заявляет об отрицании западных либеральных ценностей, а Запад пытается настойчиво продвинуть свои ценности за пределы их привычной среды обитания. Но все-таки сегодня интересы доминируют над идеями, и борьба за Украину носит отчетливый привкус дележа сфер влияния между империалистическими центрами силы. В этом противостоянии архаичный, «дополитический» национализм России схлестнулся с постмодернистским, «сублимированным» национализмом Запада.

В том, что касается России, все выглядит даже проще, поскольку никто в Кремле особо и не скрывает, что целью современной внешней политики российского правительства является восстановление Российской империи в насколько это возможно приближенных к историческому максимуму границах. Отказавшись, по сути, от идеи строительства национального государства в том смысле, который этому процессу придается, начиная с эпохи европейского Нового времени, Россия вернулась к обычной для себя практике решения внутренних проблем за счет их экспорта «вовне», то есть за счет экспансии и захвата новых территорий. Война является для современной России не эксцессом, а универсальным и абсолютно допустимым инструментом разрешения конфликтных ситуаций.

Анекдотичность ситуации состоит в том, что, действуя подобным образом, Россия фактически лишь пародирует политические практики Запада, которые он применял (и применяет) как по отношению к самой России, так и по отношению ко многим другим странам на протяжении последних двадцати лет. Идеология современного Запада вырождается в «либеральный фундаментализм», который имеет весьма опосредствованное отношение к своей исторической основе. Скорее он является механистическим придатком сублимированного «постмодернистского» западного империализма. Политический рационализм Запада трансформировался в ханжескую политкорректность, под прикрытием которой объединенная западная бюрократия продвигала свои интересы на территориях, высвобождаемых из-под советского влияния.

Запад, опираясь на свое экономическое и технологическое превосходство, в течение многих лет весьма успешно теснил Россию на этой площадке, включая Украину, оставаясь формально (но именно только формально) в пределах действующих международных правил. Но, в конце концов, загнанная в тупик Россия прибегла к испытанному историческому средству – наплевала на все международные правовые нормы и предъявила голую силу как единственный имеющий значение аргумент в споре. Тем самым она тайную войну сделала явной, но не более того. Этим шагом Россия открыла ящик Пандоры, из которого вылетели «угрозы», жертвой которых когда-то она сама же и станет. Но еще раньше жертвой станет Украина.

Раздел Украины

Украина – это Польша XXI века. Просто буферная зона между Россией и Западом сместилась на восток. Ничего хорошего Украину в связи с этим не ждет. Предложение Москвы провести переговоры по Украине в «четырехстороннем формате» с участием в них помимо правительства Украины представителей сепаратистов из восточных регионов лишь подтверждает нацеленность России на раздел Украины в качестве компромисса в ее отношениях с Западом. Похоже, для Украины, как и для Польши в XVIII веке, наступают тяжелые времена. Украинскому национальному государству выпало появиться на свет в ненужном месте и в ненужное время. Ему предстоит стать разменной монетой в торге России с Западом.

Много сказано и написано об агрессии России по отношению к Украине (которая, безусловно, не ограничивается Крымом). Однако мало говорится и пишется о том, почему эта агрессия оказалась настолько успешной. Все предыдущие годы Украина своей внутренней и внешней политикой провоцировала эту агрессию и облегчала задачу потенциального агрессора. Если национализм России продолжает оставаться архаичным, а национализм Запада приобрел «постмодернистские» черты, то украинский национализм оказался инфантильным. Украина двадцать лет сидела на пустой цистерне с бензином, бросая спички в припарковавшийся рядом полный бензовоз.

Так же, как и Россия, Украина не смогла создать дееспособное государство после краха советской империи. По размаху коррупции украинская государственность, пожалуй, даже превзошла российскую действительность. Но, в отличие от России, опирающейся на спасительную нефтегазовую подушку, Украина не могла себе такого государства дозволить. Что позволено владеющему «Газпромом», не позволено владеющему «Нафтогазом». Украине коррупция оказалась не по карману, и она превратилась в государство-банкрот. В этом плачевном состоянии ей и пришлось вступить в войну с Россией.

Но и это только полбеды. Настоящая же беда состояла в том, что украинские элиты так и не смогли конструктивно разобраться со своей национальной идентичностью. Как и во многих других странах, только что политически освободившихся от колониальной зависимости, но весьма далеких от реальной экономической независимости, в Украине успехи национально-государственного строительства измерялись почти исключительно тем, насколько она преуспела в дистанцировании от России. Это создавало опасную иллюзию того, что, чем дальше от России, тем лучше. Несмотря на все публичные уверения в «братской дружбе», иллюзия эта активно культивировалась в сознании «национально ориентированных» слоев украинского общества.

Масштаб реальной зависимости Украины от России, прежде всего, во всем, что касалось поставок газа и нефти, был недооценен. Разрабатывались изначально тупиковые политически стратегии, основанные на том, что желаемое повсюду выдавалось за действительное. Общественному мнению внушалась мысль о том, что со дня на день с зависимостью от России будет покончено, что Украину обкрадывают, что без российских ресурсов и без российского рынка украинская экономика может прожить. Общество, самолюбие которого постоянно было уязвлено, охотно в эти фантазии верило. Запад эти иллюзии охотно поддерживал. Все тщательно избегали обсуждать суровую и неприглядную реальность, состоявшую в том, что Украина на многие годы привязана к российской экономике стальными тросами трубопроводов, и никаких разумных альтернатив поставкам российских энергоносителей в ближайшей перспективе Запад создать не сможет.

Внешняя и внутренняя политика Украины на протяжении двух десятилетий (вне зависимости от того, какое правительство ее осуществляло) была сплошной авантюрой, в основании которой лежал типично русский, а вовсе не украинский, расчет на «авось». Кстати, в этом смысле Леонид Кучма был намного адекватней своих последователей, он, по крайней мере, хорошо понимал, что мечты сбываются только у «Газпрома». Украине нужен был свой Иван Калита, а ею правили сплошные Лжедмитрии.

Частью этой авантюристической политики были игры с русским языком, на котором говорило до трети населения страны. При том, что в реальности никаких особых проблем ни в быту, ни на работе русскоговорящие украинцы не испытывали, вокруг этой темы всегда сохранялось какое-то искусственное напряжение. Элементарное национальное чванство, не имеющая под собой никаких оснований кичливость не позволяли пришедшей к власти в Киеве новой элите принять единственно разумное решение об обеспечении прав русскоязычного населения и тем самым снять внутреннее напряжение. И даже в первые, самые напряженные дни после революции Рада, вместо того, чтобы снять напряжение, предпочла полить костер соляркой, проголосовав за совершенно иррациональное решение об отмене регионального статуса русского языка.

В конце концов, Украина опрокинула себя в гражданскую войну, а Россия не преминула воспользоваться этой ситуацией для того, чтобы решить за счет Украины свои внутренние проблемы и удовлетворить имперские амбиции. Если она не потерпит в столкновении с Западом быстрого и сокрушительного поражения (а на это мало что указывает), то рано или поздно Западу придется искать временный компромисс с Россией, делая передышку в войне. Этот компромисс может быть достигнут только ценой раздела Украины. Первый раздел Украины уже состоялся – к России отошел Крым. Следствием второго раздела (неважно, случится ли это сейчас или через несколько лет) может стать присоединение к России всего юго-востока страны. В результате третьего раздела Украина может вообще де-факто перестать существовать как независимое государство.

Война и интеллигенция

Империалистическая война, как и сто лет назад, стала для интеллигенции России, Запада и Украины сложным вызовом. Ей нужно определяться и занимать позицию. Но проблема состоит в том, что практически невозможно занять однозначную позицию в совершенно неоднозначной ситуации. Правда сегодня состоит в том, что в общественном мнении вовлеченных в конфликт стран повсеместно возобладала полуправда.

В России большая часть национальной интеллигенции сплотилась под имперскими знаменами, руководствуясь отчасти инстинктом, отчасти не лишенными меркантилизма (в широком смысле слова) мотивами. Это большинство полностью игнорирует имперскую природу начатой собственным правительством войны и молчаливо одобряет превращение России в лучшем случае в полицейское, в худшем – в тоталитарное государство. Но и меньшинство, выступившее против войны с осуждением действий собственного правительства, не стремится договорить правду до конца. Оно старается не замечать имперскую подоплеку действий Запада в борьбе за Украину и не затрагивать щепетильную тему «виктимного» поведения украинских властей в преддверии кризиса.

Аналогичным образом на Западе разворачивается, пусть и несколько запоздалая, но в целом обоснованная критика Кремля, на «шалости» которого до сих пор предпочитали смотреть сквозь пальцы, но при этом мало говорится об империалистической сущности современной политики самого Запада, о дурновкусии псевдолиберального мессианства, которое предшествовало нынешнему кризису, об отсутствии готовности переложить на себя бремя спонсирования украинской экономики, которое с момента распада СССР по инерции несла Россия. Все это делает позицию западной общественности не менее однобокой, чем позиция российской общественности в обеих ее (имперской и либеральной) ипостасях.

Но хуже всего обстоят дела в Украине. Там практически отсутствуют политические и общественные силы, которые имели бы мужество посмотреть суровой действительности в глаза и перестать жить экономическими и политическими фантазиями. Это не значит, что в Украине нет людей, способных понять, что на самом деле происходит со страной и культурой. Просто эти люди не могут позволить себе говорить правду, а общество совершенно не готово к тому, чтобы эту правду выслушать. Выздоровление Украины может начаться только тогда, когда появится украинский национализм, способный толерантно воспринимать Россию «как объективную реальность, данную Украине в ощущениях».

Парадоксальным образом, но перед интеллигенцией России, Запада и Украины в связи с началом этой войны встают, в общем-то, сходные задачи – борьба с империалистической политикой своих правительств во всех многообразных формах ее проявления: архаичной, инфантильной или постмодернистской. В то время как Россия и Украина должны еще только открыть для себя по-настоящему либеральные ценности, Запад, похоже, должен их для себя «переоткрыть», очистившись от псевдолиберального наследия последних десятилетий и не впав при этом в новый «правый уклон».

Владимир Пастухов