В Конституционном суде (КС) РФ завершились слушания по жалобе
российского омбудсмена Владимира Лукина и российских некоммерческих
организаций (НКО) на закон «об иностранных агентах». Этот закон
ограничивал в правах те НКО, которые получают зарубежные гранты.
Председатель правозащитной ассоциации «Агора» Павел ЧИКОВ рассказал
«НИ», почему любое решение КС приведет к победе НКО, почему не следует
ждать новой волны проверок общественных организаций и как закон об
«иностранных агентах» поссорил Минюст и Генпрокуратуру.

– Какое решение, по вашему мнению, вынесет Конституционный суд РФ?

– Не совсем профессионально прогнозировать судебные решения. У КС РФ
есть два основных документа, которые он выносит по результатам
обращения. В первом случае это определение, когда суд не находит
оснований для согласия с позицией заявителя. Во втором – постановление,
когда эти основания найдены. В постановлениях КС РФ всегда либо
усматривает, что обжалуемая норма закона не соответствует Конституции,
либо дает ей единственно верное толкование, чтобы впредь не нарушались
конституционные права и свободы. В последние годы второй вариант стал
использоваться наиболее часто. Суд гораздо реже признает ту или иную
норму закона не соответствующей Конституции и гораздо чаще дает
толкование. Иногда Госдуме даются указания внести изменения в закон.

– В вашем случае что ожидаете?

– Что бы ни решил КС, это будет победа некоммерческих организаций. При
любом раскладе сфера применения закона об «иностранных агентах» будет
резко снижена, за что мы изначально ратовали и бились в судах. Просто у
КС нет других вариантов. Суд не может сказать, что с законом все в
порядке. Иначе бы заседания не было.

– Каковы ваши впечатления от заседания?

– Я в КС был впервые. Заявители выступили очень хорошо. Сам я не
выступал и могу оценить их со стороны. Все, что можно было сказать
порочащего о законе об «иностранных агентах», было сказано, и так, как
нужно. На фоне заявителей представители власти смотрелись довольно
бледно, особенно представители Госдумы и Совета Федерации. Хорошо
подготовился и владел предметом только представитель президента. Следует
учесть важный момент, который был отмечен председателем суда Валерием
Зорькиным, – на заседании отсутствовал Михаил Барщевский, полномочный
представитель правительства РФ в высших судебных инстанциях. Более того,
он не представил даже отзыва. Поэтому приходится довольствоваться
объяснением, которое он дал, когда закон принимался. Он выступал
категорически против него, причем публично и будучи представителем
правительства. Более того, он говорил, что закон неминуемо дойдет до КС
РФ и он в этом случае участвовать в заседании не будет. На мой взгляд,
отсутствие Михаила Барщевского было весьма красноречивым.

– Однако не было и уполномоченного по правам человека в РФ Владимира
Лукина...

– Его не было по причине того, что он должен был находиться на открытии
Паралимпийских игр, поскольку он является президентом Паралимпийского
комитета России.

– Насколько схожи позиции различных ведомств в отношении закона об
«иностранных агентах»?

– Очень сильно отличаются, но публично они этого не признают в силу
своего официального положения. Хотя если поднять выступления министра
юстиции Александра Коновалова и генпрокурора Юрия Чайки, можно понять,
что их оценки очень сильно различны. Более того, позиция генпрокурора
эволюционировала в течение последних полутора лет от крайне жесткой до
признания необходимости корректировки закона. Если говорить о сути
различий, то Минюст изначально категорически возражал против закона, как
кулуарно, так и публично, а Генпрокуратура была сторонницей
репрессивного применения.

– Как позиции этих ведомств отличаются на деле?

– Достаточно вспомнить, что единственной организацией, в отношении
которой Минюст заявил о том, что она попадает под закон об «иностранных
агентах», стала ассоциация «Голос». И Минюст добился в суде решения в
свою пользу. А Генпрокуратура инициировала проверку двух тысяч
организаций в прошлом году и сотням из них вынесла различные
предписания, утверждая, что они подпадают под действие закона.

– Известны случаи, когда у Минюста и Генпрокуратуры были разные мнения в
отношении одной организации...

– Да, было такое. В частности, с чувашской правозащитной организацией
«Щит и меч», которая входит в ассоциацию «Агора». Обращение от имени
«Щита и меча» в Минюст было инициировано нами с просьбой оценить,
подпадает или нет деятельность НКО под закон. И Минюст сказал, что
политической деятельностью работа «Щита и меча» не является. Прокуратура
собиралась проверять организацию, но после вмешательства юристов
отказалась от этой затеи.

– Как идет охота на «иностранных агентов»?

– Очень политизированный закон очевидным образом направлен не на
правовое регулирование деятельности НКО, а на поиск внутренних врагов и
использование давления на организации. Прокуратура пыталась масштабно
репрессивно его применить, однако фактически потерпела полное поражение
по всем направлениям. Более того, даже администрация президента и сам
президент дистанцировались от этой затеи прокуратуры. Попытка
провалилась, первый этап закончен. Я думаю, что после решения КС ждать
новой волны применения закона «об иностранных агентах» не приходится.
Предполагаю, что власти придумают что-то новое.

– Охота завершена или взята пауза?

– Пока ситуация в стадии паузы. Мячик на стороне КС РФ. Все
заинтересованные лица ждут результата рассмотрения этого дела. Исходя из
текста этого документа, будут строиться дальнейшие действия всех
заинтересованных лиц: и НКО, и Минюста, и прокуратуры. Я надеюсь, что
решение КС как минимум очень снизит применение и как максимум признает
закон об «иностранных агентах» противоречащим Конституции.

– Прокурорские проверки сейчас прекратились?

– Нельзя утверждать, что их совсем нет. Они продолжаются, но это не
масштабная кампания, которая была год назад.

– На днях в Екатеринбурге было признано незаконным предостережение
региональной прокуратуры в отношении НКО «Правовая основа». Как часто
суды выносят решение в пользу НКО?

– Как этот, так и еще с десяток подобных случаев в других регионах
России являются, безусловно, исключениями, но они уже потихоньку
становятся судебной практикой. Очевидно, что российская судебная система
не восприняла закон об «иностранных агентах». Можно назвать единичными
те случаи, где суд счел требования властей правомерными. Этих случаев
меньше, чем когда суд встал на сторону НКО.

– Какие некоммерческие организации вы назвали бы жертвами закона об
«иностранных агентах»?

– Прежде всего ассоциация «Голос», затем антидискриминационный центр
«Мемориал» в Петербурге, второй раз подлежит проверке Фонд свободы
информации в Петербурге. Вообще Петербург выделяется своей
репрессивностью по отношению к НКО. Конечно, это и Костромской центр
поддержки общественных инициатив. Он был основным заявителем в КС,
находится в процессе ликвидации, а его директор заплатил штраф в 300
тысяч рублей. Также в Москве несколько правозащитных организаций
обжаловали предписание прокуратуры в суде еще в начале осени. Суды
откладывались уже дважды в ожидании решения КС.

– В феврале был подписан законопроект «О внесении изменений в статью 32
закона «О некоммерческих организациях», устанавливающий дополнительные
основания для проведения внеплановых проверок НКО. Это связано с законом
об «иностранных агентах»?

– Связано. Это лоббистские усилия Министерства юстиции, которое
заинтересовано в расширении своих полномочий. Их идея: дайте нам
возможность по любому поводу проверять НКО, и мы будем предоставлять
полную картину того, кто, сколько, откуда и на что получает денежных
средств. Я ни в коем случае не одобряю этот закон, потому что считаю его
дающим чрезмерно широкие основания для вторжения в деятельность
общественных объединений. Фактически сейчас запустить многомесячную
проверку некоммерческой организации с неопределенными последствиями для
нее можно по искусственно сконструированному поводу.

– Не будут ли использовать закон для того, чтобы отвлекать НКО от работы?

– Руководство Минюста не замечено в жестких и массовых репрессиях против
НКО. Если бы не было судебных процессов против «Голоса», то я вообще мог
бы аплодировать им стоя. Поэтому ожидать, что Минюст вдруг включит
репрессии против НКО, в России не приходится. А прокуратура и так может
прийти в любую организацию по любому надуманному поводу.

– Почему президентские гранты получили те НКО, которые больше всего
борются с законом об «иностранных агентах»?

– Ответ на этот вопрос пока еще висит в воздухе. Все станет ясно, когда
проекты закончатся и пройдут проверки. Получение бюджетных средств
предполагает целый новый пласт контролеров, которые могут прийти и
проверять, например, целевой характер расходования средств.

– Во время волны прокурорских проверок от «Агоры» тоже требовали войти в
реестр «иностранных агентов». Сейчас от вас отстали?

– Прокуратура указала, что один из проектов, который мы реализуем,
предполагает некую политическую деятельность. На самом деле просто
привязались к словам «отслеживать госполитику в области Интернета». Мы с
мнением прокуратуры не согласились, но проект расторгли. Прокурор был
удовлетворен и даже публично заявил, что больше вопросов к нам нет.

– Сможете вспомнить несколько глупых случаев, связанных с волной
прокурорских проверок?

– Вспомню один, который касается Муравьевского парка журавлей в Амурской
области, члены которого собирали подписи за запрет весенней охоты под
обращением к губернатору. Этот сбор подписей прокуратура сочла
политической деятельностью, а поскольку организация получала средства от
Всемирного фонда журавлей, то прокуратура потребовала от них войти в
реестр. Они отказались, проиграли суд, обжаловали, а потом в надзорном
порядке президиум Амурского областного суда внес протест и признал
требование прокуратуры незаконным. После этого представитель президента
ходатайствовал об исключении Муравьевского парка из числа заявителей в
КС, поскольку его жалоба была удовлетворена судом.