То, что после в чём-то райского застоя нашу страну трясёт в эпилепсии, наверняка, говорить не стоит. И что удивительно, тыркаемся, словно в припадке, найти что-то такое, что простая элементарная жизнь, природа там, цветочки, солнышко – сплошное недоразумение. А без капитала во всех случаях жизни сама жизнь носит отрицательный характер. В этих конвульсиях жизни иногда выскакиваешь в оживлённые места – город или, на худой конец, райцентр. Иногда видишь эдакую картину: сочетание стандартного домика советского периода и вплотную к нему – громаду роскошного коттеджа, превратившего домишко в собачью будку.
Невольно пришла на ум своеобразная притча, которая касается как внешней, так и внутренней политики нашего государства. Человек читающий поймёт смысл моих суждений. 
В некотором населённом пункте, каких множество разбросанно на нашей земле, жила многодетная семья. Неприхотливый, стандартный дом на земле, приусадебный участок, грядка лука в огороде, куры, козочки в хлеву, никаких иных угодий не имели наяву.
Жили достаточно скромно, но относительно дружно. Делили и делились, чем Бог послал, в обиду друг друга не давали, варились, что говорится, в своём... соку. Больше думали о душе, чести и достоинстве. Как в неком кинофильме «Евдоким и Евдокия».
И вдруг, по чьему-то велению, появился у семейства сосед Боря. Не простой сосед, а эдакий Мистер Твистер с повадками бульдозера. При помощи бульдозера он и расчистил огромную площадку, и при помощи бригады ух, по совместительству шабашников, за считанные недели возвёл огромный, многоярусный особняк.
Любопытство раздирало главу семейства Ивана, он не мог заснуть, ощущая себя не то что придавленным огромной массой, а просто раздавленным, словно бульдозером.
– А откуда это... у тебя? – почёсывая затылок, спрашивал он новоявленного соседа?
– Оттуда, – усмехаясь отрубал тот. – Хошь жить – умей вертеться! А ты, Ваня, походу, окромя детей и делать ничего, наверное, не умеешь! – ржал он, поплёвывая сверху.
Спустя некоторое время, Борис стал нарочито обращать внимание на некоторых членов семьи. То жвачку кому подкинет, кому-то джинсы поношенные отдаст. Взамен иногда просил помочь по хозяйству. Прибраться там в дворовых постройках, грядки вскопать, ну и тому подобное.
Кто-то из семейства горделиво отмежевался, а кто-то с радостью соглашался, принося в дом некие остатки от заморских деликатесов. Стабильный покой покинул дом семейства. В ход пошли такие незамысловатые понятия как: «кто долго спит, тот ест во сне», «кто первый встал, того и сапоги». Пошла ругань, зависть, делёжка, скандалы.
Накал страстей произошёл, когда упакованный сосед, как бы невзначай, предложил неприхотливым помощничкам просто перебраться к нему на проживание в хозяйственные постройки, чтобы, значит, не скакать тудымы-судымы и не нервировать папашу с мамашей.
Было бурное обсуждение вперемешку со скандалом. Скрипя зубами, глава семейства выслушал претензии некоторых домочадцев о неудачной своей жизни, хряпнул пол-литру, плюнул и, махнув рукой, прогундосил: «Идите, куды хотите, и берите свободы столько, сколько унесёте».
Но какая-то часть семейства осталась преданной своему гнезду, своим родителям, чести и достоинству. Иногда, сидя на сколоченной лавке, родители задумчиво перебирали свою нехитрую родословную, выискивая корешки своих упорхнувших к соседу кукушат.
В силу своего возраста, они прекрасно понимали, что, вроде, родные детишки упорхнули без того самого стержня, без которого человек пустой. И, вряд ли, их в жизни посетит простое человеческое счастье. Когда в угоду новоявленного кормильца они поплёвывают ядом на корни жизни своей.